Его двоюродный брат хлопнул плотника по спине, сказав: “Увидимся позже, Хремес”, и подошел к нему. “Привет. Как дела?”
“Неплохо”, - ответил Соклей. “Сам?”
“Я мог быть хуже”, - сказал Менедем. “Я мог быть лучше, но мог быть и хуже. Ты издавал ужасные рычащие и шипящие звуки с Химилконом?”
“Да, я говорил по-арамейски. Вы не можете сказать, что мое обучение этому не пригодилось”.
“Нет, я не думаю, что смогу”, - согласился Менедем. “В конце концов, ты никогда не смог бы соблазнить жену того трактирщика, если бы не умел говорить на ее языке”.
“Это не то, что я имел в виду”, - сказал Соклей. “Я говорил о пчелином воске, бальзаме, вышитой ткани и помощи, которую я оказал тебе в Сидоне. Я думаю об этих вещах, и о чем вы говорите? О чем еще, как не о женщине?”
“Я имею право говорить о ней. Я не ложился с ней в постель”, - сказал Менедем. “Я ни с кем не ложился в постель в этот парусный сезон, если не считать шлюх - и я бы не стал, поверь мне. Ты был единственным, кто хорошо провел время”.
“Это было не такое уж хорошее время”, - сказал Соклей. “Это было странно и печально”.
Его двоюродный брат начал петь меланхоличную песню о любви. Объектом привязанности влюбленного в песне был симпатичный мальчик, но это не остановило Менедема. “О, иди выть!” Сказал Соклей. “Это тоже было не так”. Сами по себе занятия любовью были прекрасны. Он бы вспоминал об этом с нежностью, если бы Зилпа не изменила свое мнение о нем в тот момент, когда они закончили. Но она изменила, и он ничего не мог с этим поделать сейчас.
“Ну, и на что было это похоже?” Спросил Менедем с ухмылкой.
Чтобы не отвечать, Соклей посмотрел на море. Он указал. “Привет!” - сказал он. “Что это за корабль?”
Такой вопрос всегда привлек бы внимание шкипера торгового судна. Менедем повернулся и тоже посмотрел на море, прикрывая глаза ладонью. “К черту ворон со мной, если это не Дикаиозина, возвращающаяся из своего круиза”, - ответил он. “Может быть, мы отправимся в военно-морскую гавань и посмотрим на нее поближе?”
“Почему бы и нет, лучший?” Сказал Соклей, хотя не смог удержаться и добавил: “Мы почти смогли рассмотреть ее ближе, чем хотели, когда возвращались на Родос”.
“О, ерунда”, - сказал Менедем. “Трихемиолия создана для охоты на пиратов - в этом весь смысл этого типа. Конечно, она собирается подойти к любому камбузу, который заметит, и принюхаться, как собака к заду другой собаки ”.
“У тебя всегда был дар к едким фигурам речи”, - сказал Соклей, после чего его кузен зажал нос.
Посмеиваясь, они подошли к военно-морской гавани, которая лежала к северу от Великой гавани. Как и у последней, у нее были длинные мели, защищающие ее воды от ветра и непогоды. Вдоль нее выстроились корабельные сараи, чтобы родосские военные суда можно было вытаскивать из моря, сохраняя их древесину сухой, а сами они - легкими и быстроходными. Более узкие ангары укрывали триремы, охотящиеся на пиратов; более широкие защищали пятерки, которые сражались бы против любого флота, осмелившегося двинуться против Родоса.
Указывая на “Дикаиозину", которая вошла в гавань через северный вход, Менедем сказал: "Им не пришлось строить для нее ничего особенного: она поместится в том же ангаре, что и любая трирема”.
“Верно”. Соклей опустил голову. "трихемиолия" напомнила ему о триреме, лишенной всего, что добавляло лишнего веса даже драхме. В наши дни на триремах были установлены выступающие ящики для весел, через которые гребли верхние, или транитные, гребцы, прикрытые досками для защиты от стрел. Не Дикаиозина: ее корабль был открыт. Он также не был полностью экипирован, чтобы разместить на нем максимальное количество морских пехотинцев. Только узкая полоса настила проходила по средней линии судна от носовой палубы до юта.
Налегая на весла, команда Dikaiosyne расположила судно прямо перед корабельным сараем. Двое обнаженных рабов вышли из сарая и прикрепили прочный трос к корме корабля. Один из них повернул голову и крикнул в сторону сарая. Еще больше рабов внутри тянули за огромный трос. Трос натянулся. Мало-помалу рабочая бригада вытащила trihemiolia из моря и подняла по наклонному трапу внутри корабельного сарая. Буковая обшивка ее защитного фальшкиля заскрежетала по бревнам трапа.
Как только корма корабля показалась из воды, рабы у шпиля остановились. Моряки и морские пехотинцы начали покидать Дикайосину, облегчая ее, чтобы перевозчикам было легче. Легче, однако, было относительным понятием; Соклей не стал бы напрягаться, чтобы согнуть спину и надавить на один из огромных прутьев троса.
Он и Менедем помахали команде "трихемиолии". “Приветствую вас, лучшие!” - Позвал Менедем. “ Как прошла охота?”
“Хорошо”, - ответил моряк, на котором была только набедренная повязка. Он засмеялся. “Когда мы направлялись прочь от Родоса, мы до смерти напугали одну из наших торговых галер, возвращавшихся домой. Она выглядела как пират, пока мы не подошли поближе. Мы все были готовы потопить ее и позволить ее команде попытаться доплыть обратно до Родоса, но у них были правильные ответы, поэтому мы позволили им уйти ”. Он говорил с некоторым грубым сожалением.
Соклей тоже мог бы посмеяться над этим - сейчас. Он поклонился моряку. “К вашим услугам, сэр. Мы тойхархи и капитан с ”Афродиты . "
“Это правда?” Парень еще немного посмеялся, отвечая на поклон. “Ну, тогда, держу пари, ты рад, что мы остановились и задали вопросы”.
“О, можно и так сказать”, - согласился Менедем. “Да, можно и так сказать. Как пошли дела, когда вы добрались до ликийского побережья?”
“Довольно хорошо”, - ответил моряк с "Дикаиозины ". “Она быстра, как скачущая лошадь, эта Справедливость . Мы отправились за одним гемиолием, который не мог быть никем иным, кроме как пиратом. В большинстве случаев эти ублюдки готовы показать пятки чему угодно, даже триреме. Но мы не просто не отставали - мы обогнали ее. Наконец, главный парень вытащил ее на берег. Пираты на ее борту бросились в лес и спаслись, но мы послали людей на берег и сожгли корабль ”.
“Euge!” Сказал Соклей. “К воронам - на крест - с пиратами”.
“Жаль, что ты не мог сжечь их тоже”, - добавил Менедем.
“Мы потопили еще пару человек, и много прощаний с достойными кнута негодяями, которых они везли”, - сказал моряк. “Позвольте мне сказать вам, что тот, кто придумал идею для Дикаиозины , был довольно умным парнем. А теперь прощайте, друзья - я ухожу выпить вина и зайти пару раз в мужской бордель ”. Помахав рукой и улыбнувшись, он поспешил прочь.
“Ну, ты довольно умный парень, что ты об этом думаешь?” Спросил Соклей.
“Мне это нравится”, - сказал Менедем. “Пусть пираты остерегаются, клянусь богами. Вот корабль, с которым они не могут надеяться сразиться, и тот, который может выследить их, даже когда они пытаются бежать. Я надеюсь, что мы построим флот трихемиоли, большой флот. Это сделало бы вещи намного безопаснее для шкиперов торговых судов. Что ты думаешь, моя дорогая?”
