“Из-за меня”, - сказал Леофсиг.

“Это верно”. Его отец кивнул. “И поэтому мы будем мириться с моим очаровательным племянником, насколько сможем, пока он здесь. Я думаю, это всего на три дня. Мы справимся”.

“Да, тогда он сказал мне, что должен вернуться”, - сказал Леофсиг. “Тогда альгарвейцы расскажут ему больше об убийстве каунианцев или терроризировании ункерланцев, или о том, что они собираются делать с проклятой бригадой Плегмунда. Король перевернулся бы в могиле, если бы знал, что рыжеволосые делают с его именем ”.

“Я не буду говорить, что ты неправ, потому что я думаю, что ты прав”, - ответил он. “Но то, что Сидрок уедет на запад, куда-нибудь далеко-далеко, не будет для нас худшей вещью в мире, независимо от того, что он в конечном итоге здесь делает”. Он склонил голову набок и подождал, чтобы увидеть, как Леофсиг отреагирует на это.

Вид отца, пристально смотрящего на него, заставил Леофсига подумать, прежде чем заговорить.“Ты имеешь в виду, что бы с ним там ни случилось”, - медленно произнес он.

Так же медленно Хестан улыбнулся. “Во всяком случае, перетаскивание камней не лишило тебя разума. Альгарвейцы не стали бы вербовать фортвежских солдат, если бы не собирались бросать их в огонь. А пожары в Ункерланте горят ярче, чем где-либо еще ”.

Из кухни донесся крик Элфрита: “Ужин готов!”

Леофсиг ухмыльнулся отцу. “Очаги в Ункерланте горят жарче, чем где-либо еще, за исключением котла для ужина”.

“Я не думал об этом с такой точки зрения, но ты прав”, - ответил Хестан. “И это тоже хорошо, - говорю я. Пошли”. Они вместе направились в столовую.

Когда они добрались туда, дядя Хенгист сделал то, что снова начал делать этим летом: он помахал перед Хестан газетным листом. “Вот, ты видела?” - спросил он. “Альгарвейцы уничтожают все, что находится перед ними на юге”. Звуча так жизнерадостно, как будто он обсуждал футбольный матч, он рассказывал о захваченных в плен солдатах и бегемотах, убитых солдатах и бегемотах, захваченных провинциях и городах, охваченных огнем от яиц, сброшенных на них сверху.

Рядом с Хенгистом сидел Сидрок, слушая рассказ с широкой ухмылкой. Когда Хестан и Леофсиг сели, ни один из них ничего не сказал. Это показалось раздражающим Сидроку, который прорычал: “Альгарвейцев не остановить. Они сотрут Юнкерланта в порошок”.

“Если бы у них все было по-своему, зачем бы им понадобилась бригада Плегмунда?” Спросил Леофсиг. Сидрок не ответил ему, не словами, но его хмурый взгляд был красноречив. Леофсиг улыбнулся в ответ так гадко, как только мог. Как и большинство жителей Форт-Вегаса, Сидрок был смуглым, но даже при этом гневный румянец окрасил его щеки над краем бороды. Ухмылка Леофсига стала еще шире и более провоцирующей.

Прежде чем из этого что-либо могло получиться, Конбердж и Элфрит принесли оливки, хлеб и оливковое масло для макания, чтобы начать ужин. Независимо от того, насколько Леофсигу нравилось дразнить своего кузена, он больше любил поесть. День в дороге всегда оставлял у него чувство опустошенности. Он заметил, что Сидрок проявляет такой же волчий аппетит, и задался вопросом, насколько усердно альгарвейцы обрабатывают его в разбитом ими лагере.

Оба молодых человека тоже принялись за тушеную баранину. Баранины в ней было не так много, как хотелось бы Леофсигу; времена были тяжелые. Его мать и сестра заправили тушеное мясо фасолью, репой и пастернаком. После двух больших тарелок он намазал подливку толстым ломтем хлеба, отрезанным от рулета. Он тоже выпил три кубка вина.

У него все еще оставалось достаточно места для сыра и засахаренных фруктов на будущее. Он мог бы съесть больше, чем получил, но его желудок перестал на него рычать. “Наслаждайся этим, пока можешь”, - сказал он Сидроку. “Когда отправишься в Юнкерлант, тебе повезет, если ты получишь ячменную кашу”.

“Мы справимся”, - возразил Сидрок. “Если здесь вообще есть какая-нибудь еда, мы возьмем ее. Вот что значит быть солдатом ”.

“Вот что значит быть вором”, - сказал Леофсиг, игнорируя предупреждающий взгляд своего отца. “И если они отправят тебя на юг, ты узнаешь все о снеге, так же, как они узнали прошлой зимой. Удачи в краже, когда все замерзнет”.

На этот раз Хестан сделала больше, чем просто послала предупреждающий взгляд. Его тон был более резким, чем обычно, он сказал: “Леофсиг, о чем мы говорили перед выступлением? Здесь живет отец Сидрока, и сам Сидрок - желанный гость ”.

“Да, отец”, - ответил Леофсиг, но его лицо выдало его - оно ясно показывало, каким желанным гостем он считал Сидрока.

Увидев это, Сидрок привстал со стула. Тяжело дыша, он сказал: “Я знаю, что вы все меня ненавидите. Знаете что? Мне все равно. Знаете ли вы, что еще? Каждый вонючий из вас может поцеловать меня в задницу ”.

“Сынок...” - начал дядя Хенгист.

Сидрок прервал его. “Да, ты тоже, отец. Ты кричал мне, чтобы я держался подальше от Бригады так же громко, как и все остальные. И ты был неправ, ты слышишь меня, неправ!” Его голос поднялся до рева. “Лучшие подруги, которых я когда-либо находил.Так что ты тоже можешь поцеловать меня в задницу. Совсем как они!”

“Совсем как я, Сидрок?” Леофсиг встал, обошел стол и нежно поцеловал своего кузена в губы. “Вот”.

Какое-то мгновение Сидрок просто смотрел. Он был не слишком умен. Но затем, взревев от ярости, он понял, что сделал Леофсиг. Он повернулся к Леофсигу, не моргнув глазом, чтобы предупредить, что тот собирается делать - достаточно того, что альгарвейцы научили его кое-чему.

Леофсиг увидел звезды. Он отшатнулся назад, прижимаясь к столу. Сидрок бросился за ним, размахивая кулаками. Из разъяренного лицо его кузена стало смертельно холодным. Он убьет меня, если сможет, понял Леофсиг.

Он замахнулся на Сидрока, но его кузен блокировал удар предплечьем. Его отец и дядя Хенгист тоже дрались, но он не обращал на них внимания - он действительно боролся за свою жизнь.

Конбердж выкрикивала проклятия, такие мерзкие, каких Леофсиг никогда не слышал в армии, но Сидрок отшвырнул ее обратно к матери, когда она бросилась на него.Конбердж и Элфрит свалились в кучу. Леофсиг схватил миску и швырнул ее в Сидрока. Он промахнулся. Миска разбилась о стену.

Сидрок пнул Леофсига. Леофсиг тоже пнул, пытаясь вывести Сидрока из боя метким ударом ноги. Но Сидрок извернулся, быстрее и проворнее, чем Леофсиг его помнил, и принял удар в бедро, а не между ног.

Леофсига охватила паника. Что я могу сделать? Он потянулся за ножом для хлеба. В тот же момент Сидрок схватил один из стульев. Он размахнулся им, как будто тот вообще ничего не весил. Его первый удар выбил хлебный нож, вылетевший из руки Леофсига. Следующий попал Леофсигу сбоку в голову.

Он осел на пол. Я    должен встать, подумал он, но его тело не хотело его слышать. Я    должен... Сидрочить его снова. Лампы, казалось, вспыхнули красным, затем погасли в черноту.Он никогда не чувствовал ни одного из ударов, которые обрушились после этого - или чего-либо еще, с тех пор.