Карс по-турецки будет снег. Возможно, по-армянски тоже. Оно и понятно. Да, город южнее Сочи и даже Батума южнее, но он находится на высоте 1700 метров над уровнем моря. Холодный город.

Правда, в эту осень в нём было жарко. Войска генерала Николая Николаевича Муравьёва — Кавказского наместника хоть и не смогли взять его штурмом, но несколько предпринятых попыток, отсутствие продовольствие и главное — разразившаяся холера заставила английского командующего генерала Уильямса 28 ноября город сдать. Может быть, снег и холод сыграли не меньшую роль, чем холера, в желании англичанина сдать крепость. Карс дровами отапливается, но из-за начавшейся летом осады дрова завести не удалось, и все запасы были истрачены на приготовление пищи для солдат. Ведь внутри крепости оказалась огромная армия. Есть же сухую перловую крупу и пить холодную воду — то ещё удовольствие. Для офицеров хоть хлеб пекли, разламывая местные сараи и прочие сеновалы, всё одно хранить в них было нечего.

Наверное, город бы и чуть раньше сдался, но в конце августа стали распространяться слухи о высадке в Батуми корпуса Омера-паши, и о стремительном движении его на выручку Карса. Ждали неделю, две, месяц стремительно двигался Омер-паша, чтобы осаду снять и разделаться с гяурами, но нет, не дошёл, а как потом оказалось, так и не высаживался ни куда.

Утром 29 сентября русские атаковали западные — сильные укрепления крепости, но штурм был отбит турецким гарнизоном под командованием британского полковника, которому турецкое командование присвоило генеральский чин, сэра Уильяма Уильямса с огромными для русских потерями. Число убитых и раненых составило около шести тысяч человек.

Вот только Муравьёв не отступил от Карса, ещё более укрепил блокаду и постоянно тревожил гарнизон. Ну, а после холера, голод и генерал Мороз добили желание англичан сопротивляться. Турки хотели воевать дальше, но Уильямсом Карс сдал 28 ноября.

Известие это привёз в Петербург майор Соколовский 15 декабря.

— Ваше императорское Величество, в плен сдалось четырнадцать с половиной тысяч человек гарнизона, и это, не считая двух с лишним тысяч раненых, что оставлены пока в госпиталях в городе. Из этих четырнадцати с лихвой тысяч около шести тысяч составило ополчение из турок и армян в основном, которое генералом Муравьёвым было распущено по домам. Восемь тысяч объявлено военнопленными. Особенно просил заметить Николай Николаевич, что им взяты в плен турецкий и английский главнокомандующие, двенадцать пашей и шестьсот семьдесят офицеров. В Карсе нами взято сто тридцать шесть орудий, двадцать семь тысяч ружей и большие запасы снарядов и пороха, из этого числа сто орудий крупного калибра было вывезено в Тифлис для укрепления обороны. Турки сложили к ногам генерала Муравьёва также двенадцать больших знамён, а всего — более шестидесяти.

— Замечательные вести ты майор принёс. А где же корпус Омера-паши, что он не пошёл к Карсу нам известно, Сухум захватил, а сейчас-то где? — Николай ходом войны на Кавказе был кране недоволен. Даже с турками не может армия справиться. И опять ведь дело в плохих ружьях и ещё более плохих пушках. Всё как ему князь Болоховский и говорил.

— 6 ноября турки силами в двадцать тысяч человек регулярных войск, при поддержке восьми тысяч башибузуков и сорока орудий, пользуясь превосходством своих сил, атаковали расположенный на реке Ингури отряд князя Ивана Константиновича Багратиона-Мухранского. У него почти в два раза войск меньше было — около восемнадцати тысяч человек инфантерии и кавалерии при двадцати восьми полковых малых орудиях Отряд князя, потеряв около пятисот человек ранеными и убитыми, должен был отступить за реку Цхенисцкали, где и остановился, ожидая подкрепления.

— Это тоже нам известно. Уже был гонец. Есть ли более поздние сведения у тебя Денис Петрович, — Николай сидел за столом и перед ним была большая карта Кавказа с пометками.

— Так точно Ваше императорское величество 9 ноября главные силы Омер-паши сосредоточились в Зугдиди. После чего авангард его войск 18 ноября прибыл на реку Техури, и там же с ним соединились главные силы турок. Общая численность их войска в это время достигала сорок тысяч человек.

— И об этом докладывали.

— А дальше и не было ничего Ваше императорское Величество. 4 декабря корпус Омер-паши приступил к переправе через реку Техури, чтобы нанести удар по отряду князя Багратион-Мухранского, стоявшему на реке Цхенисцкали в районе села Абаша. Но проливные дожди, разлив рек, невозможность переправы, как докладывали перебежчики из местных горцев — отсутствие продовольствия послужили причиной выжидания в течение четырёх дней. А потом Омер-паша получил известие о взятии Карса и оставив большую часть Абхазии и Мегрелии, кроме черноморского побережья, отступил к Сухум-Кале. По данным наших осведомителей в его войске к Сухуму направляется флот, который должен отвезти корпус в Трапезунд.

— Слышишь Сашка, — повернулся Николай к Цесаревичу, что стоял у стены перед большой картой Российской империи, — в Карсе мороз помог, а в Сухуме дождь. Вроде, как и уходят турки, и Карс наш, а ощущение, что случайно победы сии нам достались. Не выучка солдат, не храбрость и умение офицеров, не более совершенное, сем у турок оружие, а мороз, дождь и холера победу на принесли. Пора армией всерьёз заняться. Ой, как пора.

Эпилог

Спустя три месяца

В огромной гостиной в доме сера Чарльза Вуда собрались четверо человек, которые решали сейчас судьбе Объединённого королевства. Хозяин — баронет Чарльз Вуд в настоящее время занимал должность в правительстве, которую никто не хотел на себя примерить. Королеву даже подключили, и она уговорила сэра Вуда, предложив ему титул виконта Галифакса и прирезав в этом графстве ему приличное количество земли. Сейчас Первый лорд Адмиралтейства (First Lord of the Admiralty) ну, или министр военно-морских сил Великобритании сидел в одном из четырёх кресел и косился на служанку, что расставляла на небольшой столик закуски со странным чувством, она мешалась, и в то же время он не хотел, чтобы она уходила, так как сразу после этого и начнётся тот неприятный разговор, ради которого они собрались.

Напротив хозяина в точно таком же викторианском кресле, обтянутом золотой с узорами шёлковой тканью, проглотив аршин, восседал Генри Пелхам-Клинтон, 5-й герцог Ньюкасл. Прошлой весной должность, которую он занимал ранее, разделили на две и теперь он просто Военный министр Великобритании или государственный секретарь по делам войны (Secretary of State for War), теперь министр Колоний — другой человек и его здесь нет. Не до него. Вопрос, что им предстояло решить, колоний пока не касался. (До 1854 года должность называлась Министр по военным и колониальным делам Великобритании или государственный секретарь по военным и колониальным делам (Secretary of State for War and the Colonies)).

Слева от хозяина, наоборот, развалился в кресле, откинувшись на спинку, граф Кларендон, он же Джордж Уильям Фредерик Вильерс, 4-й граф Кларендон (George William Frederick Villiers, 4th Earl of Clarendon). С прошлого года лорд Кларендон исполнял обязанности (Secretary of State for Foreig), или был министром иностранных дел Великобритании.

Ну и главное действующее лицо этого собрания уместилось на краешке кресла справа от хозяина, а так как стол всё же был прямоугольным, то можно сказать, что восседал во главе стола. Этим человеком был уже знакомый нам Генри Джон Темпл, 3-й виконт Палмерстон (Henry Temple, 3rd Viscount of Palmerston), недавно отметивший семидесятилетие премьер-министр Великобритании.

— Я бы хотел, джентльмены, чтобы вы услышали предложение, что через посланника Швеции в России Густава аф Нордина, в ответ на наше предложение о мире, выдвинул император Николай, — лорд Пальмерстон взял фужер с тёмным вином и пригубил его, горло пересохло.

— Надеюсь, это не безоговорочная капитуляция? — государственный секретарь по военным вопросам сэр Генри Пелхам-Клинтон запустил пятерню в роскошную купеческую бороду, которую гордо носил вопреки всеобщей моде на бакенбарды.