Барон шёл с дворцовой площади, оглядываясь на продолжившего колоть врагов России императора. Какая мощь огромная в этом человеке. Выйдя на набережную, он, несколько раз меняя направление, поплутал по центру города и вновь вышел на Английскую набережную, где зашёл в подъезд украшенного лепниной красивого трёхэтажного дома. По дороге барон несколько раз оглядывался, казалось ему, что преследует его кто-то. Нужно было коляску взять. Но не взял, а всё потому, что не хотел, чтобы русские узнали куда он потом направится. Ведь за коляской приметной могли проследить, а сам он так умело ходил кругами, прежде чем добрался до дома, который ему указал посол Франции в Вене. Бывший посол Франции в Российской империи генерал-лейтенант Бартелеми-Доминик-Жак-Арман Кастельбажак (Barthélemy Dominique Jacques de Castelbajac) уезжая после начала Восточной войны, оставил человека для связи с Францией. Именно к нему сейчас Бах и направлялся.
Николай в вагоне в первую очередь заказал себе чая, выпил стакан, поработал с полчаса с документами, а потом позвонил в колокольчик, из коридора показалась голова сонного Горчакова.
— Извини, Александр Михайлович, всё, теперь освободился и согрелся, что скажешь про блуждания композитора этого?
— Пошел доносить французам, знаем мы купца, что в том доме номера снимает.
— Шельмы.
— А не всё ли равно, если штуцера дадут, пушки и продовольствие.
— А можно ли снимать оттуда Паскевича и те двадцать батальонов, о которых говорили? — Николай чуть добавил света в спиртовой лампе, что стояла на столе, хотел видеть лицо собеседника — нового министра иностранных дел Российской империи, чётко. Зрение в последний год стало сильно садиться, а очки носить Государь стеснялся, что ли. Признаком слабости считал. Хотя сын — Константин носил их чуть не с детства. И Александр — старший брат тоже лорнет вечно с собой носил.
— Они ведь понимают, что мы действительно можем попросить пардону у Пруссии за Шлезвиг-Гольштейн, более того, в свете того, как Дания себя ведёт, можем и разрешить напасть на Данию и вашу вотчину вернуть в лоно немецких земель. Отлично всё это понимают. И потому ничего не предпримут — кишка тонка. А до шушуканий с Францией. Ну, Франции сейчас точно не до Австрии. У них теперь посильнее головная боль есть.
— Так-то так, — Николая тяжко вздохнул, — Ну вроде всё, уже договорились, и опять они… Что за нация такая. Ну ничего, господа австрияки, эта война рано или поздно закончится. Все грехи посчитаем. Всё учтём.
Глава 19
Событие пятьдесят пятое
Мятеж не может кончиться удачей — в противном случае его зовут иначе.
С. Маршак. «Простая истина». Перевод эпиграммы поэта Джона Харингтона.
Когда в училище танковом Виктор Германович учился, то там на всех стенах плакаты были с армиями условного или вероятного противника, танки там армий этих условных, стрелковое оружие, форма, даже всякие шевроны «Условного противника». Сегодня он реального противника — три корабля ВМС Великобритании и батарею форта Скандал-Пойнт, состоящую из пятнадцати 32-фунтовых орудий из реального противника перевёл в разряд условного. Там, в Лондоне, ещё считают, что у них есть Сингапур, а его нет. При этом, когда десант высадился на остров после того, как Скандал-Пойнт оскандалился и прекратил стрелять, то обнаружилось, что живые, не раненые, англичане — защитники этого форта ушли в народ. То есть, взяли и сбежали. Наивные. Сашка прогулялся до рынка местного и до дворца наместника султана Джохора Ибрагим-шах II на острове и всем встретившимся рассказал, что за убитого англичанина, принесённого в порт, даёт десять фунтов серебром, а за живого двадцать.
Если честно, то потом пожалел. Китайцы люди решительные, они сразу объединились банды и целый день в порт носили трупы белых людей. И ладно бы, наглов не жалко, но вот среди убитых были и женщины, и старики. Слава богу хоть детские трупы не принесли. Детей приносили живыми. В результате получил сто восемьдесят убитых белых и сто пятьдесят почти живых — это в основном женщины и дети.
Ну, чего, сам виноват. Нужно было уточнить, что нужны сбежавшие солдаты, а так всех чиновников и плантаторов тоже в прейскурант включили и поубивали. Плантаторов не сильно жалко, рабовладельцы, они и есть рабовладельцы, Сашка по острову прошёл и на плантации заглянул. Не пропадать же добру, перец приличных денег стоит. Это ужас как плохо там живут китайцы. Конуры, в которых большой собаке будет тесно, а в ней десяток китайцев живёт. Маленькие, худые, почти скелеты, в рванье. Понятно, что любви к великобританцам они не испытывают.
Склады, теперь бесхозные, все освободили от ничейных товаров и загрузили на корабли. Полного и перца, и чая, и опия. Есть порох, которым не успели воспользоваться. Даже из пятнадцати орудий тринадцать целые, просто часть слетела с лафетов. Четыре дня грузились.
Загрузились, вышли из порта и остановились в нерешительности. Князь Болоховский совет капитанов собрал. Решать было что.
Вот, все слышали слова дилемма, а если спросить, чтобы пример привели, то долго будут репу чесать и потом вспомнят, ну как же: «Быть или не быть — вот в чём вопрос». А вот слово трилемма гораздо менее известно, а пример сразу приведут. Стоит богатырь из русских сказок перед камнем не развилке дорог, а там написано: «Налево пойдёшь — коня потеряешь, направо пойдёшь — жизнь потеряешь, прямо пойдёшь — жив будешь, да себя позабудешь».
Так та же самая ситуация сейчас. Налево — в Австралию пойдёшь, время потеряешь, хотя несколько тонн золота найдёшь. Направо пойдёшь, то есть, на Хоккайдо, так как трюмы опять полные, и, кроме того, сто пятьдесят женщин и детей на корабле, которых нельзя оставлять, так как их поубивают, изнасилуют и много чего ещё плохого сотворят китайцы — войну проиграешь. Там, на севере, вообще ни одного врага не осталось, не с кем воевать, а англичане за это время оправятся, понастроят новых кораблей и всё назад потихоньку захватят.
Третий же путь — прямо, где жизнь, скорее всего потеряешь. Там Индия. Рядом совсем, и он там может столько шороху наделать своими кораблями, что Англия сама мира у Николая запросит. В крайнем случае снимет все корабли с Балтики и Чёрного моря и сюда погонит. А это ой какой не близкий путь. Суэцкого канале ещё нет, и плыть им предстоит вокруг Африки. Несколько месяцев, бури, цинга, отсутствие припасов для такого количества кораблей и людей. В общем, «Крымской» война эта сразу перестанет быть. Будет Индийской.
Конец, правда, хождения прямо очевиден. Рано или поздно вся эта свора доберётся до Индии, в том числе и линейные паровые корабли, да и не паровые, с сотнями орудий и чуть не тысячей человек в команде. Вот с ними его мелким парусным фрегатикам точно не справиться. Шапками закидают.
— Чего примолкли, господа капитаны? — озвучив про три дороги, оглядел претивших офицеров Сашка.
— Индия, естественно, — Унковский первый очнулся, — это будет такой удар по Британии, что им не до войны в Крыму будет. А с женщинами и детьми тоже просто, там в Индии и высадим.
— Думаете, восставшие индийцы, сипаи там всякие, и прочие ситхи, будут более гуманны, чем наши китайские друзья?
— Что заслужили лимонники, то и получат.
— А сколько там того золота? В Австралии, я имею в виду?
— Не знаю… точно не знаю. От двух до четырёх тонн, — попытался вспомнить Виктор Германович рассказы Ивана в Пхеньяне. Называл же цифру, но это же просто рассказы, что он там с безменом ходил и взвешивал.
— Три грамма золота высокой пробы — это рубль. Три тонны песка или самородков, если вы всё на французский манер считаете — меньше, чем один миллион рублей. Ну, даже полтора пусть, если там четыре с лишним тонны. Не такие это деньги, чтобы не попытаться британцам «козу» устроить — возле их «Жемчужины» появиться, у Индии, — гнул своё капитан «Паллады».
