Битва при Стоуке, около Ньюарка – битва, которая положила конец надеждам Симнела и его сторонников – произошла 16 июня 1487 года. Пять лет спустя Перкин Уорбек появился в Корке как Ричард Плантагенет, герцог Йоркский. Следующие факты о нем и его жизни до 1492 года могут помочь читателю понять другие события и найти причины через естественные ворота следствий.
У Жана Вербека (или Осбека, как его называли в «исповеди» Перкина), контролера города Турне в Пикардии, и его жены, урожденной Катерины де Фаро, в 1474 году родился сын, окрещенный Пьеррекеном и позже известный как Перкин Уорбек. В пятнадцатом веке Нидерланды были в основном промышленными и торговыми, и, поскольку все страны в тот период были по необходимости военными, «растущая» молодежь, таким образом, во многих отношениях соприкасалась с торговлей, промышленностью и войной. Семья Жана Вербека принадлежала к лучшему среднему классу, о чем свидетельствуют его собственное положение и работа; и поэтому его сын провел ранние годы своей жизни среди сцен и условий, благоприятствующих амбициозным мечтам. У него был дядя Джон Сталин из Гента. Тетя по материнской линии была замужем за Питером Фламме, приемником Турне и также деканом гильдии лодочников Шельды. Двоюродный брат Джон Стейнбек был чиновником Антверпена.
В пятнадцатом веке Фландрия была важным регионом в мире производства и торговли. Она была центром суконной промышленности; и прибытие и убытие материала для одежды со всего мира сделали процветающими судоходов не только своих собственных вод, но и вод других. Корабли дотюдоровского флота были небольшими и имели легкую осадку, подходящую для речных перевозок, и будьте уверены, что Шельда с ее удобным доступом к тогдашнему британскому порту Кале, Лиллю, Брюсселю, Брюгге, Турне, Генту и Антверпену часто сама была дорогой к местам континентальных и британских войн.
Около 1483 или 1484 года из-за Фламандской войны Пьеррекен покинул Турне, отправившись в Антверпен и Миддлбург, где поступил на службу к торговцу Джону Стреву, тогда ему было десять или двенадцать лет. Следующим его переездом стала Португалия, куда он отправился с женой сэра Эдварда Брамптона, приверженца Дома Йорков. Значительная часть его ранней жизни рассказана в его собственном признании, сделанном им, когда он был заключенным в Тауэре около 1497 года.
В Португалии он год служил рыцарю по имени Петер Вац де Конья, который, согласно заявлению в его признании, имел только один глаз. В «Исповеди» он также в общем заявляет, что с де Конья он посетил другие страны. После этого он был с бретонским торговцем, прегентом Мено, о котором он между прочим говорит: «он заставил меня выучить английский». Пьерекен Вербек, должно быть, был не по годам развитым мальчиком – если все его утверждения правдивы – поскольку, когда он отправился в Ирландию в 1491 году с прегентом Мено, ему было всего семнадцать лет, и в его жизни уже было достаточно оборудования для предпринимательства в виде опыта, путешествий, языков и так далее.
Вполне вероятно, что, в какой-то степени, во всяком случае, обман Вербека или Уорбека был навязан ему изначально и не был свободным актом с его стороны. Его соответствие роли, которую он собирался сыграть, не было полностью его собственным делом. Более того, более чем возможно, что его кровь способствовала обману. Эдуард IV описывается как красивый любезный молодой человек, и Перкин Уорбек, как утверждается, имел заметное сходство с ним. Гораций Уолпол в своих «Исторических сомнениях» действительно строит многое на этом, принимая свое королевское достоинство. Эдуард был печально известен как человек дурной жизни в делах страсти, и во все времена путь дурных поступков был облегчен для короля. Любой исследователь периода и рода Плантагенетов может легко принять как факт, что тенденция вероятности, если не доказательств, заключается в том, что Перкин Уорбек был внебрачным сыном Эдуарда IV. Триста лет спустя печально известный Закон о королевских браках в Великобритании сделал такие трудности или неудобства, которые окружали короля в положении Эдуарда IV, ненужными: но в пятнадцатом веке обычным способом выхода из таких неурядиц был в конечном итоге меч. Гораций Уолпол, который был умным и ученым человеком, был удовлетворен тем, что человек, известный как Перкин Уорбек, на самом деле был тем Ричардом, герцогом Йоркским, которого предположительно убил в Тауэре в 1483 году сэр Джеймс Тиррелл в целях содействия амбициозным планам своего дяди. Во всяком случае, люди в Корке в 1491 году настаивали на том, чтобы принять Перкина как представителя Дома Йорков – сначала как сына убитого герцога Кларенса. Уорбек поклялся в обратном перед мэром Корка; после чего население утверждало, что он был внебрачным сыном Ричарда III. Это также было отвергнуто новичком, и было заявлено, что он был сыном убитого герцога Йоркского.
Нельзя отрицать, что ирландцы в этом вопросе были столь же нестабильны, сколь и скоры в своих суждениях, так что их действия на самом деле не имеют большого значения. Пять лет назад они приняли авантюриста Ламберта Симнела своим королем, и он был коронован в Дублине. В любом случае, обвинения сторонников Уорбека не шли в ногу с установленными фактами гинекологии. Убитый герцог Йоркский родился в 1472 году, и, поскольку между этим периодом и появлением Уорбека в Ирландии не прошло и двадцати лет, в обычном процессе природы не было времени, чтобы отец и сын достигли такого качества мужественности, чтобы последний мог казаться взрослым. Даже допуская необычайную быстроту роста, здравый смысл, очевидно, восставал против этого, и в 1492 году Перкин Уорбек был принят в своем последнем облике герцога Йоркского, самого младшего сына Эдуарда IV. Многое было возможно в период, когда трудности плавания и путешествия делали даже небольшие расстояния непреодолимыми. В конце пятнадцатого века Ирландия была еще так далека от Англии, что даже ирландские успехи Уорбека, хотя они и были подчеркнуты графами Десмондом и Килдэром и многочисленной группой сторонников, были неизвестны в Англии до значительного времени. Это не странно, если учесть, что только столетия спустя появилась регулярная почтовая система, и что почти два столетия спустя лорд-главный судья сэр Мэтью Хейл, который был твердым сторонником колдовства, осудил бы такую вещь, как телеграф, как изобретение Дьявола.
В ходе исторического повествования, подобного настоящему, следует иметь в виду (помимо прочего), что в пятнадцатом веке люди созревали быстрее, чем в менее напряженной и более роскошной атмосфере наших дней. Особенно в эпоху Тюдоров физические дарования ценились гораздо больше, чем это возможно сейчас; и поскольку ранняя (и слишком часто внезапная) смерть была общим уделом тех, кто занимал высокие посты, продолжительность трудовой жизни продлевалась скорее ранним началом, чем поздним окончанием. Даже до времен Наполеоновских войн продвижение по службе часто достигалось с такой скоростью, которая показалась бы амбициозной мечтой молодым солдатам сегодня. Перкину Уорбеку, родившемуся в 1474 году, было девятнадцать лет в 1493 году, когда граф Килдэр говорил об «этом французском парне», однако даже тогда он сражался с королем Генрихом VII, Гарри Ричмондом, который сверг при Босворте великого и беспринципного Ричарда III. Также следует помнить для правильного понимания его предприятия, что Перкин Уорбек был сильно поддержан и наставлен с большим знанием и тонкостью некоторыми очень решительными и влиятельными людьми. Среди них, в дополнение к его ирландским «кузенам» Килдэру и Десмонду, была Маргарет, герцогиня Бургундская, сестра Эдуарда IV, которая помогала молодому авантюристу в его заговоре, «натаскивая» его в роли, которую ему предстояло играть, до такой степени, что, по словам лорда Бэкона, он был знаком с чертами своей предполагаемой семьи и родственников и даже с тем, какие вопросы, вероятно, будут заданы в этой связи. Фактически, он был, выражаясь театральным языком, не только должным образом экипирован, но и «буквально идеален» в своей роли. Современный авторитет приводит в качестве дополнительной причины для этого личного знания, что настоящий Жан де Уорбек был обращенным евреем, воспитанным в Англии, крестным отцом которого был Эдуард IV. В любом случае, в этом веке можно принять как факт, что между Эдуардом IV и Перкином Уорбеком было столь сильное сходство, что предполагало бы prima facie возможность, если не вероятность, отцовства. Другие возможности толпятся в поддержку такой догадки, пока она, вероятно, не достигнет размеров веры. Даже без какой-либо точности исторических деталей есть вполне достаточная презумпция, чтобы оправдать догадки в общих чертах. Было бы сравнительно легко последовать примеру Уолпола и создать новое «историческое сомнение» по его образцу, аргумент которого будет выглядеть следующим образом:
