Мне даже немного жаль, что приколов не будет, Зуев же теперь серьезный бизнесмен, у него даже есть своя команда. Хотя, в душе мы всё такие же дети.

— А есть что-нибудь из готового на денек? Очень надо! Алинку хочу покатать, — высыпаю последнюю пачку чипсов в пиалу и ставлю на середину кухонного стола.

— Волгарь черный, — лошадь Д’ Артаньяна зависает и копошится в мыслях, — На днях Пежо будет прикольная, древняя, крошечная, как ты, ярко желтая… она пока сохнет.

— О! Это мы берем! — я радуюсь, как ребенок.

Как прекрасно, что мой дружбан реставрирует старые тачки до состояния глянцевой картинки.

— Только, жужелица, давай аккуратнее! Шоркнешь что-нибудь, я тебя в угол поставлю! И дама твоя пусть пригнется, а то проломит головой крышу, а мне потом люк пилить!

— Ахахаха! — я ржу, а Леха что-то не весел, прямо бесит.

Мы и так не часто тусим вдвоем, могли бы закатить какую-нибудь ржаку, а он только и делает, что нервно катает по столу телефон и всё время косится в темный экран. Сидит квелый, как дед и бубнит. Все меняется только на четвертой бутылке пива, когда его телефон, наконец-то, оживает и Лехино хлебало из сильно тоскующего превращается в иронично-язвительное.

— Алло! — заявляет с видом надменного индюка.

— Где ты, козлина?

Машкин недовольный писк льется из динамика, я поджимаю губы в ухмылке, совершенно счастливый Леха делает так же и щелкает пальцем по кнопке убавления громкости, но я то знаю, что его дедовская модель телефона всё равно не скроет от меня ни звука.

— Купаюсь в бассейне, пью джус, оранджад… — Зуев поясничает и воспроизводит монолог попугая Кеши, — Прямо не выходя из бассейна, у меня много друзей, машина, личный шофер…

— Домой шуруй! — Машка не настроена хихикать, пока мы оба страшно колемся и гогочем.

— Может быть позже… Извини, ко мне тут Челентано зашел…

— Леха!

— Ложись спать, я буду поздно!

Пока Соколовская не успела среагировать, Зуев быстро отключается и смотрит на меня глазами полными восторга. С возвращением, дружок!

— Еще по одной? — я киваю головой на подоконник, на котором покоятся последние две бутылки светлого чешского.

— Да, не, бошка что-то заболела, — Леха строит болезненную гримасу, — Поеду наверно…

— Какой-же ты каблук! — я прыскаю смехом, а Зуев давится финальными глотками пива и ржет.

— И горжусь этим! — он поднимается из-за стола и кидает свою пустую бутылку в мусорку, как же все таки классно Машка его выдрессировала, — Ну всё, Гном Гномыч, не скучай, я тебе маякну по поводу Пежо.

— Ща, погоди! — вылезаю следом за ним и иду в комнату.

Я достаю из шкафа розовый пакет с детской картинкой и протягиваю его Лехе, тот сразу же его раскрывает и хлопает глазами, изучая содержимое.

— Да там хрень всякая для Майки, платье, заколки прикольные, тапки с зайцем, у вас же наверно тоже дубак…

Не знаю почему, но я ощущаю себя неловко. Я чувствую, что она немного и мой ребенок тоже и мне за это стыдно. Я люблю Майку, она классная, хоть и называет меня «Гомик». Гномик говорить у нее пока не получается, Леха ржет, как ишак, его разрывает просто, чуть не плачет от истерики. Говорит, ученик превзошел учителя, а Машка только недовольно цокает и закатывает глаза, ругается, что две бестолочи научили ребенка материться. По мне так тоже угар, немного обидный, но Майке можно.

— Спасибо, боярин! — Леха по-дружески толкает меня локтем в плечо, — И удачи тебе на свидании. Помни, Игошин, ты- великий, хоть и клоп!

— Пошел ты, валенок!

Мы улыбаемся, Леха наклоняется, несколько раз размашисто хлопает меня по лопаткам и скрывается за дверью.

В следующий раз встречаемся через несколько дней, когда ближе к концу рабочего дня он пригоняет желтый Пежо к моему бизнес центру. Растягиваюсь в коварной улыбке, когда вижу эту смешную, допотопную квазизябру, выкрашенную в кислотный цвет. Такая точно не останется незамеченной, это то, что надо! Тачка- космос, блестит и переливается, мне не терпится запрыгнуть за руль, но Леха медлит и чего-то копается около водительского сиденья. Когда отходит, по шакальской ухмылке вижу, что будет сюрприз и не ошибаюсь. На сиденье меня ждет высокая, пуховая подушка под задницу.

— Это чтобы тебя было лучше видно из-за руля! — гогочет Леха.

— Спасибо, отец! Дай Бог, никуда не въеду! — вижу, как меняется его выражение лица, теперь моя очередь шакалить.

— Я тебе въеду! Ты давай там, внимательнее! Не на девичьи коленки смотри своими похотливыми глазками, а на дорогу!

— Слушаюсь, капитан! — швыряю подушку на заднее сиденье и замечаю, что Алина Андоленко грациозной походкой выходит из здания, — Ну всё, скройся, она идет!

Начинаю суетиться, прыгаю за руль, но Леха не спешит уходить, провожает глазами мою Алину, а потом подозрительно на меня косится.

— Эта что ли? — Зуев не дает закрыть мне дверь и я сильно за нее тяну, параллельно завожу двигатель.

— Эта, эта! — я его пихаю, но напоследок он успевает скорчить удивленную гримасу.

— Капец ты, Костик, оптимист! Я тобой восхищаюсь!

— Да свали ты уже, — цежу сквозь зубы, хлопаю дверью и трогаюсь рывком.

Алина уже почти дошла до поворота, еще немного и она перейдет на ту часть тротуара, куда мне нельзя заехать, поэтому гоню, присвистывая колесами. Успеваю в самый последний момент зарулить Пежо прямо перед ее носом, Андоленко дергается в сторону в жутком испуге. Я судорожно верчу ручку, опускающую стекло и смотрю на нее, как радостный дебил.

— Давай подвезу!

— Нет, спасибо, Костик, не надо, — Алина поправляет воротник бежевого пальто и перевешивает сумку на другую руку.

— Да ладно тебе! Смотри какая машина прикольная, это же раритет, — я не теряю уверенности.

— Правда, не надо, — лопочет суетливо, — Я очень спешу.

— Вот я тебя и довезу! Садись!

— В другой раз…

Приходится выходить из машины, обойдя Алину, в очередной раз замечаю, что достаю ей ровно до плеча, и это она без каблуков. Сделав дугу вокруг нее, останавливаюсь около пассажирского сиденья, я открываю дверь, не оставляя ей право выбора. Андоленко не стервоза, которая могла бы сразу меня послать, поэтому наблюдаю, как она мнется, топчется на месте и сомневается, но, в итоге, все таки медленно идет в мою сторону.

— Прошу, Миледи! — пропускаю ее вперед и аккуратно закрываю дверь, когда она опускает свою красивую попу на сиденье.

Е! Птичка в клетке! Игошин в деле! Довольный, как слон бегу за руль. Алина вертит головой, рассматривая салон. Трогаюсь с места и боковым зрением наблюдаю, как она водит пальцами по полированному салону.

— Это твоя машина? — спрашивает заинтересованно.

— Ага!

Пофиг! Если дела пойдут удачно, я выкуплю ее у Лехи, хорошо, что я человек не расточительный и у меня есть сбережения. В этом момент, Андоленко тыкает наманикюренным пальчиком на кнопку бардачка, он немедленно открывается и оттуда вываливается не меньше пятнадцати пачек гусарских презервативов, самого большого размера, прямо на ее колени. Ну спасибо, Леха, на этот прикол он даже потратился! Алина густо краснеет и принимается запихивать резинки обратно, а я важно откидываюсь на сиденье и с невозмутимым видом смотрю на дорогу, хотя дико хочется засмеяться. То ли у Андоленко, как и у Зуева, руки из задницы, то ли ее движения слишком суетливые, но пачки валятся назад и падают на коврик, от чего она еще больше дергается. А потом я замечаю внутри бардачка меховые наручники и плетку и совершенно пунцовое лицо Алины.

— Да это тачка друга, — я подаю голос, — У меня Киа Церато, эту взял погонять, пока моя на покраске.

— А ты куда меня везешь? — Алина все таки справляется с бардачком, громко захлопывает крышку и испуганно на меня таращится.

— Без паники! Ты с Игошиным, значит вечер будет классным!

— Костик…

— Да не мое это барахло! Моего друга наверно лупит жена за то, что посуду не моет… Я садо-мазо как то не очень…

Слышу, как Андоленко нервно сглатывает и впивается пальцами в сумку. Приехали! Теперь она думает, что я маньяк.