В голосе подруги столько задора и энтузиазма, чтобы мы начинаем громко смеяться. Уж что-что, а порой когда Ленка говорит подобные вещи, хочется ей верить.

Мы допиваем свой коктейль и включаем романтическую комедию, то и дело, комментируя действия главной героини. Когда же Ленка уходит, чтобы сделать нам перекус раздается звонок.

Я точно никого не жду, поэтому с опаской открываю дверь. Но я никого не вижу. Выглянув в подъезд, озираюсь по сторонам, чтобы понять, кто это мог быть, но меня встречает только тишина. И только когда я опускаю взгляд, замечаю до боли знакомый пакет.

Почему он не может оставить меня в покое?

Взяв его в руки и заглянув внутрь, обнаруживаю там всю фототехнику, которую вернула Орлову. Только в этот раз еще записка.

“Я знаю, что ты не хочешь иметь со мной ничего общего, но оставь камеру хотя бы себе. Сними каждый момент и эмоцию. Не упускай свою мечту. Этот фотик не виноват в том, что у нас не сложилось. Применяй его по назначения. Матвей”

Меня переполняют эмоции, и я едва сдерживаюсь, чтобы не выбросить пакет к чертовой бабушке. А потом понимаю, что ничего не измениться, если я избавлюсь от камеры. Поэтому решаю оставить ее.

Эх… и почему любить оказывается так больно?!

Глава 71 — Кирилл

— Я для тебя не взаимовыгодный контракт! — подскакиваю с кресла и бью по столу ладонью. Отец не шевельнется, как смотрел усталым взглядом, так и смотрит. Мы с ним не общались почти месяц, но после того, как меня без меня засватали якобы жениться, я решил наведаться.

— Ты же сам сказал, что все равно с этой девчонкой зажигаешь, — хмурится он.

— Я не зажигаю!

— Ой, что ты к словам цепляешься? — бурчит старик, взяв со стола графин с водой. Прыскает себе в стакан и за раз осушает содержимое.

— В любом случае, мы не будем жениться. По крайней мере, не сейчас! Она еще молодая и я тоже. Пошли нахрен этого старого пердуна Орлова или пошлю я!

— Кирилл! — перекрикивает старик, но я уже не слушаю, молча ухожу из его кабинета, громко хлопнув дверью.

С Ди мы уже обсудили этот вопрос и оба пришли к выводу, что свою судьбу будем решать самостоятельно. В конце концов, нам некуда спешить, тем более Диана только вырвалась из токсичных отношений. Ей явно нужна романтика, прогулки под луной, а не домашний быт, который и подготовленную девушку может свести с ума.

Я выходу из особняка, натыкаюсь на подстилку отца и отворачиваюсь. Она пилит ногти, досматривая серию какого-то турецкого сериала. Пьет “Мартини”, хихикает и в целом наслаждается. Эта бабенка меня люто бесит, ведь на ее месте должна быть моя мама. Это она заслужила огромный дом, прислугу и чертов “Мартини”, но никак не надгробную табличку.

Оказавшись на улице, я не сдерживаю тяжелого вздоха. А потом вдруг замечаю, как облака собираются в причудливые формы. Будь я не скептиком, подумал бы, что это знак от мамы. Она бы поддержала меня в решении быть самостоятельным.

— Ма, — говорю я, задрав голову к лучезарному небу. — Я скучаю. Надеюсь, у тебя там все хорошо.

Она не отвечает, и мне от этого еще тоскливее.

Настроение по нулям, Ди его тоже замечает, она вообще очень внимательная. Позже, когда мы с ней гуляем в парке вдоль набережной у Москвы-реки, Орлова крепче сжимает мою ладонь. Она робко поглядывает на меня, но не спрашивает, в чем дело. И чтобы лишний раз в ее милой головке не возникло глупостей, я останавливаюсь напротив памятника Петру Первому, поворачиваюсь к Диане и говорю:

— Все нормально, с отцом поговорил.

— Да? — ее глаза расшираются в удивлении. — И что он?

— Ничего, а что ему остается? Просто примет как факт. У меня своя жизнь, у него своя. Надавить на меня невозможно. И на тебя теперь тоже, крошка.

Она мило улыбается, и я не сдерживаюсь, беру в ладони ее лицо, слегка наклоняю к себе и целую нежно в лоб.

— Тогда почему ты хмурый?

— По маме как-то… заскучал, — признаюсь ей честно. Вот уж не подумал бы, что буду говорить девушке о том, что творится у меня на душе. Но я говорю. Без всяких прикрас. Даже про жену старика и то, как я ее ненавижу.

— Жаль, что я никогда тебя не познакомлю с мамой, — срывается у меня.

Между нами повисает пауза. Я понимаю, что на такое сложно реагировать без жалости, а жалость я также сильно ненавижу, как подстилку отца. Однако Ди и здесь удивляет. Она берет меня за руку, поднимает наши скрепленные руки к небу и с нежной улыбкой на губах произносит:

— Меня зовут Диана, я очень рада с вами познакомиться, — вижу, как на ее щеках появляется румянец. И, несмотря на то, что по натуре я черствый сухарь, ее слова так трогают, что у меня в горле образовывается ком.

— Я обещаю, что научусь готовить любимые блюда вашего сына. А если он заболеет, буду контролировать, чтобы он не ел мороженое и пил лекарства. Я может и не самая лучшая партия, о которой вы мечтали, — продолжает Ди, в то время как у меня сердце заходится от ее слов. Знала бы эта девчонка, что делает невозможное, зарождает в моем сердце прямо сейчас пойти и купить ей кольцо. Чтобы она всегда была рядом. Ведь второй такой, я точно не найду.

— Но я очень надеюсь, что вы благословите нас. У вас вырос замечательный сын.

На этой фразе я не сдерживаюсь, поворачиваю Ди к себе и прижимаю. Крепко. Настолько, что можно задохнуться. Но мне так нужна она. Вся без остатка.

— Кирилл, — шепчет Диана, уткнувшись носом в мое плечо.

А я что? Я ничего. Я просто осознал, что особенные люди делают особенным и тебя. Наверное, поэтому мне вроде хочется и всплакнуть, а вроде и радость переполняет грудную клетку. Не помню, чтобы после смерти мамы становился для кого-то особенным или кто-то был особенным для меня. Все изменилось в тот момент, когда появилась Ди — моя особенная девочка.

— Я люблю тебя, крошка. Я так тебя люблю.

Глава 72 — Агата

Месяц спустя…

Навожу фокус на заснеженную аллею парка и нажимаю на кнопку спуска. Раздается череда щелчков, и я убираю камеру от лица, чтобы посмотреть на получившийся результат. В тусклом освещении видно, как снежинки, кружась в танце, медленно оседают на асфальт. Счастливые улыбки случайных прохожих и искренняя детская радость от первого внезапного снега. Несколько малышей, вооружившись лопатками, пытаются слепить снеговика, то и дело, бросая друг в друга снежки.

Казалось бы всего лишь один кадр, но так много эмоций.

Пальцы покалывает от мороза, и прячу камеру в сумку, чтобы окончательно не замерзнуть. Беру с лавочки свою термо-кружку с горячим капучино и поуютнее закутавшись в шарф, бреду вдоль аллеи, разглядывая окружающих.

Прошел месяц с тех пор как я начала все заново. Николай Викторович, как и обещал, написал мне хорошее рекомендательное письмо, чтобы я могла устроиться в другой вуз, но я твердо решила: не хочу снова связывать себя с этой сферой деятельности. Поэтому с головой окунулась в фотографию. Учитывая, что больше мне не надо бояться из-за долгов бывшего мужа и у меня остались сбережения, я прошла, курсы по фотосъемке и постепенно набираю клиентов.

Сказать по правде, я жутко переживала, что ничего не получится, все-таки мне не пятнадцать для нового пути. Правда после откинула страхи и стала осваивать соцсети. Теперь я активно развиваю свою страницу, берусь за разные заказы и принимаю участие в одном крупном конкурсе. Я не тешу себя надеждой, что выиграю, все же в нем участвует много талантливых фотографов, но решила бросить себе вызов.

И вроде дышать уже легче, в груди не сильно свербит. Вот только чувство пустоты не покидает меня, стоит переступить порог дома. Глупо отрицать, но я скучаю по Орлову. Мне не хватает наших разговоров и его пылких взглядов. Ощущения, что я больше не одна и могу на кого-то положиться. И самое главное я скучаю по тому, как он шептал мое имя, и я чувствовала себя особенной.

— Агата? — робкий нежный голос вырывает меня из мыслей и обернувшись, замечаю Диану.