Однако это Малиновскую не останавливает, она пробует проникнуть на кафедру, поджидает Полянского после пар: все надеется, что он разлучится со злополучным дипломатом. После бесконечных неудач, Алина выдает мне свою последнюю идею.

— Давай украдем у него этот проклятый чемодан, — мы сидим в холле, последняя пара закончилась десять минут назад.

— А до этого у тебя были другие предложения? — кошусь на нее. Все это надоело и в какой-то степени напрягает, я бы может уже сама к нему подошла и объяснилась, да только Алина не позволит.

— У него тоже пары закончились, я расписание видела. Сейчас Полянский поедет домой, мы за ним и там…

— Малиновская, ты ему темную решила устроить?

— Нет! — восклицает подруга. — Просто приедем к нему домой, позвоним в дверь, я отвлеку, а ты зайдешь в коридор и заберешь чемодан.

— Алин, ты окончательно свихнулась, — честно говоря, я поражаюсь ее бурной фантазии. — И вообще, попроси Рому. Пускай он тебя, в конце концов, прикроет. Мужик он или не мужик?

— С ума сошла? — она с обидной прикусывает губу и отворачивается, всем видом демонстрируя синдром жертвы.

— Алин, ну серьезно, — я кладу руку ей на плечо, и говорю уже мягче, заботливее. — Ахматов же твой парень, он поймет. А так…

— Ну что тебе стоит? — Малиновская резко поворачивается, а на глазах слезы. Мне аж не по себе становиться, настолько для человека это серьезный вопрос. В какой-то степени я понимаю Алину, ну как подойти к своему преподавателю и сообщить о таком. С другой, идеи ее настолько глупые, какие-то детские, словно мы герои комедийного фильма.

— А чем я тебе могу помочь-то? — с губ срывается безысходный вздох. Мы давно дружим с Малиновской, она для меня самая-самая и бросить ее в беде я просто не могу.

— Спасибо, спасибо, — Алинка тянется ко мне обняться и еще раз десять благодарит, хотя я толком и не понимаю, за что.

А уже через десять минут мы едем домой к Полянскому. Малиновская в хороших отношениях с секретарем из деканата и та за шоколадку подкинула ей адрес. Оказалось, Герман Алексеевич живет в новостройке, которая находится у черта на рогах от института. Здания там не как во всей Москве, высокие, наоборот, трехэтажные. Это какой-то элитный район, въезд во двор через пост охраны, на территории всякие магазины, даже личный пункт первой помощи имеется.

Полянского мы перехватываем сразу, удачно получилось: он приехал одновременно с нами, мы на въезде его случайно заметили. Дальше проще: проследили за ним, к счастью, у Германа Алексеевича подъезд сразу за углом после шлагбаума и этаж второй, что тоже удобно.

— Может, передумаешь, — напоследок уточняю я. Но Малиновская лишь грозно сводит брови, намекая, что передумывать она не будет.

Когда Полянский скрывается за дверью, Алина на всех порах мчится к нему: звонит в звонок, топчется пару секунд на пороге, то и дело оглядываясь. Я жду ее у белой колонны, чтобы остаться незамеченной. Герман Алексеевич открывает сразу, разговор я их не слышу, но Малиновская нагло его вталкивает в квартиру и подает мне сигнал, чтобы я поспешила.

Делать нечего, приходится покорно согласиться. Пока иду, у самой ноги дрожат, ощущение, словно мы два вора, которые пошли на ограбление. Все это мне безумно не нравится, щеки полыхают от стыда, в висках пульсирует от напряжения. Каким-то чудом я успеваю добежать до дверей Полянского, даже войти в квартиру и, о боги, увидеть злополучный дипломат. Он лежит не прямо у входа, а сбоку, в небольшом закутке, который видимо, ведет в комнату.

На носочках я подкрадываюсь в этот закуток, хватаю черный чемодан и вдруг слышу голос Германа Алексеевича.

— Малиновская! Что за глупости? Кого я топлю? Это новый дом! — кажется, Алинка наплела ему типичную историю про потоп, но Полянский, судя по всему, в нее не поверил. Его шаги приближаются, и я отчего-то теряюсь, мне вдруг становится тяжело дышать, перед глазами от нервов все кружится. А еще понимаю, что идет он в сторону выхода и мне ну никак не проскочить.

Оперившись о стенку, чтобы не упасть, настолько меня трясет, я случайно нащупала ручку. Дергаю ее, больше по инерции, и едва не падаю в ванную комнату. Как в бреду закрываю за собой дверь, даже защелкиваю ее, оказавшись в кромешной тьме. Тем временем, Полянский, кажется, выгоняет Алину, громко выговаривая ей за отсутствие мозгов.

И я только сейчас понимаю, в какой ситуации оказалась. В квартире у взрослого мужчины, не просто в квартире, в ванной комнате: сижу на полу в обнимку с его проклятым дипломатом. Кому расскажешь, не поверят. Мне делается так страшно, я ведь никогда ничего подобного не совершала. Все это жутко неправильно, некрасиво, стыдно! От нахлынувших эмоций, у меня к глазам подступают слезы. Ну что и теперь делать? И Полянский еще как назло ходит, такое ощущение, что под дверью, словно коршун, который чует свою жертву.

В кармане начинает вибрировать телефон, хорошо я поставила его на беззвучный режим перед всем этим концертом. Алинка звонит. Сбрасываю, захожу в вк и пишу ей сообщение, а у самой пальцы дрожат, сердце в груди ходуном ходит.

“Я осталась в туалете у Германа Алексеевича. Что теперь делать, Алин?”

Она что-то пишет, потом стирает, и снова пишет.

“Как в туалете? Ты серьезно?”

Мне хочется выругаться, и будь я менее воспитанная, так бы и сделала.

“Он шел, я перепугалась и… блин, Алин, отвлеки его как-то, чтобы я вышла. Что мне делать?”

“Ладно, сейчас попробую… ой, он дверь открыл”.

Я поднимаюсь с пола, подхожу к дверям и прислушиваюсь: в самом деле был щелчок, какая-то возня. А потом последовал звук закрывающегося замка. Значит, реально Полянский только что ушел. Час от часу не легче!

Дергаю ручку, думаю, выйти хотя бы на свет, да и воздуха в квартире всяко больше будет, чем здесь, но проклятый замок не поддается.

— Да чтоб тебя! — едва не плачу в голос. Подсвечиваю телефоном к ручке, еще раз щелкаю, да только оно заело, кажется. Ну просто комбо какое-то, такого везения в кавычках поискать надо.

Малиновская убеждает меня, что она попробует придумать решение, да только я понимаю, что какое тут может быть решение? Единственный выход — сказать Герману Алексеевичу правду, а на это Алинка в жизни не решиться.

Я сажусь на край ванны, не зная как быть дальше. Брату не вариант звонить, он не поймет, да и мне самой неудобно. Денису о таком и подавно сказать нельзя, тем более, наверняка он уже уехал из города. Остаётся только уповать на Алину и не задохнуться от внезапно нахлынувшей клаустрофобии.

Телефон моргает, я переворачиваю экран к лицу и вдруг замечаю очередное сообщение от Беркутова. Сперва раздражаюсь, только его не хватало для полного счастья. А потом думаю, может… он сможет мне помочь.

Глава 24 — Кирилл

Секунд десять, может двадцать, я не верю в историю Дианы. Ну как может такая правильная девочка пробраться тайком в дом взрослого мужика? А потом там ещё застрять. С учётом, что она меня уже динамила в ресторане и кидала в библиотеке, веры к этой особе — по нулям. Но я все равно решаю поехать, в конце концов, где-то внутри срабатывает маячок: а вдруг правда? Вдруг Орловой реально больше не к кому обратиться, и это мой шанс сдвинуться с мёртвой точки?

Адрес она мне сбрасывает сообщением. Место для меня незнакомое, хотя видно район элитный. Охранник на посту ещё смотрит так подозрительно, будто я в маске, а в багажнике у меня динамит. Пропускает тоже с неохотой и тихим фырканьем.

Паркуюсь прямо возле подъезда и оглядываю дом. Хорошая такая трехэтажка, с панорамными окнами, неплохим видом, сам бы тут снял квартиру. Надо будет взять на заметку.

Вытаскиваю телефон и снова набираю Орловой. К удивлению, она принимает вызов сразу, на первый же гудок. Значит, все-таки не соврала.

— Кирилл, — голос у нее такой, словно она ждала меня вечность. Я не могу сдержать самодовольной улыбки.

— Он самый, стою тут, как дурак и смотрю на окна. В какое прикажете лезть, госпожа?