– Да потому, – настоял Профессор, – В цветах не разбираешься, клубов не знаешь. Ты мот зачем взял? Свободу любишь? Или понты? – Макс открыл рот что-то сказать, но Профессор жестом остановил его, вытащил телефон, нажал кнопку ответа.

– Да, мам! – он несколько секунд слушал, – Ну прости! Тут на кафедре сначала, а потом у студентов же до сессии всего ничего. Вот и назначили консультацию внеочередную! Конечно, поел! И супчик и котлетки! Очень вкусно! Кто пришел?

Профессор недоуменно посмотрел на трубку.

– Мама! Ну, я не знаю когда освобожусь! И я же тебе говорил – я не готов, пока! Пусть она домой идет, ладно! Точно не сегодня…

Профессор еще добрые полминуты слушал абонента.

– Все, мамочка, мне идти нужно! Не жди меня, ложись! Все. Целую! – Профессор с облегчением нажал на кнопку отбоя

– Так ты этот… – весело сказал Макс, – Сынок маменькин? – Профессор пожал плечами.

– Чем больше лет, тем важнее тот, кто не предаст и примет любым. Но тебе, пока этого не понять…

– Я может и молодой, – улыбнулся Макс, – Но с опытом. Вот ты спрашивал – зачем мне мот? Да для чувства превосходства, понимаешь? Превосходства над всеми этими папиками на «майбахах» или «поршах»! Особенно, когда у тебя сзади сидит телка в короткой юбке на каблуках и обнимает тебя задрав жопу, а из Мерседесов, мимо которых ты проносишься, сворачивают головы, бибикают, показывают большой палец вверх, типа круто смотрится, чувак! Это правда, планку сносит – нереально. Когда ты приезжаешь первый раз на свидание на мотике, а телка ни ездила ни разу, и тут главное её уговорить сесть сзади под любым предлогом. И как только она уселась, газ и на заднее колесо, и на Ленинский проспект, и когда стрелка за 200 переваливает, а она без шлема, и ты чувствуешь, как её ногти впиваются, и продирают кожу мотоциклетной куртки на груди, ты понимаешь, что всё – процесс пошел. Останавливаешься, она сползает с мотоцикла полностью ошалевшая в насквозь мокрых трусах, и не надо ходить в рестораны, дарить цветы, ухаживать, уговаривать, всё уже произошло, она уже кончила раз пять, пока вы ехали, и ты дальше можешь делать с ней всё, что хочешь. Она твоя… – Макс вдруг понял, что Профессор едва сдерживает смех и удивленно спросил.

– Что?

– Ничего, – Профессор покачал головой, – Ни хера у тебя комплексов, парень, – Профессор, вдруг стал серьезным, – Если тебе мотоцикл для того, чтобы телок клеить, то у меня для тебя плохие новости…

– В смысле? – не понял Макс.

– В смысле – слезал бы ты с него, пока не поздно!

– С хера ли? – набычился Макс.

– Поймешь… Наверное, – ответил Профессор, – А если ты телку двойкой посадил, то чего она у тебя без шлема? Свой бы отдал. А почему она у тебя с голой жопой? Без экипа? Ты думал, как отмаливать потом будешь, если, не дай Бог, что?

– Если что, – махнул рукой Макс, – Мы с ней вместе того…

– А если нет? – быстро спросил Профессор, – Если она насмерть, а на тебе ни царапины? Может такое быть? – Макс молчал, – То-то и оно, – Профессор глотнул из кружки, – Ты потом как папке ее с мамкой в глаза смотреть будешь? – Макс спрятал взгляд, поднеся к губам чашку кофе.

– А что до клубов, – Профессор перевел дыхание, – О том, что есть те, кто в жилетах и вольные, ты знаешь… – Макс кивнул, – Те, кто в жилетах могут быть эм-си, эм-си-си, мотосообщества…

– И это прям круто, да? – едко спросил Макс.

– Не перебивай! – отмахнулся Профессор, – Если так, по порядку, то мотосообщества это вообще, мне кажется, наша, отечественная тема. Не слышал, чтоб за бугром было что-то подобное, хотя, может я и ошибаюсь. Собрались люди, катают вместе, детишек возят на всяких выездах. Находят себе общее дело, в общем…

– Ну да, – кивнул Макс, – Видел такое.

– А если видишь нашивочку «эм-си», – продолжил Профессор, – Это уже серьезнее.

– В смысле? – не понял Макс.

– Ну, такую нашивочку просто так не получишь. Не может так оказаться, чтоб вы такие решили, что вы «эм-си» и все. Клубы твоего региона должны собраться, обсудить и принять решение – достойны вы такой чести или нет…

– Да шли бы они лесом! – вскинулся Макс, – Еще какие-то там мудаки будут решать, могу я нашивку таскать или нет! Я…

– Эти мудаки, – перебил Макса Профессор, – Соберут по свистку десятки, а то и сотни своих одноклубников. И приедут к тебе разбираться.

– И что? – с улыбкой спросил Макс.

– Разошьют, – флегматично ответил Профессор, – Сдерут с вас жилеты, настучат по организму и прочие неприятные для тебя и твоих друзей процедуры…

– А этот? – Макс неопределенно кивнул на дверь, но Профессор понял.

– Этот – мембер38 не просто «эмси» клуба. Он из «однопроцентников».

– Это еще кто? – Макс посмотрел на дверь.

– В пятидесятых… – Профессор глотнул из кружки, – В пятидесятых годах прошлого века, генеральный прокурор США заявил: 99 процентов американских граждан, которые ездят на мотоцикле – добропорядочные и законопослушные люди. Дальше объяснять, или сам поймешь?

– То есть, они чего? Отмороженные? – Макс стал серьезным – дошло.

– Я бы так не сказал, – ответил Профессор, – Просто эти люди возвели понятие свободы и мотобратства в абсолют. И поклоняются им, в прямом смысле этого слова. Однопроцентные не признают власть, не признают общество. Они живут по своим законам. За границей они вообще – отверженные. Жилет надел – можешь сесть. Легко. Больше трех мотоциклов – не ездить…

Россия. Москва.

Однопроцентные.

Таксист попытался перестроиться, но один из байкеров ускорился и резким маневром загнал нахала обратно в правую полосу.

Их было не больше десятка, но едущие в полосе мотоциклы как будто окружал некий купол, суливший любому, кто попытается нарушить незримую черту, большие неприятности.

Небольшая колонна свернула с «рязанки» на вираж, ведущий на «трешку». Два мотоцикла внаглую выехали на «трешку», перекрыв правую полосу прямо перед носом самосвала. Многотонная махина замерла, вздохнув тормозами, но сигналить не посмела. Один за другим мотоциклы выехали на «трешку» и, ускоряясь, начали перестраиваться в левый ряд.

Россия. Москва.

Макс.

– А это вот на жилетах, – Макс нарисовал в воздухе замысловатую загогулину, – Это чего значит?

– Есть же разные ступени, – терпеливо улыбнулся Профессор, – Есть «саппорт» – это сочувствующий. Человек еще не в клубе, а около. Обязанностей особых нет, но и прав тоже нет. Место – всегда в хвосте колонны. Месяца через три, иногда меньше, иногда больше, человека спрашивают – решил ли он войти в клуб. Если решил, и возражений у клуба нет, то человек получает следующую нашивку и становится «хэнгом». Прав все так же минимум, но человек уже в клубе, а значит, есть обязанности и ответственность. Но и клуб от него уже просто так не откажется. Через три или шесть месяцев, а то и год, «хэнг» может стать «проспектом» – это уже почти полноправный член клуба. И только потом, через год-полтора, единым и очным голосованием всех членов клуба, «проспект» может получить мемберский рокер.

– Фигассе! – Макс покачал головой, – А этот?

– Насколько я успел заметить, – Профессор помолчал, – Он полноцвет… – заметив удивленный взгляд, пояснил, – Мембер, но не офицер…

– Офицер? – не понял Макс, – Мент, что ли?

– Сам ты – мент! – улыбнулся Профессор, – Ты им не скажи так, смотри! Заманаешься пятый угол искать! Если здесь… – Профессор ткнул себя в левую половину груди, – Видишь плашку с должностью – сержант безопасности, казначей, пресс-секретарь, дорожный капитан – это офицеры. Это круто. Реально круто. Есть еще вице-президент и президент. Но это вообще – за облаками. Слово президента – закон. Для всех… – Профессор посмотрел на посерьезневшего Макса и усмехнулся, – А ты говоришь – девок катать…