Хэлла едва не поперхнулась – это она-то тетя? Но куда важнее были остальные слова Одэт. А ведь действительно, у этого Фантома было время, чтобы убрать лишних свидетелей, но…

– Где произошло убийство? – Данмор ступил вперед, бросив под ноги окурок и затаптывая его по пути.

– Туточки, – Одэт ткнула пальцем туда, где недавно лежал труп. – Но мертвяка он уволок. Ну, Фантом этот.

Полицейские переглянулись и обернулись к Хэлле, видимо, ожидая ее пояснений.

– Все так. Он ушел в ту сторону, куда вы и бежали, детектив.

Гэбриел выругался, но быстро прикрыл рот, покосившись на Одэт. Та только фыркнула:

– Я и не такие слова знаю! А у вас шоколад еще есть? Дорис нам его много не разрешает, говорит, зубы повыпадают…

– Кто такая Дорис? – Данмор нахмурился.

Одэт промычала что-то неразборчивое о троюродной сестре шестиюродной тети, но инспектор только съязвил:

– Кураторша твоя, да? Ты попрошайка.

– И что? Я с детства себе на хлеб зарабатываю! – оскалилась Одэт. – А ты, ищейка, не пырься на меня!

Хэлла устало выдохнула. Что ж, это многое объясняло. Попрошайки были разные, но все они состояли в какой-нибудь городской банде: либо мафиозной, либо религиозной. Территории у церквей хорошо защищались, так что преступники к ним и не подходили. Там сидели только с разрешения пасторов, многие из которых получали процент, как получали и обычные кураторы.

– Дрянь мелкая, поговори мне тут! – прикрикнул Данмор.

Одэт испуганно спряталась за плащ Гэбриела. Детектив, видимо, заслужил ее доверие шоколадом.

– Так! Всем успокоиться! Инспектор, вы охраняйте территорию, чтобы в проулок никто не заходил. Сержант, вам придется добраться до местного отдела полиции за помощью, а мы, дамы, – Райдер, раздающий приказы, обратился теперь к Одэт и Хэлле, – отправимся в полицейский отдел Мидлтауна.

– А вот и ты, Уорд! – добродушно воскликнул шеф, как только Макс вошел в его кабинет.

Шеф-интендант Отдела полиции Мидлтауна и Новых районов, Рой Калхун, был упитанным мужчиной преклонных лет с просматривающейся в седине залысиной, но с пышными белыми усами. Он остался одним из немногих старожилов отдела.

– Предложил бы познакомиться, но, полагаю, вы и без того представлены друг другу.

Макс, конечно, сразу заметил гостя шефа Калхуна – высокого мужчину с острыми скулами и симметричными чертами лица, словно их сотворил искусный скульптор. Бледная кожа только добавляла схожести со статуей, как и длинные белые волосы, затянутые сейчас в низкий хвост.

– О, разумеется, мы знакомы, – подтвердил белобрысый, – правда, Макс?

Тот втянул воздух, пытаясь сдержать недовольную отповедь, а выдохнул только:

– Рие…

– Так ты меня помнишь? – Губы того сложились в кривую усмешку, а светло-серые глаза блеснули.

Еще бы Макс его забыл! Правда, они виделись не так много раз. Все, что Макс точно знал о Рие, сводилось к списку информации.

Во-первых, Рие – в прошлом узник ужасной лаборатории, где ставились эксперименты над людьми. Именно там он приобрел седые волосы и блеклые глаза, а еще магию такой силы, что ему уступили бы даже сильнейшие маги Королевства. Про узников лаборатории узнали не так давно, потому их «легализовали» только пару сезонов назад: многие лишились семьи или вовсе о ней забыли, потеряв память после страшных опытов. Пришлось в срочном порядке придумывать процедуру выдачи документов несчастным.

Во-вторых, Рие был связан с криминалом. Чтобы выжить, бывшие узники прибегали к самым отчаянным методам заработка. Когда вскрылись подробности дела о лаборатории, общество всколыхнулось, а к беловолосым применили Королевскую прерогативу милосердия, которая распространялась на все их поступки до обличения лаборатории. Рие так же, как и других, помиловали. Правда, он не был отягощен ни одним судебным решением, следовательно, де-юре вообще был чист. А желающих рыться в его прошлом не нашлось, потому что никто не хотел наткнуться на осуждение общественности, которая бескомпромиссно встала бы на защиту «несчастного».

Ну и в‐третьих, Рие «проходил практику» в их полицейском отделе. Или, точнее, способствовал тому, чтобы отыскать как можно большее количество документов и доказательств для статей Рубиновой дамы, которая и раскрыла для народа все секреты жуткой лаборатории. Так уж вышло, что Макс тайно помогал и с этим, ощущая слишком уж большую несправедливость в десятках погубленных жизней людей, которых запытали в лаборатории.

Тем не менее знакомство Рие и Макса свелось к нескольким фразам приветствия и сухому обмену информацией. Общаться тесно им не пришлось, чему Макс был даже рад. Ему казалось, что характерами они бы не сошлись.

– Что ж, вот и прекрасно! – шеф хлопнул в ладоши. – Вы знакомы, вам будет легче.

– Прошу прощения, но легче с чем?

– Ты же хотел напарника, а, Уорд?

Макс снова резко вдохнул, косясь на радостно улыбающегося Рие. Вот и оно…

– Хотите сказать, это мой напарник?

– Да, – Калхун нахмурился. От старика полицейского ничего не утаить, он уже почуял скрытое недовольство. – Ты знаком с ним, он проходил у нас практику, и к тому же за него выступил лорд Нортвуд.

Виконт! Ну разумеется! Макс прикрыл глаза. Бывший шеф-интендант их отдела все еще имел влияние и, конечно, хорошо общался с древним другом – нынешним шефом. Лорд Нортвуд вполне мог выступить поручителем для сомнительной личности вроде Рие. Но инициатором наверняка была Корнелия, дочь виконта. У нее, как у Рубиновой дамы, вскрывшей все преступления лаборатории, сложились весьма теплые отношения с бывшими узниками. С Рие в том числе. Похоже, он был ей кем-то вроде близкого друга.

– К тому же он уже твой напарник, инспектор Уорд. – Шеф говорил тем самым тоном, каким отдавал приказы. Значит, вопрос решен. – Услышал меня?

– Так точно! – гаркнул Макс. – Разрешите идти?

– Не разрешаю. Ришар, не мог бы ты…

– Подожду в коридоре, – понятливо кивнул Рие.

Как только дверь за ним закрылась, Калхун устало откинулся на спинку стула:

– Ну чего стоишь столбом? Садись уже.

Макс хотел было возразить, но все же занял место у стола шефа.

– Что, считаешь меня старым дураком?

– Никак нет.

По виду Калхуна было ясно – не поверил. А Макс не стал переубеждать. Он не считал его дураком, вовсе нет. Просто был недоволен тем, что в напарники дали новичка, причем именно такого… с сомнительным прошлым. Сколько преступлений совершил Рие между побегом из лаборатории и вступлением прерогативы в силу?

– Слушай, Макс, – вздохнул шеф, – ты отличный парень, сообразительный. Все хорошо о тебе отзываются…

Макс не сдержался и хмыкнул. Он сомневался в отзывах некоторых коллег. Ему то и дело напоминали, что он упрямый и занудный, да к тому же еще и выскочка.

– Да, даже когда говорят плохо, я все равно вижу в этом положительные качества, – усмехнулся шеф. – Помнишь, как ты придрался к виду грязи? Мне еще сказали, что «тот новенький такой надоедливый», а ведь эта мелочь в итоге и помогла… В общем, ты умен и уже заработал опыт… разный. И знаешь про узников и лабораторию больше, чем кто бы то ни было в отделе. Кому поручить такого, как Ришар, если не тебе?

Макс не отвечал. Он так и хотел спросить, не рассматривал ли шеф вариант отказать Рие вовсе, но и без того понимал, что такое невозможно. За него просил виконт Нортвуд, а за время стажировки Рие получил несколько положительных характеристик, к тому же из-за нового статуса бывших узников лаборатории отказать кому-то из них значило оказаться под пристальным вниманием журналистов. А это было бы чревато неприятностями для всех: и для Рие с темным прошлым, и для полицейского отдела, чудом перенесшего бурю после раскрытия дела Аконита.

– И еще кое-что… – шеф замялся. – В общем, ты слышал о Глифе?

– Убийца, объявившийся в конце лета? Кажется, дела только объединили?

– Точно. Так вот… Он у нас вроде как серийник, а предыдущим был Аконит. Ты успешно поработал над тем делом и завершил его, так что… В общем, интендант столицы хочет, чтобы ты вел это дело.