У меня много знакомых мужчин и женщин было, которые сначала не хотели, а потом уже не могли родить. Причины находят разные – почему не хотели, но в основном отговорки про «ещё успею» или «не от кого». А потом, как обычно, – поздно уже рожать.
Женщина к сорока годам достигает возраста старой девы, а за сорок – она в большинстве случаев уже никому не нужна, кроме как в статусе друга для мужчины или любовницы. Не хочет родить ребёнка? Сначала, конечно, радуется жизни, отдыхает на Мальдивах, живёт вольно. А потом плачет, находит в лучшем случае мужчину, у которого семейная жизнь не получилась. Вместо заботы о ребёнке заводят какую-нибудь кошечку, диванную собачку – для семейной занятости мужа и себя.
Ещё хуже – она остаётся одна: в хорошей квартире, обеспеченная и с отсутствием материальных проблем. Плачет в подушку по ночам от одиночества, но что-то сделать уже не может. Поздно! Просыпаясь рано утром, думает не о работе, не о семье (которой нет) – с возрастом её всё чаще гложут мысли: какая же она всё-таки была дура. А кто-то при ней обязательно неудачно пошутит, дескать – не беспокойся, всё равно похоронят тебя за счёт муниципального бюджета. Её итог – эти ночные рыдания в подушку, сожаления о своей никчёмной и греховной жизни, поиск виноватых. Вот поиск виноватых в личной жизни без семьи и детей – это обычное занятие неудачника, необходимое для оценки своих ошибок. Хотя к любому состоянию и жизненному уровню человек со временем привыкает.
Нет семьи без детей, если даже есть жена и муж. Это жизнь людей, получившихся в результате ошибки природы и их собственных ошибок в жизни. Я не знаю, когда это произойдёт (но надеюсь, что скоро), когда будут как-то ограничены аборты. Это страшное бедствие для нас – русских православных людей. Мы молча и смиренно убиваем своих детей и вымираем. А что делать-то будем? Будем копировать, а потом получать итоги европейского опыта?!
Когда мои старшие дочери уезжали на учёбу – одна в Москву, другая в Канаду, – я должен был как-то придать уверенности и самостоятельности в их жизни. Долго рассказывал про доверие, про то, что мы с мамой всех их обеспечим, не бросим в любом случае. Ещё я им сказал: «Девочки, всё в жизни случается – и любовь, и ошибки, но самую главную ошибку для женщины – аборт – не надо совершать. У нас с матерью нет лишних – ни детей, ни внуков. Несите своих детей к нам в дом, мы всех вырастим. Няню возьмём, детский садик рядом, школа, в которой вы сами выучились, в районе хорошая. Только не делайте глупости, за которые потом всем нам с вами придётся отвечать – за вашу поломанную жизнь». Нам, родителям, однозначно отвечать приходится за ошибки детей вместе с ними.
Перед отъездом моих взрослых дочерей на учёбу наступило время построения серьёзных отношений со своим третьим подрастающим ребёнком. Хотя я поздно понял, что не ребёнок должен тебя понимать, а ты – ребёнка. Я – плохой отец и признаю это, сожалея об упущенных возможностях общения со своими первыми тремя детьми от первого брака. Это уже потом, с возрастом, стало понятно – душевного контакта с детьми уже не будет. Будут хорошие отношения, уважительное общение, а вот доверительных отношений и, главное, личного душевного контакта уже не будет. Поздно. Надо было раньше. Ну а сейчас, как обычно, в этом сложно найти виновного, кроме себя самого. Я тот отец, который смог обеспечить своих детей финансово, уберечь их от всяких бытовых проблем, вырастить, выучить, но оказалось – это ещё не главное. Так что имей в виду – не упускай время общения с детьми, а то потом пожалеешь, как я.
За два года в детском доме-интернате я много видел изломанных детских судеб. Но у меня были и мама, и отец, а у других детей вообще не было родителей, судьба их была тяжёлой и незавидной. Я хоть и считаю себя плохим отцом, но всё равно как-то принимал участие в жизни и судьбе своих детей. В судьбе моих товарищей по интернату участие принимала сама жизнь, жестокая и всегда несправедливая. Есть закон общества: ребёнок без отца – это безотцовщина, и только если нет матери, то тогда он сирота. А сирота – это ребёнок, брошенный на произвол судьбы.
Плохо отношусь к воспитанию ребёнка по принципу: всё разрешать, всё позволять, наказывать нельзя, одним словом – проявлять толерантность. То есть терпеть все выходки и капризы подрастающего эгоиста. Даже когда он уже давно перерос предел постоянных замечаний и надо дать ему подзатыльник, но этого, видите ли, тоже нельзя. Это значит, что красной линии для ребёнка не существует? Я так не считаю и имею обратную уверенность, что это неправильный подход к воспитанию. У меня плохой опыт, связанный с процессом воспитания «без красных линий». Этот опыт получен из детского дома-интерната, от моих родителей, от всех тех случаев неудачного воспитания детей, когда последствия пофигистического толерантного воспитания выходили не просто боком родителям, а превращались в трагедию и для детей, и для взрослых. Они крайне негативны и даже страшны. Это когда дети уходят из дома, а «добрые родители» вытаскивают их потом из подвалов и подворотен при помощи полиции и случайных людей. Упустили все вопросы воспитания, а главное – не воспитали у ребёнка простого понимания: что можно (и до какой красной черты это можно) и чего нельзя. Словом, ни в коем случае нельзя в процессе воспитания забывать это слово – «нельзя». Именно с него начинается процесс воспитания. Ребёнка из-под своей опеки и воспитания можно выпускать не тогда, когда он захочет, а тогда, когда ты поймёшь – ты уже ему не нужен.
Мы с братом до сих пор смеёмся, когда вспоминаем свою мать. Мокрой тряпкой она гоняла нас всё детство, когда мы не мыли полы по углам или под кроватью. Мы знаем, что кончик мокрой тряпки бьёт хлёстко и больно, поэтому и умели хорошо мыть полы, каждый в своей комнате. А ещё – заправлять кровать, мыть свои ботинки вечером, убирать и мыть за собой посуду. И при этом мы искренне любили своих родителей. Я не утверждаю, что треснуть со всей дури по затылку, да ещё в раздражённом состоянии, – это правильно. Но затрещина всё-таки даёт хороший результат в воспитании и как метод является очень эффективной. Я уже и не помню, за что, но мой добрый отец однажды поднял меня за шиворот и сильно встряхнул, так что казалось – у меня голова оторвётся. То, что есть слово «нельзя», я понимаю до сих пор. Нас с братом Сергеем воспитывали строго, как мальчиков, а вот старшую нашу сестру Надежду родители воспитывали в режиме вседозволенности. Наверное, поэтому (а может, из-за чего-то другого) ожидаемого результата родители от неё не получили. С моим родительским воспитанием, как оказалось, можно жить даже среди детей-зверьков в детском доме-интернате. Я пришёл в интернат уже подготовленным к взрослой жизни и социально адаптированным к той жизненной среде, в которую попал.
По прошествии своих долгих лет с полной уверенностью могу утверждать – дети должны жить и воспитываться в семье, а не в каких-то домах ребёнка, в интернатах и тем более – в детских домах. Дети должны воспитываться в полной семье, в любви и согласии, среди своих родителей, братьев и сестёр. Конечно, это идеальные условия и идеальная среда для воспитания, но даже если это не вполне благополучная среда, то всё равно в семье больше пользы, чем во всех этих детских домах с их показным воспитанием. Из 98 человек, проживавших в детском доме, я знаю человек десять, из которых что-то получилось в этой жизни. У остальных судьба закономерна – алкоголь, воровство как средство для проживания, потом наркотики, следственные изоляторы, лагеря общего, строгого, усиленного режима, тюрьма, поножовщина, смерть. Смерть – как итог завершения их жизни. Ну или вся жизнь, которая хуже смерти. Я тоже получил нехорошую прививку от среды, в которой жил. Получил на всю жизнь плохие качества: агрессивность, мстительность и злопамятство. И пусть всё это в прошлом и я стал другим, но иногда, на подсознательном уровне, при анализе моих действий и поступков ловлю себя на мысли – эти плохие качества, словно бактерии и вирусы, остались во мне. Они просто находятся в неактивном жизненном режиме. Тогда я твёрдо понял для себя, что не хочу жить в таком обществе. И надо уходить, бежать без оглядки от того, что увидел, познал в этом недобром, озлобленном обществе. Примеры, в какой общественной системе живёт брошенный ребёнок, расскажу немного позже: и про Виталика, и про то, как меня на спор (при моём предварительном согласии) к полу гвоздями прибивали. Это позже.
