Злобин уже выучил дело наизусть. Прибывшие на место опера плечами потолкались в стальную дверь и стали ждать спасателей. Зам по розыску ОВД «Останкино» майор Пак спустился по веревке с балкона на балкон, открыл дверь изнутри. В дальнейшем дактилоскопист чужих отпечатков в доме не нашел, на ручке турки их вообще не было, что объяснимо, горячее берут тряпочкой. Она и лежала на столе рядом с единственной чашкой.

— Самоубийство вы исключаете? — задал вопрос Злобин.

— Ночь мы провели вместе. Я ушла примерно в девять часов. Владлен Кузьмич не выглядел человеком, готовящимся к самоубийству. — Ее глаза ощупали Злобина, но не так, как это делает женщина, а как врач, осматривающий нового пациента. — Надеюсь, вы поймете, — заключила она, отводя взгляд. — Владлену Кузьмичу не было необходимости кончать жизнь самоубийством. Человеку, владеющему йогой промежуточного состояния, это вовсе не нужно.

— Простите, чем владеющему? — нахмурился Злобин.

— Это уже тибетский тантризм, — словно предупреждая, произнесла Юлия. — Йога промежуточного состояния позволяет пережить предсмертное состояние, саму смерть и возрождение после смерти, не прерывая сознания. В медитации.

— Ага, значит, в медитации. — Злобину отчаянно захотелось закурить. — Так в деле и написать?

— А Шаповалов мне поверил. — Юлия укоризненно поджала губы. — Попросил еще раз пересмотреть все в квартире, может, найдется что-нибудь, указывающее на мотив убийства.

— Уже ближе к делу, — воспрянул духом Злобин. — Что нашли?

— Сначала о том, что пропало. — Юлия достала зажигалку, работающую на бензине.

— Это она? — Злобин потянулся к зажигалке. Он вспомнил, что о такой наводил справки в Интернете Шаповалов.

— Специально купила, чтобы вы поняли, о чем идет речь.

— Зря беспокоились. Как выглядит «Зиппо», я знаю, — проворчал Злобин, убирая руку.

— Это серийная, возможно, китайская. — Юлия стала водить пальцем по гладким металлическим ребрам зажигалки. — А та была настоящая. Даже на ощупь другая. Но все дело в ауре. У той была страшная судьба, и аура сформировалась соответствующая. Зажигалка именная. Принадлежала солдату какого-то элитного спецназа. Кажется, «тюленей»[16], я не вдавалась в подробности, Владлен Кузьмин знал точно. Его убили. В эмблеме спецназа осталась вмятина от срикошетившей пули. — Юлин палец тронул центр зажигалки. — Подобравший ее вьетнамец сам погиб через два дня. Американский солдат, отнявший ее, погиб в сбитом вертолете. Там ее и нашли в конце восьмидесятых.

— Интересненький вешдок, — вставил Злобин. — И кто за такое платит пять тысяч?

— Тот, кому нужны вещи, прошедшие цепочкой смерти, — легко ответила Юлия. — Владлен Кузьмич ею очень дорожил. У него целая коллекция была подобных вещиц.

— Пять тысяч долларов, — с сомнением протянул Злобин. — Не многовато ли для отставного профессора?

Юлия понимающе улыбнулась, оценив четко дозированную иронию.

— Владлен Кузьмич в деньгах не нуждался. Более того, он был богат. По настоящему богат.

Злобин вспомнил Мещерякова, каким видел его в Калининграде. Откровенно говоря, впечатления богатого человека он не произвел. Обычный ученый муж, слегка не в себе и постоянно без денег. Юлия — другое дело. Одета неброско, но очень дорого, ухожена и свободна в той степени, что дает привычка к постоянному наличию в кошельке суммы, достаточной для удовлетворения любой прихоти. Такие в метро не ездят.

Злобин отметил, что кожаный плащ Юлии не блестит от дождя, нудно постукивающего по подоконнику.

— Простите, у вас какая машина? — спросил он.

— У меня их две, — не моргнув глазом ответила Юлия. — Форд «Ка», знаете, забавная такая «божья коровка». И для зимы — «Поджеро».

— А у Мещерякова какая машина была?

— Он не любил машин. Одно время пользовался услугами водителя со своей машиной. Потом разонравилось стоять в пробках, и он стал ездить на метро. Говорил, что в городе и так два миллиона машин, куда же ему еще лезть.

— А на дачу?

— У него не было дачи или загородного дома. Зачем иметь свое, когда пансионаты не знают, как заманить клиентов.

— Разумно, — кивнул Злобин. — Расходы сведены к минимуму. А откуда доходы?

— Видите ли, Андрей Ильич, на определенном этапе совершенствования человек обретает способность получать информацию отовсюду и обо всем.

Она сделала плавный жест, сложив два пальца в колечко.

— Опять медитация?

— Конечно, — кивнула Юлия. — Подтвержденная астрологическими расчетами и некоторыми иными методиками.

— И за это платят такие деньги?

— Владлен Кузьмич сам их зарабатывал. — Она мягко улыбнулась, втолковывая, как терпеливая учительница. — Поймите, невозможно полностью познать процесс, находясь вне его. Ну, скажем, вы можете угадать выигрышные номера «Спортлото», краем глаза следя за тиражом по телевизору. Но стоит вам купить билет, как удача отвернется. Пока вы были нейтральны, угадывать можно до бесконечности, нарушая все законы теории вероятности. Но если вы ставите на выигрыш, то вступают в силу иные закономерности, о которых вы даже не подозреваете. Допустим, вам очень нужны деньги. Очень-очень! И Господь уже приготовил их для вас, — как о решенном сказала она. — Но получить вы их сможете только в другом городе, где живет человек, которому вы случайно поможете. Улавливаете мысль? Вы должны замкнуть цепь причин и следствий, выкованную не вами. Только так вы можете рассчитывать на свою долю в результате процесса. Претерпеть все, но сделать то, что должно. А вместо Деяния вы покупаете карточку «Спортлото». Глупо, согласитесь.

Злобин поразмыслил и кивнул, решив, что здравый смысл тут есть. Хотя и заумно.

— Вот и Владлен Кузьмич решил, что заниматься финансовыми прогнозами, не ставя на кон своих денег, нельзя.

— И часто выигрывал?

— Почти всегда. — Юлия без запинки выдала: — Его состояние на момент смерти составляло пять миллионов триста девять долларов и шестнадцать центов, если все пересчитать в американской валюте. Удивляетесь, откуда мне это известно? Я вела его счета. Владлену Кузьмичу просто лень было считать. А у меня это легко получается. Сколько будет: девятьсот пятьдесят три умножить на семь тысяч тридцать три? — Она сама же ответила: — Шесть-семь-ноль-два-четы-ре-четыре-девять.

Злобин недоверчиво посмотрел на Юлию. И не такие «заготовки» демонстрировали, чтобы запудрить мозги.

— Квадратный корень из шестисот пятидесяти двух?

— Два-пять и пять десятых, — чуть прикрыв веки, с ходу ответила Юлия. Лукаво улыбнулась. — На слово верите?

— Знаю. Единственное, что со школы помню, вот и козыряю при случае, — признался Злобин. — А как у вас так получается?

— Я цифры вижу, как цвета. Один — красный, два — золотой, три — зеленый… Мелькнет перед глазами калейдоскоп — и готов ответ.

— Завидую. — Злобин заставил себя временно выкинуть из головы всю тантрически-математическую заумь, в протокол ее не впишешь. — Что же нашлось в квартире?

Юлия достала из кармана плаща свернутую в трубочку пластиковую папочку.

— Вот.

— Ну что же вы наделали! — чуть ли не простонал Злобин. — Без понятых, без протокола. Взяли и принесли!

— Я звонила Шаповалову на мобильный. — Юлия потупилась. — Потом по рабочему. Какой-то мужчина порекомендовал подойти самой. Я все испортила?

Из ее глаз, казалось, сейчас хлынут слезы.

— Разберемся, — проворчал Злобин. Стал читать документ через прозрачную пленку, хоть отпечатки удастся сохранить.

На официальном бланке финансово-инвестиционной компании «Самсон» было составлено соглашение, что Владлен Кузьмич Мещеряков передает все свои активы в доверительное управление вышеупомянутой компании. Печать, подписи, число. Все как полагается. «Так, число… Вот это да! — Злобин хищно втянул носом. — За неделю до полета из окна!»

— Этого не может быть, понимаете? Это просто невероятно! — воскликнула Юлия.

— Догадываюсь, — пробурчал Злобин, косясь на пачку сигарет. — Что за «Самсон»?