…

— Ты же прекрасно понимаешь, что обвинить или оболгать человека можно легко. Для этого даже никакие доводы приводить не надо. Достаточно сказать какую-нибудь гадость. А вот отмыться этому человеку потом очень трудно… Ты же постоянно с этим сталкиваешься по работе. — Мама посмотрела на меня укоризненно и покачала головой.

— Лиля была очень убедительна…

— Давай, как говорится, плясать от печки… То, что Татьяна сама ушла от мужа, ты узнал при вашей первой встрече, так? Зачем ей было тебя обманывать? Тогда она видела тебя первый раз в жизни и уж точно не собиралась соблазнять. Она от денег на сыновей отказалась, насколько я поняла. Это ты впихнул ей договор.

— А на дачу? Она же пригласила меня на дачу. Зачем?

— Ой, да просто так сказала! — отмахнулась мама. — Сидела расслабленная… пила вино, а тут ты позвонил… Я больше, чем уверена, что она не ожидала твоего согласия. На попятную идти было неловко. Вот и всё.

— Ну, а… гостевой домик?.. — пришлось маме намекнуть на то, что произошло между нами.

— Ты не допускаешь мысли, что нравишься ей? Совсем не допускаешь?

— Тогда почему она не стала опровергать Лилины слова? — не сдавался я…

— Она почувствовала, что ты сомневаешься в ней. От этого ей стало больно и обидно. Только что замуж позвал и тут, вроде, отказался от неё.

— Да не отказывался я! — в сердцах сказал я, снял очки и потёр лицо. — Я ведь даже Лилю выгнал.

— Она одевалась в твоей спальне и, скорее всего, не слышала вашего разговора. Ты же сам увёл Лилю в прихожую. Вот она и решила, что ты согласен с дочерью.

— Хорошо… допустим, тут ты меня убедила…

— Допустим… — Мама с улыбкой кивнула головой.

— Но почему она не хочет переезжать ко мне⁈

— Как давно вы с ней знакомы?

— Ещё месяца нет… — буркнул я, понимая, к чему она ведёт.

— Значит, развестись она не успела, так?

— Так.

— Она ещё с одними отношениями не развязалась, а ты её уже в другие затягиваешь. Дай женщине выдохнуть. Дай ей осмотреться. Дай привыкнуть к мысли, что она может доверять тебе. — Мама потрепала меня по плечу. — Пойду запеканку разогрею. Голодный небось. — Встала и направилась к холодильнику.

— И сколько ей надо времени, чтобы… выдохнуть и осмотреться?..

— Не важно, сколько ей времени потребуется на это. Важно, чтобы ты объяснился с ней как можно скорее.

— Тогда я поехал. — Встал я из-за стола.

— Как — поехал? А запеканка? — мама замерла с тарелкой в руке.

— Ты же сама сказала, как можно скорее… — направился я к дверям. Муха вилась под ногами, повизгивая. — В следующий раз поиграю с тобой, малышка. — Почесал я собаке за ухом.

— Удачи, сынок! — напутствовала меня мама. Моя мама такая моя…

Татьяна. Глава 27. И это пройдет?

Выпив кофе и перекурив, я приступила к шкафу в детской. Затем намыла полы во всей квартире. Плитку в ванной комнате надраила до блеска. Потом приступила к кухне… В общем, развлекалась, как могла! Затем уставшая, но очень довольная, набрала ванну. Бросила туда соляную бомбочку. Напустила пены и погрузилась в воду с бокалом вина. Не джакузи, конечно, но тоже неплохо. Неожиданно нахлынули воспоминания, как мы баловались с Женей в джакузи. Обида, от которой я так старательно избавлялась, снова накрыла меня.

— Тьфу! — рассердилась я. Вышла из пены, как Афродита, и стала вытираться. Неужели Вересов так крепко засел в моём сердце, что я не могу не думать о нём?

— Татьяна Игоревна! Возьмите себя в руки! — сказала сама себе. — «Всё прошло, как с белых яблонь дым». Всё… давай… вдох… выдох… вдох… выдох…

Я задержала дыхание. Потом подняла руку вверх. Затем резко опустила со словами: «И это пройдёт». Намазала тело питательным кремом. Накинула лёгкий шёлковый халатик голубого цвета. Надела кружевные трусики. Со всех сторон посмотрела на себя в зеркало. Осталась довольна увиденным.

— Да. Луну халатом не прикроешь! — констатировала я и пошла на балкон.

Я сидела на балконе с бокалом розового вина и тарелкой нарезки. Балкон, конечно, не такой шикарный, как у Вересова (о, боже, опять!), но тоже ничего. На балконе стоял маленький столик и два раскладных стула. На одном из них я и расположилась. Родителям-то я сказала про развод, а вот детям нет. Самое интересное, что за всё лето мальчишки только один раз спросили, где папа. Я закурила вейп и задумалась, как лучше преподнести сыновьям, почему папа теперь не будет жить с нами. Поймут ли мальчики наше расставание? И как примут его? Я взяла опустевшую тарелку и отправилась с ней на кухню. Вынула из холодильника свой любимый сыр и только стала его нарезать, как раздался звонок в дверь. Я даже вздрогнула от неожиданности. И кого это интересно принесло в двенадцатом часу ночи⁉

Я посмотрела в глазок. На пороге стоял Вересов с огромным букетом роз. Нет, ну что за свинство⁉ Я только успокоилась. Только убедила себя в том, что «и это пройдёт»… Так нет же! Нарисовался…

— Таня, открой! Я знаю, что ты дома! Я видел твою машину…

Я молчала.

— Нам надо поговорить! — он снова нажал на кнопку звонка.

— Не о чем нам говорить! — твёрдо сказала я из-за дверей. — Иди домой, Женя!

— Не пойду! Буду сидеть под дверями, пока не откроешь.

— Ну и сиди! — я вернулась на кухню и продолжила нарезать сыр.

Руки предательски дрожали. Вот точно говорят, сердцу не прикажешь. Умом-то я понимала, что ничего у нас не получится, но сердце… Сердце прямо требовало, чтобы я выслушала Женю. Я выкурила одну сигаретку, потом другую… Через некоторое время не выдержала — подошла к дверям. Посмотрела в глазок. Вересов сидел на полу, прислонившись к стене спиной. Вот упрямый! Видно, разговора не избежать… Я вздохнула и открыла дверь: — Заходи…

— Спасибо! — сказал Евгений и прошёл мимо меня на кухню.

— Нормально, да? Поговорить он пришёл… — буркнула я, закрыла входную дверь и пошла за ним.

Женя взял вазу. Наполнил водой и поставил букет. Потом повернулся ко мне и сделал то, чего я никак не ожидала — подхватил меня под мышки и посадил на стол. Я так опешила, что не знала, что сказать. А он встал в развилке моих ног и посмотрел мне в глаза. От его взгляда жар прокатился по моему телу и опустился вниз живота горячим пульсирующим шаром. Вересов действовал на меня каким-то непостижимым образом! Мне стало трудно дышать. Сердце колотилось в груди, а кровь стучала в висках. В горле пересохло и я не могла вымолвить ни слова. Женя снял очки. Отложил их и, обняв меня одной рукой за талию, поцеловал. Не так, как обычно, горячо и жадно, а очень нежно… даже трепетно. Я подалась ему навстречу, не в силах сопротивляться. Его язык коснулся моего языка, и я не выдержала… застонала… Он отстранился от меня и сказал тихо:

— Не уходи от меня, пожалуйста… я согласен на любую паузу… я буду ждать столько, сколько ты скажешь, только не уходи… Да… и вот ещё… — он вынул из кармана брюк бархатную коробочку. Открыл её и я увидела изящное кольцо в виде головы пантеры. Глаза у животного сияли синевой сапфира, а между ушками поблёскивала бриллиантовая крошка. — Даже если ты не согласна стать моей женой, я хочу, чтобы приняла его. Пожалуйста… — он взял меня за руку и надел кольцо на средний палец левой руки. Улыбнулся. — Угадал с размером…

Евгений. Глава 28

Больше всего я боялся, что Таня прогонит меня. Не захочет выслушать. Когда она открыла дверь и я увидел её в коротеньком шёлковом халатике, то все подготовленные для объяснений слова вылетели из моей головы. Я решил действовать по ситуации. И не придумал ничего лучше, чем снова посадить её на стол. Когда надел ей кольцо на палец и оно оказалось впору, я поцеловал её пальчики и сказал: — Прости меня, милая, за то, что не остановил, когда ты уходила…

— Ты боялся опоздать на работу?

— Да… всё произошло так не вовремя… прости меня…

Я уже хотел снова поцеловать её, но тут хлопнула дверь. История повторяется. Прямо как в новогоднем фильме «Ирония судьбы».

— Надеюсь, это не Лиля, — проговорила Таня.