— Подожди, Глеб! Дай переодеться дяде Жене. — Осадил его дедушка. — Вот торопыга. Даже про торт забыл.
Мы пошли с Женей переодеваться. Я надела халатик с короткими рукавами, так как шорты были влажные из-за купальника. Женя надел спортивные брюки. А дальше было всё, как в кино: мужчины с детьми ставили ворота, потом гоняли футбольный мяч, а мы с мамой готовили ужин и накрывали на стол.
— Ну, прямо семейная идиллия! — сказала мама после очередного радостного крика: «Гол!» — Что-то я не припомню, чтобы они так с Валерой играли.
— Потому и не припомнишь, что они не играли. — Усмехнулась я.
— Мама! Бабушка! А мы с дядей Женей обыграли дедушку и Антона! — подбегая к нам, радостно сообщил взъерошенный Глеб. — А компот есть? — он оглядел стол.
Мама налила из кувшина ему яблочный компот. Глеб залпом осушил стакан, вытер рукой рот и собрался уже играть в футбол дальше, но я его придержала:
— Зови всех к столу. Ужин уже готов.
— Ну, мааа… — заканючил Глеб. — Можно мы ещё немного поиграем?
— Можно, но только после ужина.
Евгений. Глава 13. Познакомились ближе некуда…
Если честно, я очень волновался, отправляясь к Татьяне. Как встретит меня её семья? А мальчики? Я так давно не общался с детьми, тем более с мальчишками, что волновался, как жених в ЗАГСе. К моему удивлению, Таня оказалась права насчёт своих родителей. В их взгляде не было ни любопытства, не осуждения, не ожидания. Меня приняли как хорошего знакомого. Не задавали лишних вопросов и не выводили на откровенные разговоры. А мальчишки, так те вообще приняли меня как самого лучшего друга. Оказывается, футбольный мяч и шахматы творят чудеса.
После ужина мы всей компанией, включая Игоря Семёновича и Наталью Сергеевну, прогулялись по лесопарку. Потом играли в лото. Потом младшее и старшее поколение отправилось смотреть мультфильмы про барона Мюнхгаузена перед сном, а мы с Таней сидели в беседке, пили розовое вино и говорили о разных пустяках. Иногда просто молчали. И, что приятно, молчать с ней было так же хорошо, как и разговаривать. С некоторыми людьми молчание получается какое-то неловкое, с ними хочется скорее нарушить тишину, но с Таней было всё по-другому. Создавалось впечатление, что мы знакомы много лет. Нам есть и о чём поговорить, и о чём помолчать. Как тут не вспомнить слова из песни Дианы Арбениной: «И даже думать не хотелось, было так хорошо». Мы засиделись далеко за полночь. Татьяна поёжилась и обняла себя за плечи.
— Замёрзла?
— Есть немного… сейчас бы чаю горячего, да мои спят уже… боюсь, разбужу…
— Тогда пошли ко мне… ой, я хотел сказать, в гостевой домик. Там же есть заварка?
— Хорошая идея! — обрадовалась она.
Я встал и подал ей руку. Мы вошли в домик. Кухню освещали две маленькие бара, закреплённые на стене между кухонными шкафчиками. Я набрал воды в электрический чайник.
— Ты какой чай будешь? Чёрный или зелёный? — Спросила она.
— Любой.
— А тут есть ещё фруктовый. — Таня встала на цыпочки и потянулась за чаем. — Ой! — пачка чая выскользнула из её рук.
— Я подниму… — я присел на корточки. Взял пачку в руки… Танины колени оказались прямо перед моими глазами… Неожиданно меня охватило такое желание, что я не сдержался… бросил пачку, обнял её ноги и прижался губами к коленям. Затем скользнул языком по внутренней поверхности бедра. И опять такая же звенящая тишина, как тогда, возле холодильника в большом доме… Я коснулся губами шёлка её трусиков.
— Женя… Женя… — то ли она хотела остановить меня, то ли, наоборот, просила, чтобы не останавливался.
А я и не мог остановиться. Сладкий запах женского возбуждения щекотал мои ноздри. Я спустил с неё трусики и припал губами к её набухшему бугорку страсти. Продолжая ласку, я просунул ладонь между её бёдер и ощутил влагу. Это привело меня в ещё большее возбуждение. Таня хотела меня ничуть не меньше, чем я её. Ошибки быть не могло — я нравлюсь этой женщине.
Я медленно погрузил пальцы в её горячую глубину. Она издала лёгкий, еле слышный стон. Я почувствовал, как её тело бьёт мелкая дрожь. Двигая пальцами внутри неё, я подводил её к наивысшему наслаждению. Вскоре её тело забилось в сладостных конвульсиях и она, не в силах сдерживаться, громко застонала. Я выпрямился. С лёгкостью подхватил её под мышки и посадил на стол. Тонкий шёлк соскользнул на пол, и я оказался в развилке её ног. Целуя Таню, я расстёгивал пуговицы её халата. Она не только отвечала на мои поцелуи. Её рука скользнула под резинку моих спортивных брюк и стала поглаживать мой возбуждённый член. Опасаясь, что разрядка может произойти быстрее, чем нужно, я убрал её руку, освободился от одежды и, приподняв за бёдра, стал медленно погружаться в неё. Таня откинулась назад. Халат сполз с её плеч, открывая маленькие грудки с набухшими розовыми сосочками. Её тело рвалось мне навстречу. Я не хотел торопиться. Медленно двигаясь, я целовал её упругие соски, скользил языком по шее, нежно прикусывал плечи. Одной рукой она опиралась на стол, другой обнимала меня, изредка проводя ноготками по спине. В какой-то момент движение её бёдер стало быстрее. Я подстроился под её ритм, понимая, что сдерживать себя больше не могу и вскоре наши стоны слились в один…
Её тело обмякло. Я прижал её к себе, нежно касаясь губами шеи.
— Какая ты сладкая… — прошептал я и провёл языком по мочке её уха.
Почувствовал, как напряглось её тело.
— Что-то не так? — спросил я. Хотя, что могло быть не так, если буквально несколько минут назад её тело дрожало от наслаждения и она не сдерживала стоны⁉
— Всё не так… — пробормотала она.
— То есть?.. — я даже расстроился. — Тебе было плохо со мной?
— Да не в этом дело. Я пригласила тебя, чтобы познакомиться с тобой поближе…
— По-моему мы познакомились ближе некуда, — с улыбкой я попытался разрядить обстановку.
Но она не приняла мою шутку.
— Я имели ввиду, узнать друг друга лучше.
— Прости. Это моя вина. Я не смог взять паузу и удержать себя в руках. Всё время со дня нашего знакомства я постоянно думал о тебе. И когда ты меня пригласила…
— Не думаешь ли ты, что я пригласила тебя для этого? — вскинулась Таня.
— Не думаю, но… даже если допустить, что для этого, то что тут такого? Мы два взрослых человека. Мы оба свободны. Мы нравимся друг другу. Танюша, зачем скрывать очевидное? И то, что произошло…
— Я не против того, что произошло, — перебила она меня. — Просто всё это произошло слишком быстро…
— Надо было медленнее? — поймав её сердитый взгляд, я понял, что шутка была неудачной.
— «Хоботов, я оценила». — Резко сказал она, отстраняясь от меня и пытаясь спрыгнуть со стола.
— Прости, прости… — я задержал её за плечи. — Дурацкая шутка… прости…
Она вдруг улыбнулась: — У тебя тоже остренький язычок.
— Беру пример с тебя, — я был рад, что она больше не сердится. — Так почему ты считаешь, что слишком быстро?
— Понимаешь, я даже не успела разобраться в своих чувствах к тебе.
— По-моему очень даже успела. Никогда не поверю, что такая женщина, как ты, отдалась бы мужчине, который ей не нравится. Или я ошибаюсь? — я приподнял её за подбородок и заглянул в глаза.
Она не отвела взгляда. Только, смешно сморщив носик, сказала:
— Чёрт возьми! Ты прав.
— Ты просто хочешь, чтобы мы присмотрелись к друг другу?
— Да…
— Обещаю впредь держать себя в руках. Я даже не прикоснусь к тебе больше. — И, слегка коснувшись губами её губ, добавил: — И не поцелую больше до тех пор, пока ты сама этого не захочешь.
— Женя, спасибо, что понимаешь…
Она легко соскользнула со стола и направилась к дверям.
— Спокойной ночи… — улыбнулась и скрылась за дверью.
Я поднял её шёлковые трусики с пола и прижал к лицу. Её запах опьянял.
— Поздравляю, Вересов! Нюхать трусики любимой женщины — это то, чего ты достиг к пятидесяти годам, — грустно усмехнулся я и отправился в душевую кабинку.
Приняв душ, я всё-таки решил выпить чаю. Прошёл на кухню и заглянул в тот шкафчик, из которого Таня достала пачку. К своему удивлению, помимо пачек с чаем и кофе, я обнаружил там маленькие бутылочки с вином и коньяком. Решив, что коньяк мне не помешает, я налили немного крепкого напитка в пузатый бокал, что так же стоял в шкафчике. «Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала…» — вспомнились мне слова, написанные Ларисой Рубальской. Я прошёл с бокалом в комнату. Сел на кровать. Сделал пару глотков коньяка. Стал вспоминать то, что произошло между мной и Таней несколько минут назад… от этих воспоминаний кровь прилила к паху… Почему Таню огорчило то, что всё произошло слишком быстро? Я ей нравлюсь. Она это даже не отрицала. Так почему?..
