Сверху раздался грохот и дверь слетела с петель. Из окна донеслись страшные ругательства и крики. Грейс задышала сильнее, всё тело свело судорогой, когда она услышала оттуда голос Бахкчера. Проклятие! Они её не получат, ни живой, ни мертвой! Усилием воли она заставила своё сердце биться чаще, разгоняя гордую кровь хьольг. Внутри неё будто вновь зажглось пламя гнева, непокорности.

Вздохнув, она спрыгнула вниз. Мгновение полета, глухой удар и яркая вспышка боли. Все тело свело, заколотило, бросив в смертельный жар. Впиваясь пальцами в бока, Грейс скорчилась на земле. Ничего больше не осталось в мире, кроме её боли и крови, по капли вытекающей из её измученного тела.

Нет! Нельзя лежать! Рано, рано! Тихо скуля, она на четвереньках поползла в сторону. Чувствуя как слезы сами собой выступили у неё на глазах, она быстро утёрла их, размазывая кровь и грязь по лицу. Ещё немного, немного, в кусты! Колючки впились в одежду, но Грейс лишь тихо зарычала, дернулась и завалилась прямо под ветви. Скорчилась, тяжело дыша.

Подняв на мгновение голову, она поняла, что далеко уползти не смогла – кусты располагались совсем под окнами первого этажа. Но это ничего, пока ничего. Пока двор спит… Пока её будут искать внутри, будут думать, что делать… Можно передохнуть… Набраться сил… Перед её глазами возникли лица убитых ею воинов, и Грейс скорчилась, закрывая глаза ладонью. Все вокруг потемнело.

…

Грейс отпрянула, когда из кустов показалось человеческое лицо. Девочка бухнулась на песок и испуганно отползла в сторону. Тяжело дыша, она вглядывалась в переплетение ветвей. Те зашевелились и на свет поляны вылезло странное существо. Оно полностью было покрыто перьями, опиралось на когтистые крылья-лапы, по земле волочился плоский хвост. Но самым странным было человеческое лицо, окружённое перьями. Только глаза были оранжевыми, с большими круглыми зрачками, совсем как у совы. Поворачивая и наклоняя голову из стороны в сторону, существо подобралось чуть ближе к Грейс.

Девочка поднялась, отряхнулась. Птица с человеческим лицом была совсем маленькой и смотрела на девочку жалостливо и осторожно. Держась чуть поодаль и готовая отпрыгнуть в любой момент, Грейс вытянулась, рассматривая животное. На правое крыло оно едва-едва опиралось, многих перьев не было. Пух торчал клочьями, запекшаяся кровь бурела на светлой обнаженной коже. Существо наклонило голову и защелкало, чуть приоткрывая рот.

Разглядев его поближе, Грейс заметила, что вблизи лицо не казалось уже таким человеческим. Иная текстура кожи, слишком сплющенный нос и широкий рот, в котором виднелись острые зубки. И не было подвижных, живых эмоций, что есть у людей. Птица-человек подобрался ещё чуть ближе, заглядывая в лицо девочке. Та сделала неуверенный шаг назад, не понимая, чего от неё ожидать.

Альхья и наставник Озарук всегда говорили ей опасаться любых диких зверей и сразу же бежать домой, в крепость. Но девочка не чувствовала от этого существа никакой опасности. Оно кажется долго пролежало там, среди кустов, совсем ослабло и было ранено. Птица-не-птица подобралась ещё поближе и осторожно поставила лапу-крыло на сапог Грейс. Снизу вверх жалобно посмотрела ей в лицо, не как человек, но как собака. Тихо свистнула, вытянув губы.

– Тише, тише! – сказала девочка, чуть поднимая руки.

Зверь отпрянул, испугано зашипев, впрочем, не громко и не слишком угрожающе.

– Эх, что же мне с тобой делать? – Грейс присела на корточки, и наклонила голову.

Животное тоже наклонило голову, в ту же сторону. Перестало пятиться.

– Отец и Озарук будут ругаться, если найдут тебя, – сказала она, – Но не могу же я тебя тут оставить!

Подумав, Грейс полезла в сумочку на поясе и достала несколько кусочков темно-красной вяленой форели. Аккуратно, на вытянутой руке, протянула первую полосочку птице. Плоский нос задергался, существо потянулось вперед. Понюхало, пощелкало где-то внутри себя зубами и быстро сцапало рыбу. Довольно заурчало, захрустев едой.

Грейс улыбнулась и негромко, чтобы не напугать, спросила:

– А ты не говоришь как человек? Или только лицо у тебя человеческое?

Птица не ответила, только голодно посмотрела на Грейс, ожидая ещё порции. Девочка хмыкнула, и один за другим, скормила ей все оставшиеся кусочки рыбы.

– Лучше? – спросила она.

– Тр-р-р, – ответил странный зверь.

Грейс поднялась и повернулась. Птица-человек неловко двинулась за ней.

– Нет! – решительно подняла руку девочка, – Тебе со мной нельзя! Отец и Озарук будут очень злы, если тебя увидят!

Существо остановилось.

– Я ещё вернусь, – сказала она, стараясь звучать уверенно и убедительно, будто животное могло что-то понять.

Больше не оборачиваясь, она вприпрыжку понеслась через лес, надеясь, что если птица и бросится за ней, то не догонит. Вернувшись ближе к вечеру в крепость, Грейс аккуратно спросила у Озарука, старшего меча, что это за существо такое – вроде и птица, но с человеческим лицом.

– Ты где это такое увидела, Грейсзар? – нахмурил единственный глаз старый воин.

– Нигде, – быстро соврала девочка, – Мальчишки в ауле Ахты болтали.

– В самом деле? – спросил он, внимательно разглядывая свою ученицу.

Хьольга была мала возрастом, но уже не ростом, а Озарук никогда не был великаном, пусть и пользовался большим уважением у всех в Чечкъале. Наставник смотрел на ученицу совсем с небольшой высоты.

– Ладно, верю, – сказал он наконец и на мгновение вернулся к похлебке, – Значит эти твои мальчишки видели хему. Надо будет послать туда людей, разобраться…

– Почему? – удивилась Грейс.

– Опасные это твари, очень опасные, – покачал головой наставник, – Увидишь такую – и сразу бегом сюда!

– А я драться умею! – гордо сказала девочка, – Ты же меня сам учил с мечом обращаться.

– Ты его даже поднять пока не можешь, – улыбнулся в усы Озарук.

– Скоро смогу! – запротестовала Грейс, – И скоро свой собственный меч тоже смогу носить! И не только носить! И вообще, я сильнее всех мальчишек, даже тех, кто старше!

– Тем не менее, – наставник остался непреклонен, – Если увидишь хему, то беги быстро-быстро! Они вырастают размером с тура, и это только туша! Человеческим лицом и пением они приманивают путников и, нападая, расправляются с ними. Сбиваясь в стаи, могут целые аулы разорять! Так что услышишь, как кто-то поёт в скалах, лучше иди-ка ты домой! И быстро!

– Хорошо, хорошо! – отмахнулась Грейс и тоже стала есть.

…

Спазм боли пронзил всё тело и девушка тихо-тихо застонала. Боевой раж в конец отступил и сонные травы Бахкчерской еды снова стали одолевать её. Грейс приподнялась, шипя от боли во всем теле. Мир вокруг расплывался красками и образами, звенящим шумом в голове. Руки и ноги словно бы ей и не принадлежали, неловко двигались сами по себе.

Вся крепость Алькъала гремела от тревоги и ярости. Сапоги били камень пола, голоса сотрясали стены. Из окон по двору скользили отсветы ламп и факелов. В конюшне неподалёку слышалось ржание разбуженных лошадей – скорее гневное и норовистое, чем испуганное. Нельзя лежать…

Собрав чуть восстановленные силы, всё ещё столь малые, девушка приподнялась и поползла по кустам, поглубже и подальше. Колючки впивались в мех одежды, неприятно оттягивая её, Грейс молча продиралась, стараясь не слишком шуметь. Ещё немного... Она снова бухнулась в траву, свернулась калачиком. Ещё не вышли во двор… Но скоро выйдут, совсем скоро. Ещё отдохнуть, пару мгновений…

…

Каждый день Грейс наведывалась в небольшую лощину, где поселился раненый хему. Он радостно лопал принесенную еду – иногда это была не рыба, а мясо. Девочка пользовалась всеобщей любовью в Алькъале и даже когда на кухне её замечали, то отпускали, лишь пожурив, скрывая улыбку.