Уже не Польский Царевичь малым числом устрашенных Бояр возводится на престол, но избирается устами и сердцем всея России младый Михаил, благословенная ветвь от благословеннаго корени Руских Князей, из рода Романовых. Сей род соединяется потом с родом Нарышкиных и производит Петра Великаго, вознесшаго Россию на высокую степень величия и славы.
Таким образом везде и во все времена видим мы удивительные примеры любви к Отечеству. Сила ея превыше всякаго страха. Душа воспламененная ею не боится ни воды, ни огня, ни глубины, ни высоты: Курций в Риме низвергается для нее в подземную пропасть. Сакен на Черном море, окруженный неприятелями, подрывает под собою порох и летит с обломками корабля на воздух, отколе тело его упадает в море, а душа возносится к Небесам.
И так видя с одной стороны людей с толикою неустрашимостию духа жертвующих собою Отечеству, и с другой всеобщий стыд не любить оное, следовало бы из того заключить, что привязанность к месту рождения своего и к согражданам своим, братиям нашим, есть некое общее, со млеком всосанное и во всех сердцах обитающее чувство. Так бы надлежало; так оно и есть в главной своей сущности. Но людей много, нравы их различны, склонности непостоянны, страсти пылки: человеческая душа, исполненная добродетелями или развращенная пороками, толико же благостию своею удобна приближаться к Божеству, колико чернотою своею к жителям преисподней. Отсюда видим мы людей жертвующих жизнию и всеми благами Отечеству, и в тоже время видим, хотя и редко, изменников онаго и предателей…. Но оставим их, природа гнушается ими, и человечество долженствует имена их забыть, дабы при воспоминании оных не содрагаться от ужаса; оставим их проклятию потомков и мщению Небес. Отвратим глаза наши от гнусных преступлений человеческих; но неотвратим их от слабостей, от заблуждений, от некоторых обманчивых прелестей; ибо мы все тому подвержены. Природа наша несовершенна. Кто назовет себя непорочным? Кто, сын греха, скажет о себе: я стою твердо, и никакия волны страстей и заблуждений не поколеблют меня? Таковое несродное телесному составу нашему надеяние на себя, было бы не иное что, как гордая слепота, отвергающая осторожность и ведущая нас прямо в ров. И так устремляя все наши мысли к благим и добрым делам, не забудем, что мы люди, и что для утверждения себя в добродетелях имеем нужду помнить свои слабости и опасаться их.
На сем основании станем разсуждать и об Отечестве нашем. Мы все любим его, но сие не мешает нам размышлять о средствах, какими сия священная любовь питается в нас, растет и умножается; ибо она не должна иметь пределов. Чем больше душа всего народа пылает ею, тем тверже слава и благоденствие сего народа. Отечество (сказала мне одна из почтенных наших женщин) требует от нас любви даже пристрастной, такой, какую природа вложила в один пол к другому. Отними у нас слепоту видеть в любимом человеке совершенство, дай нам глаза посреди самаго сильнейшаго пламени нашего, усматривать в нем некоторые недостатки, некоторые пороки; возбуди в нас желание сличать их с преимуществами других людей: ум начнет разсуждать, сердце холодеть, и вскоре человек сей, ни с кем прежде несравненный, сделается для нас не один на свете, но равен со всеми, а потом и хуже других. Так точно Отечество. Когда мы начнем находить в нем многие пред другими землями недостатки; когда станут увеселять нас чужие обычаи, чужие обряды, чужой язык, чужия игры, обворожая и прельщая воображение наше правдивою Русскою пословицею: там хорошо, где нас нет, и то хорошо что не носит на себе отечественнаго имени; тогда при всех наших правилах, при всех добрых разположениях и намерениях, будет в душу и в образ мыслей наших нечувствительно вкрадываться предпочтение к другим, и следовательно уничижение к самим себе; а с сим вместе неприметным же образом станет уменьшаться первейшее основание любви к Отечеству, дух народной гордости, который гремящими устами Ломоносова завистникам России говорит:
Обширность наших стран измерьте,
Прочтите книги славных дел,
И чувствам собственным поверьте:
Не вам подвергнуть наш предел.
Изчислите тьму сильных боев,
Изчислите у нас Героев
От земледельца до Царя,
В суде, в полках, в морях и в селах
В своих и на чужих пределах,
И у святаго олтаря.
Или устами одного из новейших наших стихотворцев, взывающаго к сынам России:
Под хладной северной звездою
Рожденные на белый свет,
Зимою строгою, седою,
Взлелеянны от юных лет,
Мы презрим роскошь иностранну,
И даже более себя
Свое отечество любя,
Зря в нем страну обетованну,
Млеко точащую и мед,
На все природы южной неги
Не променяем наши снеги,
И наш отечественный лед.
Так, конечно; гордость сия хотя иногда величавая, иногда суровая, но необходимо нужная, предостерегает от ложных умствований: она не допускает нас под видом предразсудка излишней любви ко всему отечественному, упадать в предразсудок излишней любви ко всему чужеземному.
Слово гордость имеет два значения, совершенно противныя между собою, или лучше сказать, человеку свойственны две гордости: одна есть торжество порока, другая торжество добродетели; одна чуждая всякой благости и любви, хочет главою коснуться небес, и все то, что под нею попрать и разтоптать ногами. Она любит брани, пожары, токи крови. Другая напротив, не завидующая никому и сама собою довольная, услаждается миром и тишиною. Она не превозносится уничижением других, но собственным своим достоинством величается. Она не ищет никого порабощать; но кто силою или коварством возмнит ее поработить, повергнуть в цепи, оковы; тогда только является она во всем своем могуществе и величии: могущество ея состоит в общем согласии сердец и умов, величие в твердости душ. Сия народная гордость и любовь к Отечеству суть две единокровныя, неразлучныя подруги, составляющия силу, крепость и благоденствие всякой державы.
Любовь к отечеству говорит человеку: неисповедимая премудрость Божия повелела тебе родиться от отца и матери, иметь братьев, сестр, родных, ближних; дала тебе отличное от животных свойство знать и помнить их от колыбели до гроба; обязала их пещися о твоем младенчестве, дышать тобою и любить тебя, даже за пределами твоей жизни. Поставила сердце твое посреди сладчайших чувствований к тем, от кого ты произошел, и к тем, которые от тебя бытие свое получили. Не благополучен ли ты посреди объятий родившаго тебя и рожденнаго тобою? Сим образом благость Создателя Вселенной назначила тебе дом, жилище, место пребывания. Повелела чтоб единое семейство посредством брака соединялось с другими: да течет во всех одна и та же кровь, да свяжут сии священныя узы весь народ, и да скрепят его единодушием, любовию, дружбою. Отсюду законы назвали тебя гражданином, единоземцы братом, отечество сыном. Ты пред лицем Бога и всего света дал торжественное обещание хранить сей союз, запечатленный волею Творца, вопиющим в тебе гласом природы, и общим всех благом, с которым и твое собственное неразлучно. Сие обещание основано на долге благодарности, чести, на правилах веры, на законах Божеских и человеческих. Можешь ли ты без содрогания и ужаса помыслить о нарушении она-го, каким бы то ни было образом собственным твоим ожесточением, или отсутствием благоразумия, или пагубными соблазнами других?
