Сейчас женщина была уверена, что врач, к которой она обратилась за подтверждением, лжет, но не могла доказать. Встретившись с Димой и Лерой перед их свадьбой, София чуть не разрыдалась, глядя на то, как Дима двигается, как разговаривает. Она во всем видела жесты, мимику, реакции Василия, и даже тембр голоса заставил ее дрожать. Но отец возмущенно отвергал все её предположения, и никаких доказательств она не смогла найти.
Подойдя к молодому человеку, София произнесла:
– Кем бы ни была твоя мать, она дала жизнь хорошему человеку. Не знаю, почему ты носишь именно эту фамилию, но твои дети смогут произносить ее, высоко подняв голову.
Торопливо вручив подарок, женщина ушла и больше не появлялась в семье Зверевых.
Ей оставалось успокаивать себя тем, что Дима счастлив. Он получил добрую семью, женился на горячо любимой девушке, он умён, образован и добр. О парне можно было сказать, что его мать могла бы гордиться им. Но София ничем не могла доказать, что хоть сколько-то имеет отношение к появлению этого ребенка на свет. Поэтому она могла лишь искренне пожелать молодым счастья, независимо от того, чьи это дети. А Софье необходимо было отпустить мысли о своём первенце и сосредоточить своё внимание на воспитании остальных детей.
А Дима не раз вспоминал игру, в которую они играли в молодёжном лагере. Она называлась «тайный друг». В первые дни после заезда молодые люди писали свое имя и фамилию на бумажной полоске и опускали в шапку. Перемешав, все «вслепую» вынимали по одному имени. Затем в течении всего месяца они дарили маленькие подарки и оказывали различные знаки внимания тому, кого выбрали. Нужно было делать это так, чтобы получатель не знал, от кого приходят подарки.
– А у меня в жизни всегда был «тайный папа» – улыбался молодой человек. – И с Его возможностями Он преподносил мне подарки, какие ни один человек не в состоянии подарить. Я постараюсь быть хорошим отцом для своих детей, и помочь другим сиротам найти свой путь в жизни.
Дмитрий стал прекрасным специалистом и много лет помогал Виктору в его труде, явившись одним из спонсоров для ребят. Получив «спонсорское» образование, он продолжил прекрасную традицию, поддерживая тех, кто хотел трудиться.
Жажда рабства и чудо свободы
Глава 1
Нет рабства безнадёжнее, чем рабство тех рабов,
кто полагает себя свободным от оков»
И.В. Гёте
Лёня Столевский вырос в верующей семье, с детства ходил на служения и слышал о Боге. Он прекрасно знал почти все библейские истории, а позже, когда подрос, нередко в группах изучения Библии затевал почти что богословские рассуждения и дебаты. Но нередко присутствующие отмечали, что все его рассуждения касались отвлеченных от практической жизни тем. Вопросы были, или чисто теоретические, типа «а что было бы, если бы Адам и Ева не вкусили от дерева Познания добра и зла»? Или «далеко воздушно-духовные» нечто похожее на «сколько ангелов поместились бы на кончике иглы»?
И все разговоры о Библии были скорее для того, чтобы показать свои знания в этом вопросе, или желание «отвлечься» и порассуждать на темы, далекие от практики жизни. И все же он очень обижался, когда кто-то из присутствующих, или руководитель группы менял тему беседы.
– Вы считаете, что ваши вопросы важнее? – сердился он.
Вернувшись домой, Лёня фыркал:
– Сборище лицемеров! Да, конечно, проще всего «заткнуть неугодных» спросив: «А как твой вопрос связан с реальной жизнью? Какой урок мы могли бы извлечь из ответа на него. Да и сможем ли мы на него ответить?» Да у них просто «тяму не хватает», и лень почитать нужные книги!
Лёне очень нравилось заниматься «гимнастикой для ума», как он сам это называл. Он брал какое-то событие из Библии и представлял:
«А что было бы, если бы?»
– Давайте представим себе, что если бы, Адам и Ева не согласились бы вкусить от дерева познания добра и зла? – предлагал он в группе. В другой раз он предлагал, – А давайте представим, что бы произошло, если бы Иуда не предал Иисуса? – В третий раз, не успела группа начать разбор запланированного текста, как Лёня спросил: – Как вы думаете, Пётр стал бы «столпом церкви», если бы не прошёл через отречение от Христа и через покаяние?
Много раз таким образом Лёня срывал запланированный разбор Писания. Молодёжь увлекалась спорами и забывали о том, что до этого момента планировали читать. Затем руководитель группы сообразил, зачем парень предлагает все эти вопросы? Лёня получал максимум внимания, ведь все спорили с ним, и все обращались именно к нему. А во-вторых, никто не получал для себя никакой практически применимой информации и парень злорадствовал.
Лёня не был злым, но терпеть не мог, когда кто-то вёл его к цели, которую он сам не запланировал, а ещё хуже, когда он не понимал, что это за цель? Поэтому он решил сам тренироваться ставить цели, вести к ним других, и сделать это так, чтобы люди не поняли, как они оказались там, куда не планировали прийти. А так как юноша был еще слишком молод и неразумен, то его цели не отличались продуманностью.
– Лёня мог бы быть прекрасным лидером, если бы использовал свой дар разумно, – вздыхал пресвитер церкви, глядя на подростка. – Как жаль, что он использует его только для того, чтобы все ломать!
Родители пытались урезонить сына, но только сами попали в разряд «подпевал лицемеров» в его мысленном определении. Паренек не спорил с родителями, просто молча уходил, мечтая поскорее уехать из дома и начать самостоятельную жизнь. Но такой возможности пока не предоставлялось. Семья жила в большом городе и нереально было уехать в другой город, чтобы поступить учиться. Напротив, все будущие студенты съезжались из маленьких городков к ним, чтобы поступить в средние и высшие учебные заведения.
Парень поступил в техникум, но ему пришлось продолжать жить дома. Ведь городским студентам не предоставляли общежития.
Когда однажды отец ощутил от Лёни запах табака, он наказал сына, и на его возмущение, строго предупредил:
– Пока ты живёшь в нашем доме и находишься на нашем содержании, ты будешь соблюдать те правила, которые установили мы с мамой.
– Но мне уже есть восемнадцать! Я уже взрослый! – повысил голос сын.
– Ты живёшь в нашем доме и все, что имеешь, получаешь от нас. О какой «взрослости» ты рассуждаешь? Ты даже по дому помогаешь «через раз» и с постоянными спорами. О чём ты сейчас говоришь? Взрослый человек полностью заботится о себе сам, и содержит себя. – Строго напомнил отец.
– Но ведь ты сам не готовишь еду, так что, ты – недостаточно взрослый? – съязвил сын.
– Я зарабатываю для всей семьи и для мамы, она готовит пищу и заботится о доме. Дети также должны помогать. Знаешь, хочу напомнить тебе одно слово, которое в детстве ты знал очень хорошо, а сейчас мечтаешь забыть. Оно звучит как «взаимопомощь» и тоже относится к взрослому миру, – поддержал его тон Михаил Игнатьевич.
– Ну вот и съехали к обычной меркантильности, – гордо вскинул голову Лёня.
– Хорошо, пусть даже на этой грубой и скучной основе ты будешь делать то, что не захотел исполнить на нормальной, человеческой. Нормальная основа называется «уважение к родителям», но, вижу, что для тебя эти слова стали пустым звуком. Так что не я начал скатываться «в низшие слои». – Отец не поддавался на манипуляции сына, настаивая на исполнении правил дома.
Михаил Игнатьевич прекрасно понимал, что если старшему сыну позволить делать все, что он пожелает, то дальше, с младшими все покатится, «набирая обороты» как снежный ком. Поэтому он не позволил Лёне сломать установленные в доме рамки. И в общении со старшим сыном, он уже понял, что тот будет ломать и оспаривать любые запреты. Ведь те, что были менее важными, отец уже уступил, надеясь, что это остановит сына. Но теперь они с супругой оба увидели, что жажда разрушения у Лёни намного больше, чем попытка осознать свои границы. Ему никогда не будет достаточно. Сколько бы ни уступили родители, тот будет требовать ещё.
