— …но понимаешь, надо точно знать, будут ли ещё такие же плато и когда, или же уровень так и будет снижаться без временных задержек. То есть, определить эту чёртовую закономерность в снижении воды, — торопливо объяснял Гоша. — Вот я и считаю. Только тут такое дело, с вычислительной техникой у нас беда. Все компьютеры в основном под нужды станции заняты, не хватает. Поэтому приходится вручную всё тут проверять. Нет, иногда Мария Григорьевна даёт мне свой ноутбук на время, и ещё у ребят, которые системами безопасности занимаются, можно воспользоваться машиной, но это не всегда. А обычно вот так.
Он махнул рукой на кучу листков, в беспорядке разбросанных по столу. Потом снял очки и с силой протёр ладонями сонные, близорукие глаза.
— А Павел Григорьевич сказал, что должна быть закономерность у этих плато.
— Плато — это когда уровень воды перестаёт понижаться? — осторожно спросил Кир. Он понял это из объяснений Гоши, но решил на всякий случай уточнить. Гоша кивнул. — Но ведь этих плато, — Кир ткнул на разложенные перед ними графики. — Не так и много. Их…
— Двадцать три, — с готовностью отозвался Гоша.
— Ну вот, — в голове Кира завертелось что-то давно забытое, закрутились-заработали шестерёнки, приводимые в действие пока ещё не совсем ясными мыслями. И вдруг захотелось самому попробовать, так, что даже руки зачесались.
…Из всех предметов в школе лучше других ему давалась математика, считал Кирилл быстро и задачи решал влёт, особо не задумываясь. Рвением он, конечно, никогда сильно не отличался, над домашними заданиями не кис — куда было веселее доводить охранников на КПП с Вовкой Андрейченко или холодком закинуться в туалете или к девкам в спальню в интернате завалиться, поржать, да кого-нибудь полапать, стараясь не огрести люлей. Его спасала быстрота ума, что-то не приобретённое, а врождённое, и если Кир и оказывался в кабинете директора или завуча, то чаще не из-за неуспеваемости, а из-за того, что был неугомонным придурком, вечно нарывающимся на неприятности.
В седьмом классе у них появилась новая математичка, молоденькая и чем-то похожая на этого Гошу, такая же немного блаженная и помешанная на своём предмете. Кира она заприметила сразу и даже стал выделять среди всех, но, как оказалось, зря. Нет, поначалу Киру это понравилось, он охотно ходил на дополнительные занятия, решал задачи и уравнения «повышенной сложности», так говорила математичка, испытывал нечто вроде гордости, но его быстро вернули с небес на землю.
— Ты чёта зазнался, Шорох, типа вундеркинд да? — толстый Мамедов небрежно сдунул чёрную косую челку, падающую на маленькие, заплывшие глаза, и сплюнул Киру под ноги. — Давай харчок подотри, ну.
Его подкараулили в туалете. Мамедов был со своими, а Кир, можно сказать, почти что один — Вовка Андрейченко загремел с аппендицитом в больницу, а Лёха Веселов от таких передряг старался держаться подальше.
— Да пошёл ты! — Кир сплюнул в ответ, угодив точно, куда и метил — на начищенный до блеска Мамедовский ботинок.
— Чё, борзый, да?
Ответить Кир не успел, его сбили с ног быстрой, но точной подсечкой. Заломили руки, ткнули рожей в грязный кафель…
Не то, чтобы Кир тогда так легко сдался, хотя… кому он врёт, сдался и легко. Без Андрейченко шансов у Кирилла Шорохова против тупой мощи Мамедова не было никаких, и, взвесив все за и против, Кир сказал себе: ну её нафиг, эту математичку с её математикой, чего ей Кир — профессор что ли. На дополнительные занятия он больше не ходил, учительнице стал хамить, а однажды и вовсе довёл до слёз, под одобрительный гогот своих дураков-одноклассников, чувствуя себя при этом героем.
Каким же всё-таки идиотом он тогда был. Дебилом малолетним — прав отец.
И вот сейчас в памяти всплыло то, чему он успел научиться у той молоденькой девушки, почти девчонки, в таких же как у Гоши очках, то и дело сползающих с тонкого длинноватого носа.
— А если сделать так? — Кирилл взял ручку, которую Гоша отложил, и принялся записывать на бумаге то, что пришло в голову. — Если этих плато всего двадцать три, то можно…
Он не сразу заметил, что Гоша улыбается, а когда увидел, первой мыслью было: ну что он за дурак! Наверняка несёт какую-то ахинею, идиот-недоучка, да ещё перед Гошей, который без пяти минут инженер.
— Нет-нет, Кирилл! — Гоша, видимо, по его лицу угадал, о чём он думает. — Я и сам сначала шёл этим путем. Но тут понимаешь, какое дело. Ты мыслишь, как математик, а здесь надо ещё и от физики отталкиваться. У тебя как с физикой?
— Никак, — буркнул Кир.
— Не может этого быть! — не поверил Гоша. — Так не бывает!
Кирилл подумал, что Гоша над ним издевается, но взглянув в его лицо, сверкающие голубые глаза, понял — нет, его сосед говорит абсолютно искренне.
— Если ты увидел эту закономерность, — продолжил меж тем Гоша. — Значит, мозги у тебя какие надо, хорошие инженерные мозги. И если у тебя всё нормально с математикой, то и с физикой тоже должно быть всё хорошо. Просто она у тебя, наверно, запущена, да?
«Да у меня всё запущено, — с горечью подумал Кир. — Я вообще записной придурок».
Вслух он правда произнёс другое:
— Ну а если от твоей физики отталкиваться, то это что, дольше? Из-за этого ты ночами сидишь?
— Нет, это не из-за физики дольше, — вздохнул Гоша. — Понимаешь, там же ещё других факторов дофига. Приливы, отливы, рельеф местности, который, кстати, за почти сто лет мог здорово измениться, а у нас данные о нём только те, которые были до потопа. Понимаешь?
Кир неуверенно кивнул.
— Поэтому и приходится делать много итераций. А если ещё и вручную, то это время, а я один… ну почти один, иногда Павел Григорьевич помогает, иногда Мария Григорьевна или Глеб Ростиславович, но у них своей работы выше крыши.
— А если…, — Кир начал и замолчал. То, что он готов был предложить этому странному парню свою помощь, было нелепо. Кирилл боялся, что тот — нет, не поднимет его на смех, Гоша для этого был слишком интеллигентен, — но как-нибудь вежливо откажется. Что будет не менее унизительно.
— Если ты мне поможешь? Да, Кирилл? Это было бы здорово!
— Ну… от меня пользы-то может быть совсем мало, я…
— Да ты считаешь, как бог, — Гоша ткнул пальцем в уравнение, которое Кир успел написать и даже вычислить. — Мы с тобой вдвоём в два раза быстрее справимся.
Конечно, Кир восторгов Гоши по поводу своих якобы великих способностей не разделял, но на следующий день, после ужина они уже вдвоём уселись за расчёты, и Кир сам не заметил, как увлёкся так, что теперь Гоше пришлось загонять его спать…
— Ну вот что, Кирилл, — Мария Григорьевна устало улыбнулась. — Давай, последний рывок и по домам. Собери инструмент и ещё раз проверь напоследок всё, хорошо?
— Хорошо.
Он отошёл к насосам, принялся убирать в ящик с инструментами ключи и отвертки, изредка бросая косые взгляды на свою сегодняшнюю напарницу, Марию Григорьевну, которую за глаза все здесь называли Марусей. Она, что-то негромко насвистывая, возилась рядом, у второго бустерного насоса. Рабочая каска, которая была ей чуть-чуть великовата, то и дело падала на лоб, а она машинально поправляла её, не выказывая ни тени раздражения.
Странная всё-таки женщина — думал Кирилл. Сестра самого Савельева, к тому же, Гоша говорил, она там по реактору что ли главная, а вечерами вкалывает вместе с простыми работягами. Прибегает, улыбчивая, светлая, лёгкая, и все мужики в бригаде при её появлении как-то сразу подтягиваются, убирают подальше крепкие выражения и расплываются в улыбках, морща усталые и грязные лица. Кир и сам вместе со всеми и подтягивался, и базар фильтровал, и улыбался, и посматривал в её сторону. Почему-то смотреть на неё было приятно — как будто смотришь на что-то родное, знакомое, домашнее.
Вчера её не было, а сегодня она прибежала вместе с Гошей и почти сразу заменила Данилыча у насосов. Здесь на третьем ярусе паровой камеры было тесновато — оборудование и агрегаты стояли плотно друг к другу, Кирилл в принципе в узкие места ещё подлезал, а Данилычу габариты не позволяли. Он только отдавал Киру указания, да матерился вполголоса, когда Кир по неаккуратности ронял то отвёртку, то гаечный ключ или делал не то, что надо. Данилыч даже вздохнул с видимым облегчением, когда Маруся, маленькая и тоненькая, не вбежала, а почти взлетела в насосную, весело махнув им с Данилычем рукой.
