Полицейский зашёл внутрь. Пациент встретил его почти безразличным скучающим взглядом.

— Ну, что? — даже не поздоровавшись, с ходу задал вопрос худой детектив. — Ты что-нибудь вспомнил?

— Добрый день! — вежливо приветствовал его парень с пластырем на голове. — Нет, сэр. Увы. Я так ничего и не вспомнил. А когда пытаюсь вспомнить, голова начинает так болеть, что хочется сдохнуть тут же.

— Ты сдохнешь, парень, если не будешь говорить мне правду. Ты же врёшь, что ничего не помнишь…

— Нет, сэр. Я Вам всю правду говорю. Зачем Вы на меня так кричите?

— Завтра мы тебя отсюда заберём, и я с тобой буду разговаривать уже по-другому. Ты мне всё расскажешь?

— Бить будете? Или иголки под ногти втыкать? Вы, наверное, потомок тех фашистов, что людей в концлагерях мучили, а потом травили газом и сжигали в крематории.

Голос раненого сильно изменился. В нём уже не было просяще-жалостливого тона. В голосе зазвучала холодная сталь.

— Да ты, сопляк… — глаза худого полицейского налились кровью, он сжал кулаки и даже успел дёрнуться в сторону лежащего на постели парня…

— Это вот такие методы у полиции города Рино? — раздался от дверей насмешливый мужской голос.

Полицейский обернулся на голос и обнаружил, что дверь в палату открыта, а в проёме стоят два человека в строгих костюмах. Он сразу по каким-то неуловимым признакам опознал в них федералов. Эти пафосные господа всегда лезут куда не надо, и забирают себе перспективные дела, за раскрытие которых и он сам мог бы получить не только поощрение от начальства. Но и повышение по службе.

— Что вам тут надо? — рявкнул он на незваных гостей.

Ответили ему вполне спокойным ровным голосом.

— Это я удивлён тому, что вы здесь делаете. Этого парня мы у вас забираем. Он проходит у нас по другому делу. И Ваше руководство уже в курсе. Можете связаться и уточнить это. А сейчас, оставьте нас одних!

— Но это моё дело! — не сдавался полицейский.

— Уже нет. И постарайтесь не мешаться у нас под ногами, иначе Вас переведут на другую работу. Будете патрулировать улицы… Это Вам больше подойдёт. И, кстати, отстегните ваш наручник, у нас для этого дела есть свои спецсредства…

Стиснув зубы, худой коп достал ключ и отстегнул раненого от кровати. Сунув наручник в карман, он вышел из палаты, гневно сверкая глазами. В коридоре его встретил толстячок Майкл и подтвердил то, что ему сказал агент ФБР.

29 сентября. 1974 год.

США. Штат Невада. Рино. Тахо Пасифик Хоспитал.

Алексей Тихий.

О том, что что-то пошло не так, я понял сразу. Полицейского в форме у дверей уже не было. Зато там был человек в костюме, которого я сразу же определил, как копа, только рангом повыше. И он стоял у дверей, нарушая так хорошо продуманный нами план. Ведь всё почти что получилось. Полицейский на халяву выпил заряженную слабительным кока-колу и уже, небось, дрищет в туалете дальше, чем видит… Но вот то, что ему тут же найдётся замена, мы никак не могли предположить…

Открывать стрельбу прямо тут в больничном коридоре не стоит. И хотя у меня с собой было сразу два Сашкиных Вальтера ППК, но моя рука даже не дёрнулась в их сторону. Я просто прошёл мимо, как раз в тот момент, когда этот коп открыл дверь и вошёл в палату. Краем глаза я успел заметить лежащего на постели брата, и даже разглядел наручник на его руке. Пройдя вдаль по коридору, я вышел из дверей и стал спускаться вниз в приёмное отделение. Мысли скакали как те бе́лки в колесе, но ничего путного на ум не приходило.

* * *

В приёмном отделении всегда было много народу. Кого-то куда-то катили на каталке. Кто-то что-то спрашивал у дежурной. Ну а кто-то просто ждал чего-то. Это больница.

Но одного человека в строгом костюме, я сразу же вычленил из этой разномастной толпы. И судя по его глазам, он тоже меня узнал, несмотря на все Маринкины попытки изменить мою внешность…

Моя рука дёрнулась было к пистолету, но мой визави слегка покачал головой, типа: «Не надо этого делать!» Он подморгнул мне правым глазом. И тут же скосил глаза налево.

Одного взгляда мне было достаточно, чтобы понять его. Там как раз находилась дверца с обозначением мужского туалета. Я тут же свернул туда, а войдя в туалет, уже достал свой Вальтер и приготовился во всеоружии встретить своего старого знакомого…

29 сентября. 1974 год.

США. Штат Невада. Рино. Тахо Пасифик Хоспитал.

Александр Тихий.

Лежу. Никого не трогаю. Изучаю и пересчитываю трещинки на потолке… Та самая медсестра, что в прошлый раз показала мне записку от Лёшки, снова приходила ко мне после завтрака. А она симпатичная, ничего так…

Новая записка содержала всего два слова: «Сегодня. Жди!»

Подписи не было, но я уже и так знал, что это от брата. Я улыбнулся медсестричке, а она улыбнулась мне. Вот и поговорили… Что мне остаётся делать? Лежу. В потолок гляжу. Жду.

* * *

Внезапно дверь открылась и вошёл давешний худой полицейский. Скорее всего детектив. Это у них что-то типа нашего опера. Ну что же. Послушаю, что у нас сегодня на обед. В смысле, какую лапшу он мне на уши сегодня будет навешивать… Но он меня удивил. Сразу же с порога наехал на меня и попёр бу́ром.

— Ну, что? — не поздоровавшись, с ходу задал он мне вопрос — Ты что-нибудь вспомнил?

— Добрый день! — вежливо отвечаю я. — Нет, сэр. Увы. Я так ничего и не вспомнил. А когда пытаюсь вспомнить, голова начинает так болеть, что хочется сдохнуть тут же.

— Ты сдохнешь, парень, если не будешь говорить мне правду. — не унимался коп. — Ты же врёшь, что ничего не помнишь…

— Нет, сэр. Я Вам всю правду говорю. — стараясь говорить вежливо, отвечаю я ему. — Зачем Вы на меня так кричите?

— Завтра мы тебя отсюда заберём, и я с тобой буду разговаривать уже по-другому. Ты мне всё расскажешь?

Тут уже меня как прорвало. Хрен ему по его худой морде. Никакого завтра не будет. Лёха заберёт меня отсюда. Брат меня в беде никогда не оставит. Иронично, но жёстко спрашива. У полицейского:

— Бить будете? Или иголки под ногти втыкать? Вы, наверное, потомок тех фашистов, что людей в концлагерях мучили, а потом травили газом и сжигали в крематории.

— Да ты, сопляк… — коп сжал кулаки, глаза его налились кровью и он чуть было не бросился на меня в драку…

Но за его спиной тихонько раскрылась дверь и в палату вошли два человека в строгих костюмах. Больше всего они оба напоминали мне агентов ФБР из голливудских фильмов. Но даже не это ввергло меня в ступор. Один из них мне был очень хорошо знаком. Сотрудник Особого отдела при Комитете партийного и государственного контроля ЦК КПСС майор госбезопасности Васин Игорь Анатольевич, собственной персоной.

Глава 14

Глава четырнадцатая.

И в смехе — лёд. И в слове — яд.

Во взгляде — мёд. Во вздохе — ад.

Улыбка — выстрел. Ласка — ложь.

Под маской — мысли. А в спину — нож.

В красивых глазках таится смерть.

В волшебных сказках ответа нет.

Вся жизнь — загадка. Сплошной туман.

И так всё гадко. И всё обман.

29 сентября. 1974 год.

США. Штат Невада. Рино. Тахо Пасифик Хоспитал.

Александр Тихий.

Васин, сука, твою мать! Бляха-муха… Тот самый Васин, который, по словам Сандры, сразу же после переворота в СССР, сдался в ЦРУ… Ну, или куда там он сдался? Да хрен его знает. Грёбанный предатель…

Вошедшие о чём-то шумно спорили с полицейским. Я даже не прислушивался, поскольку чуть не задохнулся от негодования и других чувств, которые на меня нахлынули, стоило только мне узреть голливудскую улыбку этого предателя.

Но судя по всему, федералы тупо посылали на хер этого полицейского, забирая это дело себе. Ну, а раз, они забирают себе дело, то заберут в придачу и моё тело. Вот уж хрен им! Не дамся! Биться буду, бороться, зубами грызть… Волки́ позорные, мусора мусорянские… Какое тут придумано доброе слово для федералов? Федики что-ли? Ну-ну. Мы ещё поглядим да посмотрим…