Только когда мы выехали на дорогу, я заметил, что солнце уже клонится к закату. Через некоторое время, мы уже перегружали трофейные сумки в нашу машину.

— А что ты будешь делать с этим? — указала Маринка на сумки с кокаином.

— Не знаю. Жалко бросать. Тут товара, наверное, на лимон баксов.

— На какой лимон? — переспросила непонимающая девушка.

Ну, да. Лимон баксов — это уже сленг из моих девяностых.

— На миллион долларов. — уточнил я.

— А-аа. Я думаю, что не стоит с этим связываться.

— Да я согласен с тобой. Ты права.

Пакеты с порошком я вытряхивал из сумок, а взамен складывал туда затрофеенное оружие. Наркотики я вываливал прямо на землю возле машины. Да ещё, стараясь не перепачкаться в порошке, потрошил пакеты. Потом, пробив бензобак кабриолета, я залил всё вокруг бензином. Подождал, когда натечёт прилично и достал из кармана свою любимую «Zippo».

Вспомнил, как в разных дурацких фильмах главный герой, перед тем как что-то поджечь, сперва говорит, что-то пафосное, а потом чиркает своей «Зиппой» и бросает её в лужу с бензином.

Щас… Буду я тут своими зажигалками разбрасываться.

Найдя в машине какую-то тряпку, я тоже смочил её в горючке и завернув в камень, отошёл подальше. Чиркнув зажигалкой, я тут же бросил огненный снаряд в сторону машины мексиканцев. Полыхнуло так, что даже до меня донеслась волна жара. А я развернулся и зашагал в сторону нашей машины. Пора бы уже и сваливать отсюда…

27 сентября. 1974 год.

США. Штат Невада. Рино. Тахо Пасифик Хоспитал.

Александр Тихий.

То, что я пришёл в себя уже стало известно тут в больнице. На мой вопрос, типа: «Где я?», мне сообщили, что это больница… Тахо Пасифик Хоспитал. Вопросы, которые задавали мне, я игнорировал, отвечая, что ничего не помню.

Мне сейчас в первую очередь надо собрать побольше информации. Узнать где я, и как отсюда слинять поскорее. А для этого ещё мне придётся притворяться бедной овечкой, чтобы они перестали меня воспринимать всерьёз и ослабили бдительность.

Первый шажочек я уже сделал, когда пролил на себя стакан воды, принесённой медсестрой. Объяснил её, что я не левша и левой рукой мне неудобно пользоваться в быту. Она позвала полицейского. Обычный такой коп, в форме. Они теперь постоянно дежурят возле моей палаты. Наверное, его сменят вечером. Ну, вот, коп меня отстегнул, и я вдоволь напился. После этого он хотел было меня снова пристегнуть, но я попросился в туалет. Медсестра предложила утку, ну или судно, как у них тут это всё называется… Я сказал, что если офицер мне поможет, то смогу это сделать и сам.

Туалет оказался тут же, в палате. Меня довели туда, подержали, пока я мочился, а потом сопроводили обратно. Я даже успел в зеркале рассмотреть белую нашлёпку из пластыря на своей голове. Ну а после… Меня снова пристегнули, но на этот раз я настоял, чтобы за левую руку.

При этом я попытался «покачать свои права», спрашивая, почему меня приковывают наручниками, если я не преступник…

Но мне лаконично ответили, что это всё для моей же безопасности. Вот завтра придёт доктор и всё разрешится…

Ага. Доктор. Небось, притащатся копы с большими погонами, или вообще федералы, и будут вопросы всякие задавать, да разговоры разговаривать. Я вот не помню, сыворотку правды уже используют тут, чтобы выведать у пленников все их тайны, скополамин или там какой-то пентотал натрия? Я ни фига не химик, и в этом не особо разбираюсь, так что все сведения об этом исключительно подчерпнуты из книг и фильмов. А верить им не стоит на все сто.

Поэтому пока буду придерживаться версии потери памяти. Вот придут меня допрашивать. Будут всякие вопросики каверзные задавать. А я развешу уши, и буду слушать, слушать… Чтобы понять что про тебя знают, иногда полезно послушать вопросы, которые тебе будут задавать. И на основании их уже делать выводы, что говорить, а что не говорить…

27 сентября. 1974 год.

США. Штат Невада. Рино.

Алексей Тихий.

Мы спокойно доехали до своего отеля. Был уже вечер, но темно не было. В этом городе слишком много всякого электричества. Но нам удалось, не привлекая внимания пройти в наш номер с большой сумкой, набитой долларами. Оружие мы не стали доставать из багажника. Ну, разве только то, что было с собой. У меня Кольт, а у Маринки Вальтер ППК.

Желание сразу же бежать куда-то и искать Сашку, я отмёл, как неправильное и несвоевременное. Сперва надо отмыться, переодеться, отдохнуть и выдохнуть. Так что поиски начнём уже только завтра. А сегодня мыться, бриться и спать…

Маринка уже умотала в душ. Настойчиво звала меня с собой, но я отказался, отговорившись усталостью. Я уже скинул с себя всю грязную одежду. Сижу в одних трусах в кресле. Тупо смотрю куда-то вдаль. Думу думаю. Прокручиваю произошедшие события. Снова и снова корю себя за то, что так расслабился. Ведь это всё, абсолютно всё произошло исключительно из-за меня. Да-да… Из-за того, что я выпил лишнего на халяву, из-за того, что не стал таскать с собой ничего из оружия. Вот из-за этого меня так легко и побили там, на улице и похитили Маринку.

А потом… Это именно из-за меня погибла Алёнка, прикрыв собой Сашку. Героическая девчонка! Она ведь любила его. Знала, что ей ничего не светит, но любила несмотря ни на что. Даже умирая, она спросила у меня: «Как там Сашка?» и умерла с улыбкой на губах. Блин. А ведь совсем недавно ещё одна девушка по имени Сара, тоже так же с улыбкой умерла, узнав, что спасать её примчался легендарный Айвен. Санька! Чёрт тебя подери! Что вокруг тебя творится?

Да… А ведь, если бы Аленка не прикрыла Сашку своим телом, то он и сам бы мог погибнуть. Но и его ранили в этот раз. И где он сейчас, я понятия не имею. Я ведь бросил его там на парковке. Бросил лежать. Раненого. И он тоже мог бы уже умереть. Хотя я почему-то уверен, что он жив. Вот чувствую, что жив. И чувствую, что ему очень нужна моя помощь. Но бежать прямо сейчас на ночь глядя, бесполезно. Я только подниму лишний шухер и привлеку к себе внимание.

* * *

Мой взгляд упал на сумку с долларами. Я машинально открыл её и вывалил прямо на кровать пачки с долларами. Сколько здесь? Много…

Любопытство взяло верх, и я стал раскладывать пачки по номиналам. Купюры были не новые. Явно из оборота. Пачки никак не хотели складываться в ровные стопки. Пришлось просто делить на кучки. В результате оказалось, что присутствуют почти все номиналы. Ну, разве что кроме однодолларовых и двудолларовых.

Пятёрок было мало. Всего восемь пачек. Итого — четыре тысячи. Я стал считать десятки. Семьдесят четыре. Сразу прибавил три нуля, так как пачка десяток — это и есть тысяча.

Ну а дальше, пошло-поехало. Восемьдесят шесть пачек двадцаток, сто восемь пачек полтинников и под занавес я пересчитал сотки. В смысле, пачки соток. Оказалось шестьдесят восемь. Охренеть не встать.

* * *

Когда Маринка вышла из душа, замотанная только в одно полотенце, она застала меня над кучей долларов. Прям как у Александра Сергеевича Пушкина в его знаменитом Лукоморье: «Там царь Кащей над златом чахнет…»

— Так много денег? — ахнула Маринка. — А сколько здесь?

Я посмотрел на подругу. Вот за что люблю её… Никакого алчного блеска в глазах при виде такой кучи денег, только неподдельное, почти детское любопытство. Я улыбнулся и сказал, почти продекламировал:

— Без малого, полтора миллиона долларов.

Глава 11

Глава одиннадцатая.

В час, когда нападает тревога и грусть,

В час, когда на душе, словно камень лежит,

Я хочу оглянуться на пройденный путь

И увидеть ушедших друзей миражи.

Как мне хочется верить, что это не так,

И что можно ушедшее время вернуть…