Мама говорит ласково:

– Ларочка, дай я переоденусь, – и легонько отстраняет меня.

У меня красивое имя! Лара – это сокращение, вообще я Илария. Так назвала меня мама. У неё самой простое имя – Мария. Дома все зовут её в шутку Мур. Мне очень нравится! А мне она выбрала имя посложнее. Она говорит, это греческое имя, оно означает «тихая, радостная, ясная». Думаю, это правда. Я действительно довольно тихая. И люблю радоваться! Наверное, мне подходит это имя.

Пока мама переодевается и потом возится с моим братиком, домой возвращается дедушка. Мама работает в городе, она продаёт конфеты в огромном магазине. А дедушка строит дома в соседних деревнях и сёлах. Большую часть года, почти до самого лета, мы живём в городе с мамой, а бабушка и дедушка остаются здесь, в деревне. Дед всегда работает, а бабушка всегда дома… или приезжает в город помочь маме, сидеть с Георгом… и всё такое.

Мы с бабушкой идём вместе накрывать к ужину на стол. Пирог пахнет… сногсшибательно! Бабушка приготовила его с вишней. Объедение. Ещё на столе картошка, квашеная капуста с клюквой, ломтики варёного мяса, от которых идёт пар… и сладкие пряники, прохладная вода в большом глиняном кувшине, свежий хлеб и ароматный чай в пузатом старом чайнике.

Мы ужинаем все вместе. Дедушка уставший, но невероятно добрый. Он шутит, заставляя всех улыбаться, даже меня, хотя я иногда и не понимаю, о чём он говорит. Но я улыбаюсь от того, что все так хорошо улыбаются! Бабушка раскладывает еду по тарелкам и всегда предлагает добавки. Я уплетаю пирог. Мама ест, усадив себе на колени моего брата, он сосёт кащу из стеклянной бутылочки с резиновой соской и, как всегда, немножко мешает маме.

Вскоре наступает время ложиться спать. Я надеваю свою ночную рубашку, белую с малиновыми ягодками. Это моя любимая. С удовольствием забираюсь в свою кровать, накрываюсь пахнущим свежестью одеялом. Перед сном смотрю, уже лёжа, в окошко на качающиеся веточки, на плывущий в темноте месяц, здесь, в деревне, он всегда ярче, чем в городе. Я слушаю, как где-то далеко шумят, проезжая по асфальту, колёса машин… И глаза мои начинают слипаться. Мама заходит поцеловать меня и всегда говорит что-нибудь смешное:

– Спи, Ларчик – ягуарчик.

Или:

– Ларочка – цесарочка съела два огарочка.

Или ещё что-то в этом роде.

Я хихикаю и спорю, что я, мол, не ягуарчик и не цесарочка, и никаких огарочков я не ела.

Потом заходит дедушка. Он пахнет табаком и деревом. Я обнимаю его крепко за шею, и он целует меня в волосы или в лоб.

Последней всегда заходит перед сном бабуля, тоже уже в ночной рубашке, похожей на мою, только без ягодок. Она что-то шепчет там про Бога, крестит меня и потом целует в обе щёчки.

После бабушки я уже быстро засыпаю, проваливаюсь в сон, как в пышную перину… И сплю долго-долго, пока солнце уже не будет совсем высоко.

_____________

ГЛАВА 2

Побегу сегодня по своей любимой дорожке покрытой белой искрящейся пылью (да, пыль на ней почему-то белого цвета и блестит на солнце!) к подружке Нино. Нино грузинка, поэтому у неё такое имя, а её старшую сестру зовут Алико, а маму – тётя Гиуле. Вот такие у них красивые имена.

У меня в деревне есть ещё одна подружка, что живёт на другом конце – Вита. И у неё есть старшая сестра Яна.

А ещё есть мальчик, его бабушка живёт через два дома от меня, а он тоже приезжает из города, как и я. Он старше нас на год и его зовут Рэм. Мама у Рэма русская, а отец… грек, кажется.

Я взяла у бабушки пряников и теперь спешу к Нино. Мне очень нравится гулять со своими подружками. А сегодня ещё такая чудесная погода! Солнце яркое и высокое, небо безоблачное, синее – синее! А воздух при этом чуть прохладный, не жаркий.

Мои красные сандалии опять запылились, но это ничего. Я жую пряник по дороге и расправляю складки на моём любимом красном платье.

Мама подарила мне ярко-красную ленту и сегодня бабушка вплела мне её в волосы. Мама говорит, что к моим волосам (они у меня рыжевато-коричневые) очень идёт красный цвет, и бабушка тоже так считает.

Нино играет во дворе дома. Она что-то выкладывает из камушков на песке. Я подхожу к их низенькому заборчику.

– Привет! – машу я ей рукой.

Нино смотрит на меня своими большущими карими глазами и улыбается.

– Привет! – радостно отвечает она мне и машет, чтобы я заходила.

Я прохожу во двор и опускаюсь рядом с Нино на корточки. Наши плечи почти касаются друг друга, и даже её чёрная тугая косичка, с завитым в крутое колечко кончиком, слегка щекочет меня. Я смотрю, что такое Нино выложила на песке.

А она выложила настоящую картину из простых камушков и каких-то веточек, листиков. Я вижу горы и полянки; а на полянках забавные бычки с копытцами-палочками; Нино даже нарисовала им угольком глазки!

«Ух, ты!» – восхищаюсь я, – Здорово ты это придумала!…

Нино трёт выпачканными углём пальцами лоб и оставляет на нём чёрные полосы. Я смеюсь, слюнявлю свой палец и вытираю ей лоб. Она тоже смеётся.

– Красиво? – спрашивает она тихо. Нино всегда говорит тихо.

– Очень! – говорю я.

– Жалко, что всё это всё равно испортится, рассыплется,… – вздыхает Нино.

– Почему испортится? Почему рассыплется? – огорчённо спрашиваю я.

– Ну, ветер, или кошка пробежит… И вообще, – отвечает Нино.

– А давай приклеим всё это на картонку, – предлагаю я.

Лицо Нино повеселело.

– Я сейчас, – шепнула она и побежала в дом.

Через минуту её папа вынес нам большую картонку и клей. И мы стали аккуратно намазывать клеем картон и переносить на него картину Нино.

У меня даже ноги затекли, и спина ныла, и руки.

Но мы всё же перенесли всё на клей.

– Подсохнет, поставим дома картину эту, – сказал папа Нино, дядя Джумбер. В деревне все зовут его Джум, а его жену, конечно, просто Галей, чтобы не запоминать их имена целиком. А я зову его дядя Джумбер и маму Нино зову тётя Гиуле. Не понимаю, что тут сложного? Я вообще легко запоминаю слова, выражения, стихи и имена. Мама говорит, что это оттого, что я много читаю.

Глаза Нино радостные, и я радуюсь за неё.

Из дома выходит сестра Нино, Алико, и выносит нам печенья, которые сама только что испекла. Мы садимся на лавочку и с удовольствием грызём печенья. Я смотрю на ноги Нино, они все в красных точках. Значит, тоже бегала по полю.

_____________

ГЛАВА 3

Настал этот страшный для меня день. Я знала, сегодня будут резать свинью. Заколют сегодня ножом нашу свинку. Я с самого раннего детства езжу в деревню. Это не первый раз произойдёт в моей жизни. Но меня всё ещё приводит в ужас это событие.

С утра, как только мужчины стали собираться у нас во дворе, и дедушка достал и начал точить большой нож;… а свинка металась и жалобно хрюкала в своём закутке (они ведь всё чувствуют!), я знала, что не смогу этого вынести, убегу, как всегда.

И как только дедушка с двумя другими мужчинами двинулись к закутку, я сломя голову понеслась за дом, за огород, в самый дальний угол от места… «казни». Я присела на корточки в углу у забора, я уткнулась лицом в колени холодные как лёд от ужаса происходящего, я заткнула ушки изо всех сил… Но я всё равно слышала, как пронзительно визжала свинья. Сердце бешено колотилось во мне, и безумно хотелось побежать и спасти бедную свинку или хоть зарыдать что ли… Но я терпела, сидела там в углу и не плакала. Потому что это было бы… совсем уж смехотворно и даже нечестно с моей стороны. Ведь я знала и то, что как только свинья перестанет быть живой, я, как обычно, спокойно выйду из своего укрытия, спокойно пройду мимо тушки… И не только это. Я буду уплетать за обедом свиное мясо и обожжённые сырые свиные ушки с солью. Ммм. И для меня это уже не будет розовым живым, таким жалким для меня ещё час назад, поросёночком! Это будет… свининка. Вкусная, просто объедение. Так что плакать я себе не позволяла ещё и в прошлом году, а сейчас, став на год взрослее, уже и вовсе не позволю. Но уши по-прежнему затыкаю и даже глаза от страха зажмуриваю.