Я, Уник, совсем новый мусорный бачок, ещё маленький и маловместимый. Как и все новенькие урночки, я появился на свет после того, как мама с папой поженились. Меня вырезали из верхней части моего отца. Эдик – начальник мусорной службы вырезал. Наш Биг Босс. Он, как Харон – посредник между миром людей и миром урн. Мама говорит, что они с папой наблюдали, как я появлялся на свет из их материала, как и многие молодые семьи, выждавшие очередь на малыша. Биг Босс задал специальную программу компьютеру, и у меня появились рот, нос, глаза, уши, руки, ноги, то есть четыре маленьких колесика вместо ножек. Мы не ходим, мы ездим. И покатилось.

Я родился в семье мусорных урн. Да-да, мусорных урн. Урночек для отходов, каких в каждом городе пруд пруди. Я серый цилиндрический жестяной мусорный бачок на колёсиках, серый с откидной крышечкой на петельках. У нас у всех мусорников есть крышки и колёсики. Под крышки мы собираем отходы, которые необходимы нам, чтобы жить и расти. С колесами наша жизнь хоть чуточку приобретает разнообразие и уверенность. Если бы не колеса, то шансов выжить у таких как я, было бы пятьдесят на пятьдесят. Людской мир огромен и жесток. Хотя люди, в основном, порядочные и добрые существа, но попадаются и отмороженные экземпляры. Наш учитель, господин Мо, рассказывает на уроках о том, как выжить в этом прекрасном и ужасном мире. Господин Мо учит нас служить людям, потому что мы создаемся человеком для его блага, для его здоровья и комфорта. Мы делаем мир чище, отвечаем за чистые улицы, дома и офисы. Это смысл нашей жизни. Нашей с людьми жизни. В общем, мы – мусорщики. Это наша судьба, и мы должны гордиться тем, что делаем. Делать это, высоко подняв крышку.

Мои родители – урны для бумаги и для пластика. Семьдесят и восемьдесят сантиметров в высоту и тридцать, сорок – в диаметре. Такие же серые, неброские, каких множество.

Мама с папой работают на центральной площади, шныряют туда и сюда на виду у прохожих на случай, если им нужно будет что-то выбросить. В основном, люди подзывают, чтобы бросить фантики, палочки, стаканчики, но есть и те, кто бросают мимо или специально на землю. Благодаря нам улицы чисты. Мы всегда на страже. Я буду продолжать дело моих родителей. Это я усвоил.

Я учусь в школе "obey". Это не от слова "убей", а от слова "obey", что значит, подчиняться, покоряться.

Вообще, я не могу долго сидеть на одном месте. Наверное, я, как мама с папой, мне хочется лететь, как ветер, увидеть мир или начать скорее работать. Учитель говорит, что нам надо набрать массу, за счёт того, что мы пишем лекции на уроках и дважды за восемь часов занятий буквально поглощаем эти записи, то есть закидываем в себя. За два года мы должны будем стать крупнее и встать на биржу труда к Эдику. Эдик – человек, наш царь и бог, наш работодатель. Он распределяет, кому, где работать, кому, кого подменить, кому родиться, а кому уже пора на покой. Эдик – хороший друг кому-то и тот, кого опасаются старые мусорщики.

Живём мы в подвалах и цоколях зданий. Наши квартирки – это встроенные подсобки. Каждой семье по четыре квадрата. Мы ночуем в них. Нам хватает. Когда мама с папой дежурят ночью, раз в неделю, я ночую дома один. Я не боюсь. Почти.

– Уник, ты готов, милый?

Мама спешит на работу. Меня надо проводить в школу через две улицы.

– Мам, я могу сам доехать. Я уже не маленький.

– А какой же? Давай живее. Выходим.

Папа уже уехал. У него сегодня было ночное дежурство, и он остался работать в день за товарища. Папа любит работать. Может, если он наберёт массу, подрастёт еще немного, мы заведём ещё одного малыша. Только это секрет. Я послушал разговор родителей. Им мало меня.

По дороге мама несётся, как ветер. Как ловко она объезжает потоки людей, машин. Вау! А я так смогу когда-нибудь?

Если бы она не держала меня за руку, я бы потерялся. Я, вообще, медленный.

Урок.

– Кто мне перечислит основы чистых улиц?

Господин Мо – некрупная мусорная корзина, темно-красного цвета. Некрупная, но широкая, потому что у него четверо своих детей, троих он уже пристроил в разные человеческие фирмы. Они – урночки для бумаги, красивого красного цвета, не то, что у меня. Четвёртый его сынок, выскочка, учится со мной в одном классе.

– Уник, перечисли, пожалуйста.

Я перевёл взгляд с окна на учителя. Если честно, я прослушал лекцию и его вопрос. Я мысленно находился не на уроке, а где-то далеко. Я воспроизводил по памяти мелодию, которую слышал утром из открытого окна машины. Красивая машина. Синяя с красными полосами вдоль дверей, а из окна лилась чудесная музыка. Женский голос мелодично тянул грустные слова. Кажется, она прощалась с любимым и была в отчаянии. И почему-то эта песня до сих пор не выходила у меня из головы.

– Уник, я жду, – повторил господин Мо, требуя ответа, которого я не знал. На моем листке была нарисована синяя машина с красными полосками. Ребята тянули руки, а Вьюнок – сынок учителя, изнемогал от желания блеснуть знаниями.

– Это все, что ты сегодня поглотишь? – ровным, недовольным тоном осведомился учитель. – Это ты в окне увидел? – указал мне на моё художество господин Мо.

– Утром видел, – ответил я, опустив глаза.

– А лекция прошла мимо тебя.

– Извините, я не специально.

– Я не стану повторять этот урок. Ты должен будешь подготовить материал с родителями дома. Надеюсь, они хорошие педагоги.

Я промолчал, устремив взгляд в пол. Родители работают. Вряд ли они поймут, если я попрошу их мне диктовать ночью лекции. Ребята смотрели на меня с укором, а Вьюнок высокомерно ухмыляясь. Мне было стыдно, но волнующая мелодия не уходила из моей головы. Она проникла под крышку и заполнила мое подсознание каким-то образом, хотя меня должна заполнять лишь бумага и информация о моей будущей жизни.

– На кого ты хочешь быть похож, Уник? – спросила как-то одноклассница Офея на перемене.

– Я не знаю, – неуверенно пожал плечами я.

– Ну, брось! Как не знаю? Не задумывался? Например, как родители или господин Мо, – пыталась подсказать другая одноклассница Лия.

– Учитель Мо очень важный, умный, у него большие связи, – добавила Офея..

– Да, он знает все о нашем мире. Чтобы жить долго и быть полезным, – добавил Мусик, узкоглазый, тонкоротый серый бачок.

– Я буду такой, как моя мама. Буду работать в офисе на крутого важного босса, – заявила Офея, маленькая пластмассовая серенькая корзина.

– Как Биг Босс Эдик? – уточнила Лия.

– Нет, мой Босс будет важнее. Биг Босс мне будет нипочем, – задрав брови от важности, пробормотала Офея.

– Уник, будет, как его папа. Жестяная серая урна. Значит, на улице. Кто твой папа, Уник?

– Урна для бумаги, – простодушно ответил я.

– Ну вот, как папа, – сделала вывод Лия.

– Почему, как папа? Может…

– Как мама? – предположила снова Лия.

– Может, не на улице, а например, в театре или …на радио – смущенно произнес я.

Все залились звонким разнотонным смехом. Ухахатывались. Лия даже не удержалась на колёсах и свалилась назад.

– На радио, – выдавила сквозь смех Офея.

– И вовсе не смешно, – обиделся я, – нельзя судить по родителям. Нельзя судить по внешности. Вы все …

– Да, видно ты вообще не слушаешь учителя Мо. Он же готовит нас к жизни в реальном мире, а не в твоём сломанном воображении. Все мы нужны людям для чистоты и здоровья. Быть полезным обществу – наше предназначение. Иначе не выжить, – провел курс лекции Мусик.

– А откуда вы знаете, что учитель Мо говорит правду? Он судит по себе. Он говорит нам то, что говорили ему. Он думает, это закон жизни. А я вижу иначе, – распалился я, не зная, как выразить свое несогласие со всеми.

– Тогда у тебя проблемы, – заключил Мусик, ухмыляясь.

– Со зрением, – продолжила Офея.

– Нет, проблемы покрупнее. От тебя избавятся, – договорил одноклассник.