Побив татарина Данилу Белого и забыв побить Ивашку Белую Епанчу, Еруслан ехал – ехал, на шатер наехал, а там три сестры–девицы. (Замечу в скобках, что три девицы просто так не могли в чистом поле образоваться). Одна из них, Прондора, понравилась Еруслану, но отвергла его, сообщив, что есть у нее защитник, уже упомянутый Ивашко Белая Епанча. Еруслан обиделся и снес ей голову саблей. А в свою постель взял вторую сестру, Мендору. Но тоже ей голову саблей снес, правда, утром. Уж слишком высоко она ставила по подвигам того самого Белую Епанчу. Участь третьей сестры, Легии, была получше: оставил ее жить за то, что она сказала: «Я разве красна (красива) и хороша? Когда я была у отца своего во царстве (надо полагать в Индии, вернее в Иране), тогда я была красна и хороша, а ныне – только полоняшное (пленное) тело. А есть во граде Дербие, у царя Варфоломея, царевна Настасья, и та вдесятеро меня краше». Наехал Еруслан на Ивашко Белую Епанчу где–то в окрестностях упомянутого шатра и убил его, а затем направился к его царю «индейскому», Далмату устраиваться на службу, надо полагать, взамен убитого им богатыря. Далмат же его убоялся и Еруслан, поняв это, направился в Дербию, к царю Варфоломею. И правду сказать, зачем ему там служить? Двух дочек царских убил, а третья – не ахти какая, сама адрес дала, где получше есть девица (девственница), не «тело полоняшное».
Снова остановлюсь. На первых порах рассмотрю девиц в шатре в чистом поле, причем живших на положении «тела полоняшного», «девочек для всех», и имевших бандитскую «крышу» в лице Ивашка Белой Епанчи. Не зная некоторых фактов исторических можно пройти мимо этих сведений из сказки. По Ибн–Фадлану на Волге вовсю шла торговля девицами, продавали верхневолжские «купцы», покупали – купцы персидские. Ибн–Фадлан специально обращает внимание на то, что «продавцы–купцы» этого «товара» вовсю пользовали свой продажный товар по прямому назначению, притом на виду у всех, притом нисколько не стесняясь посторонних. Вот этот факт, как мне кажется, и приведен в сказке на примере трех сестер шатровых, ставших сестрами не по родству, а по судьбе. Не всех девиц продавали иранским купцам, некоторых оставляли для себя, хотя в казаках–разбойниках и процветал гомосексуализм, но не на 100 процентов. Подробнее – в моей книге. В сказке же, на то она и сказка, все должно быть пристойно и целомудренно, хотя и с тонким намеком. Что касается имен девиц, некоторым образом – восточных, то надо же понимать, что сказка–то русской уже стала.
Что касается города Дербия, то он мне сильно напоминает южно–дагестанский Дербент, только там не должно быть царя по имени Варфоломей и царевны Настасьи. Там другие имена, но не для русской же сказки. Что, собственно, не мешало волжским казакам–разбойникам изредка ходить и грабить Дербент, недаром там и сегодня остались развалины крепостных стен, опасались. Ивашко же Белая Епанча – такой же разбойник, как и сам Еруслан Лазаревич и никому он не служил кроме себя, хотя изредка и нанимался для убийств наподобие нынешнего предводителя киллеров. Или по–доброму договаривался с кем–нибудь таким же «о сотрудничестве». Попытка «договора» Еруслана с «индейским» царем Далматом о вступлении к нему на службу сильно напоминает договор бандитских кланов, когда ослабевшая в междоусобных боях преступная группировка ищет к кому бы «прислониться», временно, разумеется. Но не напишешь же так прямо и откровенно в сказке, тут надо все таинственно и «красиво» делать, как в «причинах» нашей войны в Афганистане. Вообще говоря, эта попытка Еруслана сотрудничества с «индейским» царем, окончившаяся неудачно, — целый исторический пласт, раскопать который мне не по силам. Хотя Индейский царь оказался ближе Дербента, так как в Дербент еще предстояло добраться, а до Индейского царства Еруслан уже добрался, он где–то около девичьего шатра околачивался, то есть в Приволжских степях. Поэтому я и полез в Словарь Даля. И Индейское царство, оказалось, просто произошло от слова «инде», то есть, «где–либо, иное, другое, не тут, и даже – местами». Вот что такое индейское, значит нездешнее, нетутошнее царство. И дальнейшие события сказки кое о чем говорят.
Не договорившись с «индейским» царем Еруслан направился, было, к царю Варфоломею в Дербию. Но прежде, как водится, опять решил навестить родню, свое царство, вернее, Картаусово, дядино царство. Приезжает, а от всего царства осталась одна хижина, а в ней – старик одноглазый, остальные – в плену. Одноглазый старик говорит: «После твоего отъезда немного времени минуло, и, собрав 120–тысячное войско, пришел отпущенный тобой князь Данило Белой, наше царство попленил, и огнем пожег, и ратных людей побил, храбрых витязей 80000, а честных людей 300800, а попов и чернецов собрал на поле и огнем пожег 472, а младенцев прибил 11000, а жен 14000. А царя Картауса и отца твоего князя Лазаря Лазаревича и 12 богатырей в полон взял, и свез в свою землю». (Надо полагать, по предыдущему тексту, в Татарию).
Во–первых, скажу сразу, в народной устной молве не могли сохраниться такие точные цифры картаусовых потерь. Это уже не сказка, а – летопись, или позднейшая правка, при печатанье сказки. Зачем это и кому понадобилось, не знаю. Знаю, что 120 тысяч воинов содержится в 10 нынешних дивизиях. Почти столько же было и у Наполеона при походе на Москву. И в Куликовской битве с обеих сторон. И вообще населения столько, сколько перечислено, в ту пору на всех просторах Волги вряд ли было. Вся эта статистика с точным упоминанием жен и детей скорее всего реестр рабов, проданных за какое–то время на Волге. И реестр этот – хазарский, там–то писать умели, недаром вторым царем у хазар всегда стоял еврей. Во–вторых, казаки–разбойники, как я отмечал выше, просто так, за здорово живешь на побывку домой не приезжали, они были отрезанными ломтями. Неудачная попытка «устроиться на работу» к царю Далмату, как и лечение ран, тоже могла подвигнуть Еруслана на побывку в родные места. Растеряв свои силы и сподвижников в боях, Еруслан вполне мог явиться за пополнением своей банды. Но в сказках такую очевидную причину не укажешь, ее даже историки не указывают прямо в своих произведениях, а ходят вокруг да около. Притом, представьте себе, Еруслан совсем уж собрался в Дербию, но посчитал свои силы и решил, что с такими ресурсами ему в Дербии нечего делать, и потому направился за пополнением. Так–то будет логичнее, но, повторяю, в сказках так не положено. Я даже думаю, что на сюжет сказок была своя цензура, а сказителя могли не только поколотить, но и засадить в острог. Вот и стало получаться у боянов, уже второй раз подряд, что Еруслан пошел навестить батюшку, о котором фактически давно забыл, «гуляючи», «казакуючи» по «чисту полю». Вот тут и подвернулся совсем другой «случай» с нападением несметных полчищ, может быть, даже и не с этим царством–государством, и совсем в другое время, лет на 300 раньше или позже. То есть исторический–то случай был, но привязали–то его к Еруслану, потому что хорошо подошел, как «лыко в строку». Вот, всякие там идеологические и цензурные требования совсем испортили сказку, стала она совершенно нелогичной, но в сказке логика ни к чему.
