— Почему ты... вы удостоили меня своим визитом? — Теперь я старался говорить как можно вежливее. Хотя бы потому, что встречаться с божеством, пусть даже с изгнанным, вероятно, почетно. Откровенно говоря, от запретов практик конкретного «Пути», я даже не представлял, как себя вести с Ним.
— Разве ты не взывал к помощи?
— А разве вы помогаете нуждающимся? — Спросил я, и тут же осекся. Вот же ж... идиот! — Вернее, я хотел сказать...
— Я помогаю людям, когда они этого действительно хотят. — Прервало меня божество. Он поднялся, и подошел ко мне, опустился на одно колено. — В твоих мольбах и просьбах была искренность. И я уверен, что ты не отречешься от своих клятв, если я скажу, что могу дать тебе силы, чтобы сбежать.
Я задумался.
В порыве отчаяния, и ужаса, я молился всем божествам, кого знал. В большей степени — Кирану, ведь случившееся с нами — верх несправедливости. Однако я прекрасно знал, что он не придет. Также прекрасно знал, что не придет и Аннориэл. Хотя бы потому, что они были самыми «суровыми» из всех божеств. Звать в подмогу Унреля также не было никакого смысла.
Я ожидал, что и призыв Ваканта, о котором я вспомнил почему-то так внезапно, пройдет без отклика.
— Чем ты хочешь, чтобы отплатил я за жизнь?
— Жизнью. Кровью. — Пожал плечами Вакант, словно пояснял элементарные вещи. — Жизнь за жизнь. Тебе предписано судьбой погибнуть здесь. Я могу изменить это течение, если ты предоставишь мне столь щедрую оплату, как другие жизни. Ты выберешься. Один.
Его рука исчезла в складках одежды, и он извлек оттуда ножны, из которых торчала изогнутая изящная рукоять. Цепи стали свободнее, и я протянул руки, но ножны зависли, словно на невидимых нитях, на расстоянии. Я не пытался схватить, просто смотрел заворожено в некоторой степени такими простыми, но изящными фокусами.
Вакант наблюдал за мной с любопытством.
— Какой кровью я должен оплатить этот побег? — Уже настойчивее спросил я, поджав сухие губы. — Если мне нужно убить всех, кто попытается помешать мне — да запросто. — Божество молчало, а я говорил на порыве. Потому что утопающий, увидевший соломинку, попытается ухватиться за неё. — Я сделаю что угодно, чтобы покинуть это место живым.
— Ты должен покинуть замок Гранвиль один. — Повторил Вакант. Смысл его слов доходил до меня медленно, но вот тут я вздрогнул.
— Я никого не смогу спасти?
— Никого. Такова судьба. Я меняю твою, потому что ты можешь оплатить её изменение в том объеме, который мне будет нужен, и тебе будет нужен. Я могу даровать тебе силы, силы, превосходящие магическое искусство твоего друга. Все лишь зависит от тебя. А могу дать ключ к побегу, зависающий над раскрытыми руками, и ты сам распорядишься, как поступить с моим даром. Решать лишь тебе, Сэмюэль Ривгольд. Твоя судьба видится мне путанной, и сложной, как неведомый узор. — У него была спокойная, сдержанная манера речи, и я, поневоле, заслушался. И слушал бы ещё и ещё, искренне загипнотизированный без всякой магии этим голосом, тембром.
Только вот предложение его было... сомнительное. Да что там — ужасное! Он же прямым текстом мне предлагал бежать, даже не пытаясь вытащить соратников, если они ещё живы. А сейчас, я почему-то чувствовал — живы. Не все, но живы.
— А если... — я сам не заметил, как мой голос сел, — если я не один уйду из Гранвиля?
— Этого не случится. — С полной уверенностью заявило божество.
Значит, вопрос стоит только в моем выживании...
— Позволите...? — Мне кивнули, и я осторожно продолжил. — Зачем это Вам? Зачем вам полумертвый мальчишка, и его выживание.
Вакант смотрел мне в глаза, но взгляд этот был не видящий, словно проходящий насквозь. Я видел, что ответ у него есть, но он не спешит им делиться. Справедливо, наверное... в тот миг, когда я уже хотел продолжить, покровитель темной магии ответил, тщательно подбирая слова:
— Потому что это запустит механизм неизвестных мне доподлинно событий. Событий, за которыми мне будет прелюбопытно понаблюдать. Если я получу перспективную пешку, которую смогу вывести в ферзи, если мне понадобится. Во всяком случае, я всегда ценил достойные партии.
— Погибнуть вместе со всеми, или сбежать одному... — я горестно усмехнулся, а потом рассмеялся, запрокинув голову к высокому потолку камеры. Выбор из двух зол — прекрасный выбор, настолько, что для отчаявшегося юноши, вроде меня, стал внезапно... простым.
Стражник было повернул голову в нашу сторону, но его взгляд прошел сквозь нас, не замечая. Явно чувствовал неладное. А через мой иррациональный смех рвались и слезы боли, защипавшие в уголках глаз. Ну вот... не хватало ещё перед божеством разрыдаться, как сопляк.
— Я хочу сбежать. — Совсем уже тихо проговорил я, оборвав резко смех.
Почувствовал, как на ладони легли ножны. Теплые. Бывает металл таким теплым в естественном виде? Нет, вряд ли... Я сжал пальцами их. Я чувствовал, как неведомая мне магия пронзает тело. Опустил голову. Огонек из фонаря скользнул в ладони Ваканта.
— В обмен на твою сущность, и пролитую тобой кровь, я дарую тебе желание.
— Я хочу сбежать. — Уже увереннее и настойчивее повторил я.
Вакант кивнул, а руку словно обожгло пламенем. На предплечье вспыхнуло болью, словно выжигая узор. Я вскрикнул от неё, а потом сжал зубы так крепко, как мог, пытаясь справиться с болью. Огонь скользнул мне в грудную клетку, и весь мир поплыл перед глазами. Горизонт резко завалился — тело рухнуло на землю. Сквозь тяжелеющие веки, я видел, как поднялось божество, развернулось, отворачиваясь от меня. Он исчез, а я — растворился во тьме. И впервые её объятия показались мне по-настоящему приятными.
* * *
Сегель очнулся внезапно, глубоко вдохнул, как вдыхает утопленник, которого вытянули в последний момент из-под толщи воды. Трясло его в принципе, примерно также. Он отлип от стены. Неужели, все это время вообще простоял?
Нет, не стоял. Камера была другая.
— Ты... как...? — Неловко поинтересовался Асари.
— Вы все видели? — Спросил Сегель. Хотя по их глазам читал — да, все видели.
— Так... никого спасти нельзя было? — Тихо спросила Сиола, пропуская вопрос мимо ушей. И вдруг Сегелю стало так противно, что она видела все это. — А мне же сказали... — Она тяжело вздохнула, покачав головой.
Что ж, если даже ей казалось, что он самолично всем перерезал глотки, все было, увы, намного сложнее... и трагичнее. Пожалуй, во многом. Однако и то и другое в глазах Сегеля, уже повзрослевшего, и прежде чем отказаться от воспоминаний, осмыслившего произошедшее не единожды, было предательством.
— Да... — нехотя признал Сегель, опуская голову.
А вот на лице Асари он не прочитал ничего, кроме выражения лица человека, удовлетворившего давно зудящее любопытство. Видимо, ломал все это время голову, каким образом таким пересеклись пути Ваканта и Сэмюэля. Наконец, ответ позволил себя явить, пусть и против воли владельца.
— Никогда б не подумал, что Он может просто спасти кого-то!
Просто? Просто спасти?! Руки Сегеля рефлекторно сжались в кулаки, а на поясе словно «вздрогнули» кинжалы, подхваченные силой, и готовые вырваться. Маг заметил, и вся воодушевленность тут же с лица спала.
— Ясно. — Только и выдал он, и примирительно вскинул руки. — Прости, Сегель, верно, я поспешил с выводами?
— Так и есть. — Голос его неожиданно прозвучал холодно.
Асари развел руками. Вот уж чего не хотелось сейчас, так ссориться лишний раз. Поэтому махнул рукой в сторону коридора, и они, не сговариваясь, двинулись по тюремным блокам дальше.
Временами пересекались и с нежитью. На гротенбергских монстров вне замка они были мало похожи, хотя бы потому, что внешний облик оставался в пределах человеческого, то наглухо закрытого в доспехах, то, наоборот, завернутые в шелка и дорогие одежды. Проблема здесь была одна: поднимались они куда как охотнее на ноги снова и снова. Если монстрам в городе на восстановление, по словам Асари, требовалось времени, соизмеримо с тяжестью ран, но как минимум, минут по десять, на самые легкие повреждения; то местной нежити практически все было легко восстановимо. Некоторые из них и вовсе не озадачивали себя восстановлением, скажем, отсеченной руки, а неостановимым натиском продолжали оттеснять трио обратно, в тюремные помещения. В итоге решено было, что требуется отсечь все конечности, а уже потом применять Клинок Пустоты. Так, по крайней мере, действовали Асари и Сиола. У Сегеля обычно получалось прикончить тварь на подходе. Чем дальше, тем больше его наличие казалось единственным спасением. Если Асари это и раздражало, то только немного.
