Я плечом уперся в «сервер» и, наконец, извернувшись, приложил монстра головой о стойку с зелеными датчиками. Еще раз размахнулся, посылая вдогонку энергетический удар, и вмял костяную голову, размазав ее по панели. Активировал клинок и добавил, пробив и голову, и «сервер». А потом этот же клинок превратил в метательный нож и метнул в последнего стража, все еще пытавшегося сбросить Хомяка.

Минус все. По крайней мере те, у кого есть физическая оболочка. Виртуальная морда на экране все еще была здесь.

Морщилась, извивалась всеми точками, постоянно меняя образ. То образ киберведьмы, то стража, то какой-то хрени, похожей на червя. Все картинки роднило одно — ярость, транслируемая через мерцание. Стробоскоп и тот нежнее по глазам бьет.

Я поднялся с пола, осматривая место побоища. На всякий случай прошел между стражами, делая контрольные выстрелы. Одного пса добивать не пришлось, рой поработал не хуже лазеров. Просто уже не вдоль, а поперек, превратив костяную броню в решето.

А своего впечатанного я добил и по ходу дела перешел к изучению серверов и экранов. Посмотрел на мечущуюся в бессильной злобе виртуальную морду, пытаясь понять, как ее отключить, чтобы убрать воздействие на Татьяну.

Изучил приборную панель, вообще ничего не поняв. Та же печатная плата, что и везде, только узоры другие. Здесь, похоже, и фоггер ногу сломает, даже с учетом того, что они уже успели перенять от киберведьм.

Посмотрел на экраны. Первый — карта. Тут все понятно и без переводчика. В центре долина, в которой я сейчас нахожусь. От нее линии (та самая энергетическая проводка) к аномалии, к гробнице. И еще к паре десятков мест с похожими маркерами. Итого, как минимум пять тюремных камер и прикрывающих их аномалий.

И все это в нашем секторе, по соседству с «Тридцать седьмой». Удачно мы переехали к тихим, блин, соседям.

То что это тюремная зона я уже не сомневался. Там камеры, там аномальная ограда, а здесь офис надзирателей. На соседнем экране в формате «доски почета» светились изображения фоггеров.

Пять образов — как портрет на паспорт или в личном деле. Довольно детальное изображение — визор, шлем, фактура на лицевой броне. А поверх изображений на всю ширину таблички из символов.

На первой картинке я узнал «самурая» из гробницы, с которым совсем недавно познакомился. «Лицо» было крест-накрест перечеркнуто тонкими красными линиями, и сама табличка вдобавок уже плотно светилась красным. Ликвидирован, нейтрализован, мертв — что-то явно в таком духе, понятное без перевода.

На следующем изображении был незнакомый мне фоггер. Тоже элита, тоже «самурай», но характерные черты не перепутать с первым. Какие-то боссы фоггеров, даже не кастомы, а индивидуальная разработка. Этот не был перечеркнут, а табличка светилась зеленым. Вероятно, под замком в одной из других камер. Искорка прилетит, либо сопоставим маркеры, но, скорее всего, по всем координатам проедем.

Третий — тоже зеленый. Четвертый — красный, но не перечеркнутый. Возможно, сбежал.

А вот пятый вызвал у меня больше всего вопросов. Я даже кратность камер увеличил, чтобы разглядеть получше.

Это был Айсфару.

Изображение было с серой подсветкой, и табличка с символами была не поперек изображения, а сверху. Не знаю, может, это мое воображение уже разыгралось, но я готов был поспорить, что Искорка переведет это примерно как: WANTED. Потом подумает и еще раз переведет: РАЗЫСКИВАЕТСЯ.

То есть Айсфару — это не какой-то там бог возмерзания или символ надежды фоггеров, это конкретный человек. То есть Ориджинал, то есть фоггер.

Я вспомнил изображение Айсфару в камере-гробнице. Получается — это не фанатский плакат, а объявление о розыске. И киберведьмы его не нашли. И, возможно, он до сих пор бродит где-то там во льдах, управляя всеми действиями фоггеров…

— Пол — это лава! — внезапно простонала Татьяна, отвлекая меня от размышлений.

— Не время, знаешь, для игр! — я аж возмутился.

— Не могу объяснить, но…Чувствую так, — снова стон, совсем уже слабый.

И в этот же момент виртуальная морда разлетелась на мелкие кусочки, скрываясь по углам экрана. А я только и успел, что подхватить Хомяка и, как в детской игре, взвиться в воздух. Запрыгнул на приборную панель, давя индикаторы.

И как только я приземлился, из пола начали расти лазерные лучи. Буквально из каждого узла «электрической» схемы на полу, как фонтанчики, поднялись плотные мерцающие лучи. Доросли до полутора метров и остановились, перекрыв не только выход, но и вообще весь зал. Настолько плотная «посадка», что даже тощие псы не прошли бы.

Ближайшего ко мне монстра проткнуло не менее шести лучей. А лежащий на полу страж вообще превратился в какого-то ежа. Еще и плавиться начал в местах, где пробивался лазер.

Приплыли, блин. Не протиснуться, не перепрыгнуть.

— Алекс, — послышался слабый голос Татьяны.

— Ты как? — спросил я, а сам подумал: давай только без продолжения, что вещи — это лава, потолок — это лава и так далее.

— Я что-то чувствую… Я вижу… Кого-то…

— Можешь подсветить, как было со входом? — спросил я, потому что, кроме лазерного дырокола, ничего не перед глазами не маячило. И даже экраны начали гаснуть. — Я помогу. Давай вместе.

Глава 14

Татьяна замолчала, я слышал только прерывистое дыхание. И еще сопение Боба, вертевшегося рядом.

Я посмотрел на экраны — картинка не просто бледнела, она исчезала полностью, оставляя на стене уже бесячие печатные платы. Еще чуть-чуть и, скорее всего, из стен тоже покажутся лазерные лучи.

Посмотрел на потолок. Лучше бы не смотрел, может, и не накаркал бы — сверху уже появились ярко-красные язычки. А потом и стены разродились. Не только рядом со мной, на месте пропавших экранов, но и по всему периметру. Намечалась практически идеальная клетка. Лишь на дальней стене в паре мест было две «прогалины». Может, двери, а, может, какие-то скрытые панели управления. Но мне до них уже было не добраться.

Я сдвинулся на край приборной панели, зависнув в опасной близости от края лазера, и покрепче зажал спота.

— Таня, ты не отключилась?

— В смысле отключилась? — воскликнул Роберт удивленным голосом. — Она и не приходила в себя. Что ты…

— Забей, просто неправильные глюки, — прошептал я, вновь стискивая Танину руку. — Но вот сейчас вообще не реагируй, не удивляйся и не задавай вопросов. Лучше вообще глаза закрой.

Покосился на лазерные лучи, выдвинувшиеся из стен и потолка уже сантиметров на десять. Медленно ползут, но все равно бесят и мешают сосредоточиться.

Выдохнул и закрыл глаза, не прерывая синхронизацию. Сфокусировался на реальности, на чувствах и процессах, протекающих в теле. И под громкий и неприличный возглас Боба сотворил энергетический сгусток над ладонью. Не до конца понимая зачем, возможно, просто привыкал к ощущениям, перекатил его по руке до плеча, потом перевел на грудь и скинул на вторую руку. А потом направил в предплечье Татьяны.

Чуть не сбил концентрацию от вздоха Роберта, в котором, наверное, была вся вселенская печаль вперемежку с удивлением. Блин, как же громко он дышит! Еще и грохот какой-то на заднем плане — это уже Эбби не вовремя в медблок зашла.

Выкинул всех их из головы. И сфокусировался на энергии, медленно проталкиваемой в руку девушки. Сопротивления не было, но и торопиться не хотелось — первый раз так делаю, вдруг вместо помощи, выжгу на фиг все каналы.

Но опасался я зря. Как только потоки соединились, энергетический сгусток, пульсируя по венам, растворился в руке. И потребовал еще! Татьяна оказалась тем еще вампиром. И хоть датчиков у меня не было, и емкость своего резерва я не знал, но ощущение, когда разом теряешь половину, я прочувствовал моментально. Словно сдавал донорскую кровь, а медсестра забыла краник перекрыть. Я дернул онемевшей рукой, но отдачу энергии ограничивать не стал, убеждая себя, что боль и слабость — только в голове.