На следующий день, попрощавшись с отцом и матерью, Александр и его свита собрались и двинулись в Миезу, продолжать обучение у Аристотеля. Они не знали, что осталось учиться меньше двух лет. Аристотель учил главному, что поступать достойно и правильно лучше, и полезнее, чем следовать злу и совершать дурное. Пришло письмо Неарху, что скоро приедет Каллифена с сыном к нему в Амфиполь, и царевич согласился, что это правильно, ведь нехорошо, когда жена далеко от мужа, а муж от жены. Но приехала Каллифена только через два года, после большой войны.

Разразилась же новая война через два года, Фивы в союзе с Афинами выступили против Македонии. Прискакали гонцы от Филиппа, чтобы собирались этеры и Александр и выступали в Пеллу, и что царевич получит илу в командование. Пришло время расставания с наставником, все собрались, и пошли к его дому. Александр постучал в дверь, открыл престарелый слуга философа, пустил учеников во двор,

– Проходите, я сейчас позову наставника, – и быстро зашел в дом, из которого почти тут же вышел величественно и не спеша, опираясь на посох, в белых льняных одеждах, приличествующих философам, Аристотель.

– Здравствуй, Александр, здравствуйте мои достойные ученики, – поздоровался он.

– Приветствую тебя, Учитель, мы пришли попрощаться, не знаю, свидимся мы или нет, – громко и внятно начал речь сын Филиппа, – началась большая война, и мы должны идти в поход. Мы не зря прошли твое обучение, и надеюсь, ты будешь гордиться нами.

– Я тоже рад, что вы брали у меня уроки, лучше учеников у меня не было, и не будет. Лучшая благодарность для наставника- это достойное поведение учеников.

– Ты не будешь стыдиться, что обучал нас, – добавил Александр поклонившись, и так ученики Миезенской школы простились с философом Аристотелем. Так и закончилось их отрочество.

Война

Филипп созывал всех владетельных князей покоренных областей с их дружинами, и успешно готовил из них регулярные войска при помощи Пармениона и Антипатра. Удалось собрать тридцать тысяч пехоты, из них двенадцать тысяч подготовленных фалангитов и три тысячи конницы, из них около восьмисот катафрактов. Александровы гастрафеты были не готовы, хотя царевич желал проверить их в деле, и первый отряд в триста бойцов тренировался вовсю. Но механизм был очень дорогой, обходился ценой в недорогого коня, и когда Филипп узнал сколько он стоит, за обедом он просто поперхнулся. Фивы же собрали одиннадцать тысяч пехоты и полторы тысячи всадников, афиняне навербовали в Аркадии и Мессении пятнадцать тысяч наемников и собрали пятнадцать тысяч пехоты ополчения и тысячу всадников, так что силы были почти равные но у македонян была легкая конница агриан и фракийцев, и они принялись разорять Беотию.

Парменион и Филипп непрерывно маневрировали, с целью поймать наемников в ловушку в одном из перевалов, и им это удалось, наемники Афин сдались, и пленных отправили на север, во Фракию, держать границу от мезийцев, благо, что наемники быстро разобрались в ситуации, и согласились служить Аргеадам, но не хотели сражаться с Афинами и Фивами. Столкновение было неизбежно, и Лисикл спешно вел афинское ополчение на помощь Фивам, и даже Демосфен так же взял гоплон в руки. Разведка македонян из легкой конницы тревожила афинян и фиванцев, держала их как охотничья собака медведя, и не давая уйти с ровного поля, выгодного македонянам. Филипп спешно вел армию тремя колоннами, конницу и гипаспистов доверил Александру, сам вел фалангитов и пельтастов и фракийскую пехоту.

Враги разбили лагеря напротив друг друга при Херонее, где и должна была разразиться битва.

Филипп созвал мирархов на Совет и пирушку, дабы взбодрить перед боем командиров, и еще раз обсудить план сражения. Ближе к полудню подошли все командиры- Парменион с сыном, Антипатр с Кассандром, Клит, Кен, Аттал, Мелеагр, и Александр с неразлучным другом Гефестионом и его телохранителем Птолемеем. Посередине стоял стол с насыпанным песком, и фигурками солдат, обозначающие военные отряды, белые-македоняне, черные-противники, афиняне и фиванцы.

– Подходите, соратники, – предложил Филипп, все посмотрели на расположение македонян- на левом фланге пехота, в первом ряду- фракийцы и пельтасты, во втором ряду на расстоянии полета стрелы- фаланга, сзади выстроено триста фракийских всадников резерва, на правом фланге выстроена вся конница и гипасписты и бегуны, а также восемьсот катафрактов под командованием Александра.

– Рискованно, высказался Парменион, – впереди пельтасты? да они разбегутся перед афинянами,

– В том то и дело, старый друг, – просиял Филипп, моргая своим единственным глазом, – Лисикл, Харес, а особенно Демосфен, люди увлекающиеся, и бросятся преследовать наш авангард и попадут на копья фалангитов и во фланг им ударит Александр гипаспистами, и афиняне буду разбиты, оголят фланг, и мы окружим фиванцев. – пажи стали разносить вино гостям, раздавая наполненные чаши полководцам.

– А ты, сын, сдерживай фиванцев, и помни – Феаген умен, в засаду его не заманишь, – говорил дальше Филипп, прихлебывая вино, – разбей их конницу, и дождись нашей помощи и не ломай строй и богиня Ника раскроет свои крылья над нами.

Все согласились, кивая, что план наилучший из возможных, слуги принесли столики с пищей, как всегда одно и тоже – овечий сыр, лепешки и маслины. Никто из гостей не потерял аппетит перед сечей, все был бывалыми бойцами и командирами. Выпили по три чаши, последнюю, за всех богов, и разошлись ко сну.

Звездное небо над Херонеей стало светлеть на востоке, и в лагерях стали играть побудку, воины немного перекусили, и радуясь что летняя жара еще не началась, облекались в доспехи и выходили строиться согласно расписанию командиров и поколонно уходили в полном порядке на поле, прикрываемые от внезапной атаки врага охранением, Александр, и Филипп, сын и отец, разошлись на разные фланги армии, а с ними встали на свои места в строю дружинники и простые бойцы. Далеко в дымке, было видно, как строятся и афиняне с фиванцами, и там тоже отряд соединялся с отрядом, составляя несокрушимую шеренгу гоплитов.

Войска в строю подошли друг к другу на расстояние трех полетов стрелы, и Филипп послал в атаку свою легкую пехоту и пельтастов на стену афинян. Лисикл отправил своих пельтастов, но большинство из пельтастов были наемниками, и они теперь служили македонянам на севере, и афинские пельтасты, будучи в меньшинстве, бежали. Теперь Лисикл был вынужден бросить свою пехоту в атаку, отбросив македонян, но тут его подвело чутье, и сыграла свою роль излишняя горячность Демосфена, увлекшего в преследование афинян, а убегающие фракийцы и пельтасты ушли в проходы в фаланге. Но там Антипатр не дремал, и македоняне, уставив вперед сариссы, не дав афинянам построиться, под оглушительный вой флейт и гудков, под звук ужасной пиррихи, атаковали. Эта музыка начисто лишала воинов страха, и не давала почувствовать усталость. Сначала фаланга ударила дротиками, ведь ряды с четвертого по пятнадцатый, это были легковооруженные метатели, так что сначала ополченцев Лисикла стала хлестать буря из легких копий, десятки и десятки воинов были ранены и убиты, а пройдя быстрым шагом полстадия ударили фалангиты, которые не давили щитами, как было привычно в бою гоплитов между собой, они били копьями, длиннее обычных в три раза.

Каждый ряд македонян бил или в раз, три копья сразу в одного человека, или вразнобой, по команде первого в ряду, или попадали два копья в щит, что бы отклонить его, а третьим поразить противника, и главное, не дать застрять наконечнику в щите или теле врага.

Так что фалангиты орудовали, как гребцы веслами на корабле, ритмично и согласованно, уничтожая противников, каҡ нос корабля разрезает пену волн. И вот, у строя македонян образовался завал из раненых и убитых афинян, лежащих слоями от двух до пяти человек друг на друге, и заливающих друг друга кровью из ран, и наконец, они дрогнули, не в силах сопротивляться этой машине смерти Филиппа. Сначала подались чуть- чуть назад, а потом и бегом, стремительно с поля боя афинские гоплиты бежали, преследуемые быстроногими фракийцами.