Несмотря на теплое солнце, все же прохладно. Встаю на ноги, чтобы не простудиться, зову Нильса. Но он не прибегает. Вокруг только шелест молодой листвы, а пса поблизости нет. В душе зарождается паника. Зря я его отпустила с поводка! Иду по тропинке и зову Нильса снова. Вдруг слышу слева шорох, оборачиваюсь… Господи, пес, как ты меня напугал! Нильс тащит в зубах палку втрое больше себя и довольно машет хвостом.
— Не убегай больше, хулиган! Напугал меня, — треплю его за холку.
— Вот вы где! — раздается рядом. Вздрагиваю от неожиданности. — Ищу вас, ищу, а вы без меня гулять ушли…
Свен улыбается, подходит ближе, обнимает и целуем меня. Нильс не дает насладиться поцелуем, запрыгивает нам на плечи передними лапами и начинает лизать то мои щеки, то Свена шершавым языком. Поскуливает, выпрашивая ласку. Мы позволяем псу похулиганить, гладим густую шерсть. Чудесный пес! Настоящий антидепрессант!
Мы еще немного гуляем, но когда солнце клонится к закату, становится прохладно. Приходится возвращаться на базу. Я, наверно, никогда столько не гуляла. Целыми днями на свежем воздухе, на природе… Моя душа словно раскрывается в такие моменты, и совсем не хочется думать о грустном.
Мы как обычно ужинаем у Кэт и проводим волшебную ночь в хижине Свена. А утром едем в больницу за Алексеем. Он уже собрал вещи и ждет нас возле ресепшена. По пути на базу обсуждаем планы на завтра. Нужно выехать пораньше, путь до аэропорта неблизкий.
Знакомим Алексея с Кэт и Матиасом. Они тепло принимают его. Не могло быть иначе, они просто замечательные. Да и Лешка легко сходится с людьми в силу доброго сердца и мягкого характера. Но между нами больше нет той легкости, что раньше. От осознания того, что я ему небезразлична, не могу свободно с ним общаться. Как вести себя, чтобы не давать надежду и чтобы не обидеть? Господи, как же сложно! Но Алексей молодец, ни словом, ни делом не провоцирует Свена. И вроде как принял, сто Свен теперь мой парень. Да и меня такой расклад устраивает. Два человека, каждый из которых дорог мне, нашли общий язык и не смотрят друг на друга зверем. Что может быть лучше?
17. Алиса
Всю ночь верчусь в кровати, не могу уснуть. Мысли, что роятся в голове, не дают покоя, и на рассвете я не выдерживаю. Одеваюсь и выхожу из хижины. Нильс выходит со мной. Он словно чувствует мое волнение, и когда я присаживаюсь на выступ у боковой стены хижины, садится напротив. Смотрит на меня своими золотистыми, совершенно человеческими глазами.
— Ну что, дружок, скоро нам придется попрощаться, — всхлипываю я, запуская пальцы в густую шерсть пса. Он поскуливает, тычется мордой в мои колени. С неба накрапывает дождь, но мы продолжаем сидеть. Здесь часть крыши скрывает нас от холодных капель. — Ты береги своего хозяина, ладно? — шепчу Нильсу в макушку, — Он у тебя, конечно, самостоятельный, но я все равно буду переживать… и скучать, очень-очень…
Нильс тявкает, соглашаясь со мной, и проводит своим шершавым языком по моей мокрой щеке.
— По тебе тоже буду очень скучать, — целую пса между ушей и оборачиваюсь на звук шагов.
— Доброе утро, ранние пташки, — Алексей выглядит бодро, присаживается на выступ рядом со мной. Нильс фыркает и втискивается между нами, словно хочет разделить. Улыбаюсь, до чего умный пес! — Как дела? — словно не знает, о чем заговорить, произносит Лешка. Улыбаюсь, стирая остатки влаги с щек.
— Нормально, Леш. А ты почему так рано встал?
— Не спалось, решил прогуляться по базе. А потом услышал Нильса.
Киваю, так и не найдя смелости посмотреть парню в глаза. Жаль. Как же жаль, что все складывается таким образом, что только обретя любимого мужчину, я тут же потеряла хорошего друга. А был ли он другом?.. Вздыхаю. Сегодня вечером самолет. Улетая отсюда, я попрощаюсь с душой. Что-то мне подсказывает, что это будет болезненное прощание. Надо как-то держать себя в руках, чтобы не разреветься…
— Алис, — тихое рядом. — Я понимаю, что тебе плохо… но не могу не спросить, — все-таки поднимаю взгляд. Лешка застыл в нерешительности, словно ждет моего согласия. И я просто киваю. — Ты его любишь?
Вздыхаю обреченно. Люблю ли я? Наверно да, раз от одной мысли о расставании я впадаю в отчаяние.
— Люблю, — отвечаю тихо, снова переключаясь на Нильса, который подставляет свою лохматую голову под мои пальцы.
— Я рад за тебя, — искренне вроде, но как-то грустно говорит Лешка. — Надеюсь, мы сможем дружить как раньше? Потому что я чувствую, что ты замкнулась в себе…
— Я тоже надеюсь, что мы будем дружить, Леш. И очень хочу, чтобы и ты был счастлив… А знаешь что? Давай я тебя познакомлю с моей подружкой? Она мне как сестра… — приходит мне неожиданная мысль, и я даже вдохновляюсь. — Она хорошая девчонка, — блин, я как настоящая сваха!
— Думаешь, это хорошая идея? — улыбается Лешка.
— Отличная идея, даже не сомневайся. Маня добрая, красивая… И я ее очень люблю. А если рядом с ней будет такой хороший парень как ты, я буду спокойна. И за нее, и за тебя, — и за себя. Но не произношу вслух. Просто улыбаюсь. Лешка, вроде, не против. И мне уже не терпится познакомить ребят. Но для этого нужно сначала вернуться домой. Домой…
— Доброе утро, — из-за угла выныривает Свен, и я вздрагиваю от неожиданности. — Что вам не спится? День будет тяжелым, а вы вскочили на рассвете? — Нильс, виляя хвостом, подхватывается с места и запрыгивает передними лапами Свену на плечи, при этом пачкая светлый свитер. Но недовольства хозяин не выражает, и только целует пса в густую шерсть на загривке и улыбается, треплет за уши.
Как-то само собой, мы перемещаемся в хижину Кэт. Я помогаю ей приготовить завтрак. Из мужчин на базе только Свен и Лешка. Матиас уехал в город еще вечером. Альвисс приедет только после полудня, привезет бумаги для моего больничного. Надеюсь, все получится, и мне не поставят прогулы по неуважительной причине.
К вечеру я собираю в свою дорожную сумку свои нехитрые пожитки. Главное — документы, остальное — не важно! Прощаюсь со всеми, еле сдерживая набегающие слезы, и иду за Свеном в машину. Лешка уже сидит с Нильсом на заднем сидении. Пес не рычит, но и не дает себя трогать. Лешка и не пытается, знает, что Нильс — своенравный пес. В итоге всю дорогу мы молчим, и только Нильс поскуливает и то и дело кладет морду на мое плечо. Внутри все сжимается от осознания, что все… Уезжаю…
Когда подъезжаем к аэропорту, я совсем расклеиваюсь. Понимаю, что надо взять себя в руки, но, наверно, в силу темперамента и характера, я этого сделать не могу. Лешка видит мое состояние, но не лезет с вопросами. Быстро прощается со Свеном и отходит в сторону. Я треплю Нильса за загривок, целую морду и захлопываю дверь. Оборачиваюсь к Свену.
— У меня к тебе просьба, — выдавливаю из себя слова. — Пожалуйста, выполни ее, — Свен молча кивает, сильно сжимая челюсти. — Не иди нас провожать. Я не смогу… — все же слезы срываются с ресниц.
Свен обнимает меня крепко, дышит шумно мне в шею. Его пальцы зарываются в мои волосы. А я уже реву в голос.
— Пожалуйста, Свен, — сквозь слезы. Он просто кивает и целует. Так болезненно сладко, что я готова все бросить и остаться. Но он выпускает меня из объятий и, еще раз поцеловав, говорит:
— Тебе пора, Элис. Позвони, как доберетесь, — и, развернувшись, возвращается к машине. Я, чтобы не передумать, иду прочь. Лешка идет рядом, молчит. Но я чувствую в этом молчании поддержку и опору. Проходим регистрацию, в зале ожидания тоже сидим молча, слушая монотонный голос из динамиков. Наконец, объявляют наш рейс и приглашают на посадку. Я успеваю немного успокоиться, но снова роняю слезы, смотря в иллюминатор на отдаляющуюся землю и огни города.
— Все наладится, Алиска. Не может быть по-другому, — Лешка сжимает мои пальцы, которыми я вцепилась в подлокотник до побелевших костяшек. Это прикосновение немного расслабляет, и я в который раз за день пытаюсь успокоиться. Киваю другу. Он молча протягивает мне беспроводной наушник, второй вставляет в свое ухо. Включает плейлист и откидывается на подголовник, прикрывая глаза. Следую его примеру и под негромкую музыку засыпаю.
