Таверна «Набитые Кишки» («Ventriculum magnum» на высоко-научном наречии здешнего говора) в пригороде Двух Тупиков возле Купола.

– Дрянь твой куб – и та брага в нём трижды в прогрессии! Чтобы ты сам, и твои все до трижды десятой зиготы потомки «слёз» больше не нюхали! – грохотал бас подпившего гостя, стучавшего кубком из рога трёхрогого свинобыка по столу.

– Вот пьянь… – поморщился даже с лица не сменивший улыбки хозяин питейной, хукая ртом в дорогущий, ушедшего века стеклянный стакан о шестнадцати гранях, и протирая его мягкой тряпочкой, – куб как куб – сам святой Архифлегмий конструкцию ту утвердил и затем освятил, и уставы те выгонки вывел в священном числе. Дед так гнал, гнал отец, гоню я. Ты берёшь ещё кубок, или кликнуть гвардейцев Его МегаДизельства, что какой-то дурак сквернословит про нашего графа? Вон – сидит их тут целый деци́мус… и все ещё трезвые, злые.

– Ах ты ведро без болтов, ах ты… флюс ты паяльный! – насупившись, пьяный задира умолк, озираясь на гвардию графа Всех Выжженных Пустошей, чьи чугунные латы с блестевшими лампами от эполет из сплетений шнуров гибких солнечных светоловителей скрипели вдали за одним из столов у оконца (почётное место, откуда все гости без линз могли зрить на восход всех отлунных обломков на небе и пролёт паровых поднебесных дредноутов на антиграве, и их почкование). И вновь повернулся к хозяину.

– Ну давай уж… «алкидной слезы» неразбавленной… кубок.

Он облапал себя по карманам, ища там остатки финансов. Присоски на робоклешне осторожно нащупали гайки, вакууммируя их к своим пальцам, и железо со звоном посыпалось на стол.

– Два, – уверенно молвил хозяин, взяв в руки кувшин из желудочной камеры робо-осла, – десять гаек за каждый. Я добрый сегодня.

– Да Тесла тебя побери, спекулянта! Десять стоит «Чумазый дух дизеля»! – возмутился задира, – а «алкидные слёзы» лишь…

– Эй, почтенный деци́мус комма́ндус Компрессий! – негромко окрикнул хозяин главу стражи графа, – тут это… один грубиян…

– Да ты тише! По десять так десять… – задира утих, и на стол стал вываливать гайки, усердно считая им нужную сумму. Хозяин трактира ощупывал каждую, пробуя те на зубок через верхний резиновый клапан в своей пластошкуре – нет ли мягких, отлитых свинцом с пожелезеньем гнусных подделок.

– На тебе «слёзы алкидные». Пей, и молись самому Архифлегмию, что наш граф дозволяет брать брагу из собственных кухонь мне в куб на возгонку.

– С зерном, говорят? – спросил кто-то ещё из гостей.

– С настоящим… – мечтательно выдохнул третий, – ведь правда, Омметрус?

Хозяин кивнул утвердительно.

– В Садах возращённым – клянусь самим Теслой. «Слёзы» с неё – так и капают, вот поклянусь дефлегматором, век мне не гнать их, коль лгу…

– А правда, что там, под тем Куполом, жить можно даже без «шкуры»? – кто-то из слушавших их разговоры вмешался, похлопав себя по руке, где блестела тончайшая прочная сетка скафандра из мягких волокон и полимеров, прозрачная как то стекло, что видна была кожа – защищавшая здесь организм от токсинов и Смерти Лучей пластошкура.

– Истинно так – клянусь Вечною Смазкой! – хозяин набожно себя осенил её знаком, послюнявив все пальцы и ими ведя по лицу сверху вниз и от уха до уха, – а Садах есть вода не из куба.

– Брехня! Где вода не из куба? – воскликнул гостивший тут мастер починки и снадобий, – мне вэдэшки не видеть до смерти, если где-то на Пустошах воду без Смерти Лучей найти можно в земле!

– Да под Куполом может и воду умеют добыть без очистки. На то он и Купол – что сделан был прежде ещё до Погибели Мира, свят-свят…

– Железная Плесень не съела его за века. Может вправду там воду наш граф добывает особую? – сказавший слегка покосился на стражу, хлебавшую «Мощь Архидизеля» – и бесплатно, особою милостью графа Всех Выжженных Пустошей.

За стол с шумом сел прибывший гость из земель Его Светлости Графа всех Водных Источников с Зеленью. Он подозвал к себе юного служку, лениво втыкавшего в кубик из крашеных в шесть цветов граней, усердно крутя его дольки, пытаясь собрать воедино их в целое.

– Эй, малой! Принеси-ка меню!

– Сразу видно – не с Пустошей ты. Пальцы целые, «шкура» не ношена. Ну откуда меню тебе в этой тошниловке? – фыркнул негромко цедивший «алкидные слёзы» страдалец без гаек, кто вздумал грубить тут трактирщику, вставив соломинку в верхний резиновый клапан своей пластошкуры.

– Ну так мне же сказать двое граждан с утра на вокзале, что тут лучшее место во всех Двух Концах есть… – потянул с огорчением гость, говоривший с заметным картавым акцентом. И протянул свою руку к пожатию, представляясь.

– Я есть херр Рашпиль, верноподданный графа Всех Вод и Зелёных Просторов. Прибыть к вам починять ваш реактор у светлости графа Люмена из дома Октан.

– За пороченье графского дома Цетан у нас каторга, парень… – предупредил гостя кто-то негромко, косясь на шумевшую стражу.

– О Майн Готт, святой Тесла… – гость слегка озадачился, – у вас что – диктатур? У нас в Водах и Зелени есть демократия. Если граф говорит всем проголосовать, так мы все голосуем. Ну и климат у вас в этих Двух Бесконцах…

– В Тупиках Двух, – поправил его наконец-то собравший свой кубик парнишка, – тебе, дядя, чего? Супа, каши, винишка? Или сразу уж «слёзы еретиков»?

– А это за хрень что такой? Тьху – то есть что за напиток?

– Этилгидроксид разумеется, дядя… – пацан задрал нос, козырнув своим знанием перед богато одетым пришельцем не с Пустошей.

– Вот уж не думать, что так чистый спирт называется нынче у вас тут. Ладно – а каша какая? Пшено или рис?

– Хватил ты уж, дядя. Из пластика ферментированного! – фыркнул пацан, ковыряясь в зубах, – меню тебе, рис… Мы же в Пустошах! Тут все в «шкуре» с рождения, воду из куба берём, а тебе как на Водах и Зелени всё подавай.

– Ну и место у вас, о Майн Готт, Святой Тесла… – гость поёжил плечами, – а что – чистых зон не осталось совсем тут? Все в «шкуре» ходить, я смотрю, одни фильтры… и Купол ваш этот…

– Ну так это же Пустоши – с самой Погибели Мира… дырища из дыр, – фыркнул гостю один завсегдатай трактира.

– И что у вас – живности даже совсем никакой? – спросил гость.

– Робо-крысы есть, робо-ослы.

– Да тут каждый третий есть робо-осёл в этом городе… – буркнул трактирщик негромко.

– Есть ещё тараканы из кремния, но та пакость разумная слишком, и прячется словно как те вон еретики – и с огнём не отыщешь.

– Говорят – их в час Мира Погибели сплавило там с микросхемами, – вновь подал голос хлебавший «алкидные слёзы», вклинившись в речь всех завсегдатаев.

– Вот у нашего Лорда в Садах есть живая мыша́! – сказал с гордостью гость, – маленький, серый, пищит! Есть, спать, срать даже с запахом!

– А вдруг у неё… ик! А вдруг у неё там внутри этот… ик! его как там… ну – ферментатор? – спросил у пришельца пьянчуга.

– Ну не знаю, я хвост ей не мять…

Гость огляделся по залу скучающим взглядом.

– А как вы тут с этим вот… с женщинами? Есть тут шлюз у вас хоть ну какой, чтобы «шкуру» с ней снять? Ну – как вы это делать с фемин ваш тут в Пустошь?

Выпивоха с уже покрасневшим как вишенка носом ткнул в бок гостя локтем.

– Ты это… Коль девок те надо, они сюда сами придут уже ближе к полуночи. Если что, лучше кличь к себе Функцию. Она хоть и кривая на глаз, зато есть настоящая сиська одна! А Амплитуда хоть девка красивая, зато всё из резины, вот Теслой клянусь! – заговорщики он прошептал гостю на ухо.

– Шлюз тебе, ага – как же! – гоготнув, рассмеялся хозяин трактира, – это только под Куполом если…

– Да – на Выжженных Пустошах только богатые могут с бабёнкой без «шкуры», кому по карману шлюз-камеру снять на часок.