Конечно, реальность оказалась более жестокой. Остатки некогда огромного и хорошо отлаженного военного организма распадались окончательно. Вполне можно согласиться с Ф. Ребулем в том, что сама новость об отъезде императора нанесла мощный психологический удар и стала сигналом к быстрой дезорганизации всего, что еще сохраняло остатки относительной организованности[70].
Те солдаты, которые находились в арьергарде, теперь, бросая все, ринулись к Вильно, продолжая еще воспринимать этот город как последнюю надежду на спасение. Когда солдаты III корпуса, покинувшие арьергард, захотели присоединиться к частям гвардии, Мюрат, попытавшийся отправить их обратно, не смог этого сделать. Генерал Ф. Р. Ледрю дез Эссар, демонстративно игнорируя требование Мюрата, встал во главе своих солдат и продолжил начатое движение[71].
Даву, который среди командования Великой армии отличался наибольшим хладнокровием, вынужден был прямо в тот день в письме к Бертье охарактеризовать положение своего корпуса как катастрофическое[72].
Бертье, описывая в докладе императору ситуацию, открыто заявил следующее: «Большая часть артиллерии приведена в негодность из-за состояния лошадей, и, поскольку многие канониры и солдаты обоза отморозили ноги и руки, одна из повозок с казной разграблена возчиками [les traîneurs]; удалось спасти только 12 тысяч франков»[73]. Не преминул Бертье и пожаловаться на Жюно, «который, вместо того чтобы быстро двигаться вперед и следовать по дороге на Меречь, прибыл вчера вечером [то есть 8-го вечером. – В. З.] в Вильно, где он нас ужасно стеснил». «Ваши большие экипажи, – писал он, – которые двигались под эскортом драгун гвардии, прибыли в величайшем беспорядке». И далее, после упоминания о желании Мюрата удержать на некоторое время виленские высоты: «Но, государь, я должен сказать вам всю правду: армия находится в полном беспорядке, солдат бросает свое ружье, поскольку он не может его держать; офицеры и солдаты стремятся только к тому, чтобы защитить свою жизнь от ужасного холода, который все время держится на 22 или 23 градусах. Офицеры Главного штаба, наши адъютанты не могут более идти»[74].
Без сомнения, Мюрат оказался в весьма незавидном положении. Несмотря на инструкции императора, он понимал, что не только Вильно, но и Ковно удержать не удастся и придется переходить на левый берег Немана. Однако для осуществления самого отступления, хотя бы мало-мальски организованного, что позволило бы сохранить жалкие остатки армии, следовало создать видимость готовности отстаивать Вильно, приостановить движение неприятеля и не допустить беспорядочного бегства. В письме, написанном ранним утром 9 декабря, Бертье докладывал императору: «Намерение Его величества [имеется в виду король Неаполитанский. – В. З.] заключается в том, чтобы продержаться возможно дольше на высотах Вильно с тем, чтобы дать время эвакуироваться»[75]. И далее: «Король сделает все, что в человеческих силах; он думает, что ему придется обосноваться за Неманом и мы потеряем весьма значительную часть артиллерии и обоза»[76].
В том же письме в постскриптуме Бертье сообщал о действиях противника: «Неприятель все время преследует нас большим числом кавалерии, орудиями на санях и небольшим числом пехоты. Говорят, что русская армия, которая действует против нас, определенно двигается на Вильно; вчера [то есть 8-го. – В. З.] перед нашим прибытием в этот город была тревога, вызванная набегом казаков, которые сразу же ретировались; это произошло немногим ранее приезда наших экипажей»[77].
8 декабря император продолжал двигаться по направлению к Варшаве. Никакой информации об отступавшей армии он в тот день не получал[78].
События 9 декабря достаточно хорошо реконструируются благодаря сохранившимся приказу Мюрату для Бертье, помеченному 9 декабря, ряду приказов начальника Главного штаба и в особенности письму короля Неаполитанского императору от 9 декабря, а также обширному докладу Бертье Наполеону, подготовленному уже в Ковно 12-го числа.
Важнейшей проблемой к утру 9 декабря стал вопрос о том, какими силами удастся прикрыть эвакуацию Вильно. От войск вице-короля, Даву и Виктора фактически ничего не осталось, кроме 300 человек. Поэтому основу арьергарда должны были составить баварцы Вреде и остатки 34-й пехотной дивизии. Вреде, получивший накануне приказ прибыть со своими войсками к селению Рыконты, едва успел занять позиции (19-я дивизия оказалась справа, бригада Л. Ф. Кутара из 28-й пехотной дивизии слева; 20-я пехотная дивизия по центру; всего, согласно докладу Бертье Наполеону от 12 декабря, у него имелось около 2000 человек пехоты и кавалерии), как его атаковали русские. После оживленного боя Вреде к 10 часам утра решился отступить. С большим трудом, сомкнув ряды, окружаемые казаками, бросив пушки, войска отошли[79]. Они заняли новую позицию в полулье впереди высот, которые доминировали над городом[80].
Между тем в Вильно французское командование предпринимало усилия, зачастую безуспешные, организовать эвакуацию города. Прежде всего оно сделало попытку привести в некоторый порядок спешенную кавалерию, артиллерию и обозы. Был отдан приказ отправить в полдень большой багаж, однако элитные жандармы покинули его, а у кучеров и почтальонов оказались отмороженными руки и ноги, и они вообще не проявляли желания двигаться. Более того, среди них нашлись те, кто начал демонстрировать возмущение по отношению к шталмейстеру, так как все они хотели остаться здесь, в Вильно[81].
Генерал Вреде, оставшись со своими немногочисленными войсками прикрывать Вильно, ко второй половине дня так и не получил какой-либо поддержки. Ней с трудом пытался собрать в Вильно остатки 34-й пехотной дивизии для помощи арьергарду. В рапорте к Бертье Ней сообщал, что большое число солдат 34-й дивизии погибло из-за холода или же отморозило ноги и он стремится к тому, чтобы в рядах сохранилось не менее 400 солдат[82].
Поэтому, когда около двух часов пополудни русские возобновили атаку, баварцам пришлось оставить занимаемые ими позиции. Вреде самолично появился в городе, со шпагой в руке, и доложил Мюрату о происходившем. Только благодаря Нею, который, собрав к тому времени до 600 солдат 34-й дивизии, а также присоединив батальон гвардии, пришел на помощь, атака была отбита[83].
Мюрат, еще более осознавая необходимость скорейшей эвакуации Вильно, решил осуществить это вечером того же дня 9 декабря и в ночь на 10 декабря. Он приказал барабанщикам бить сбор. Гвардия стала собираться на городской площади. Между тем многие офицеры и солдаты не спешили готовиться к выступлению, ибо во все предшествующие дни рассчитывали получить в Вильно хотя бы какой-то отдых и запастись продовольствием.
Не видя возможности задерживаться в городе до ночи, Мюрат приказал остаткам Главной квартиры с ним во главе двигаться к Ковенским воротам. Достигнув их, Главная квартира разместилась в здании большого трактира[84]. Немногим ранее за пределы Вильно удалось отправить большую часть императорских экипажей; несколько повозок пришлось сжечь[85].
