15 декабря король Неаполитанский прибыл в Вильковишки. Здесь он оставался несколько часов, пополняя запасы продовольствия, в том числе муки, которые были здесь найдены.
В Вильковишках к отступавшей армии прибыли два курьера, отправленные из Варшавы, которые сообщили о том, что император благополучно миновал этот город и что аббат Д. Прадт, посланник Наполеона в Великом герцогстве Варшавском, требует от Мюрата отправить силы для прикрытия герцогства, поскольку эвакуация Ковно оставила его незащищенным[189].
После Вильковишек Мюрат двинулся в Вирбаллен. Здесь армия остановилась[190]. В Вирбаллене к войскам Мюрата присоединились пять орудий, которые были ранее размещены на высоте перед Ковно, а 13-го, в полдень, отправлены для поддержки арьергарда Нея[191].
Однако от самого Нея никаких новостей не поступало, и было решено на день остаться со Старой и Молодой гвардией (всего 7–8 тыс. человек с 500–600 кавалеристами герцога Истрийского) в Вирбаллене в ожидании герцога Эльхингенского.
В тот день, 15 декабря, Наполеон миновал Веймар, Эрфурт, Эйзенах, а к позднему вечеру двинулся к Ганау. Никакой информации император в тот день не получал; не имеется сведений и о том, что какие-либо письма отправлял он сам[192].
Рано утром 16 декабря Бертье составил длинный рапорт для Наполеона. Новостей от герцога Эльхингенского все еще не было никаких. О состоянии «армии» написал, что она представляет собой не что иное, «как разрозненную массу некомбатантов; генералы и офицеры всех [подчиненных] потеряли, все смешаны, многие с отмороженными ногами или руками»[193].
Бертье особо отметил, что в течение шести дней Главный штаб не получал эстафеты по линии Кёнигсберга и в целом не имеет никаких иных сведений с коммуникационной линии. Начальника Главного штаба беспокоило и то, какую позицию в создавшейся ситуации может занять Пруссия. Он предлагал Мюрату (как можно понять по контексту письма, неоднократно) написать французскому послу в Берлине А. М. Ф. Сен-Марсану Однако к утру 16-го король Неаполитанский этого все еще не сделал[194].
Весь день 16 декабря остатки армии во главе с Мюратом оставались в Вирбаллене. Мюрат распорядился, чтобы Бертье связался с генералом А. Дютайи, комендантом Варшавы, для лучшей организации защиты Великого герцогства Варшавского. Это должны были осуществить, помимо V корпуса, войска Шварценберга и Рейнье. Следовало также использовать и любые другие отдельные части и подразделения, в том числе и солдат-одиночек[195].
Неоднократные советы Бертье написать Сен-Марсану возымели действие. Мюрат распорядился, чтобы начальник Главного штаба связался с Сен-Марсаном и конфиденциально информировал его о реальном состоянии армии, дабы тот предпринял усилия, способствующие движению французских войск по территории Пруссии, и обеспечил им поддержку. То же следовало сделать и в отношении Бассано, который тогда находился в Берлине[196].
16 декабря Мюрат подготовил рапорт императору. Начав с того, что начальник Главного штаба изложит Наполеону ситуацию в деталях, король Неаполитанский заявил о полной дезорганизации армии, в строю которой оставалось полторы тысячи человек. Мюрат прямо написал, что с этими силами более нельзя сражаться и единственной задачей является сбор осколков армии и ее реорганизация. Он же, Мюрат, не имеет ни талантов, ни готовности для подобной деятельности. Принимая командование по настоянию императора, он полагал, что его задачей будет дать несколько сражений у Вильно и Ковно. Однако наступившие 6, 7 и 8 декабря холода развеяли все надежды на это. «Все стало идти от плохого к худшему, и отъезд Вашего Величества, – продолжал Мюрат, – стал новым ударом [échec] по дисциплине [армии]». Неаполитанский король завершал послание тем, что настоятельно предлагал передать командование вице-королю, который более опытен, чем он, Мюрат, в делах организационного характера. Наконец, Мюрат заявил, что будет более полезен императору в Неаполе и если не получит от Наполеона решение в течение пятнадцати дней, то отправится в дорогу в Неаполь[197].
В этой ситуации, когда король Неаполитанский фактически уже решил для себя вопрос об оставлении командования армией, еще большая тяжесть ответственности легла на маршала Бертье.
В полдень 16-го Бертье подготовил для Наполеона второй за этот день рапорт, на сей раз, в отличие от утреннего, не очень длинный, но более информативный. Он сообщал, что офицер-ординарец Аттален примерно шесть часов назад отправлен из Вирбаллена (то есть с ним, как полагаем, и был послан утренний рапорт начальника Главного штаба). А сейчас только что прибыли три курьера с эстафетой из Кёнигсберга. Король Неаполитанский остается в Вирбаллене в ожидании каких-либо новостей от герцога Эльхингенского, но пока ничего нет, ибо «казаки находятся между ним и нами». Мюрат использует необходимость пребывания в Вирбаллене для проведения смотра всего, что удалось собрать из Старой и Молодой гвардии и неаполитанской гвардии. Это единственные войска, которые еще боеспособны. Осталось не более 300 человек от Старой гвардии, еще меньше от Молодой гвардии. Большая часть солдат не способны к службе, так как ноги или руки обморожены. Неаполитанская гвардия сократилась с 10 тыс. до 700 человек, большинство которых не может двигаться без труда. Что же касается I, II, III, IV и IX корпусов, то они представляют собой только эскорты орлов, состоящие из офицеров и нескольких унтер-офицеров; все же остальные разошлись.
Несмотря на то что партии казаков находятся в 4 или 5 лье отсюда, король Неаполитанский остается здесь на ночь с гвардией и 14 орудиями, которые удалось собрать. Холод – по меньшей мере, 20 градусов: часовые не выдерживают.
В заключение Бертье отметил, что Ней остается с дивизией Луазона и теми людьми, которых собрал в Ковно. Судя по орудийным выстрелам, он либо следует за армией, либо взял курс на Тильзит, и «король думает, что нам о нем следует беспокоиться»[198].
16 декабря Наполеон и его спутники прибыли в Ганау где император получил корреспонденцию, поступившую, по-видимому, только что с эстафетой из Франции. В 3 или 4 часа дня Наполеон пересек Рейн и оказался в Майнце, на французской земле. Как показалось Коленкуру, «французское солнце заставило императора забыть о всякой усталости и всех несчастьях»[199]. Все депеши, полученные вечером того дня, касались только событий во Франции[200].
В ночь на 17 декабря, вскоре после полуночи, в Вирбаллен прибыл адъютант герцога Эльхингенского. Из рапорта Нея Мюрат и Бертье узнали, что маршал, которого они ожидали на дороге из Скрауце, двинулся на Нойштадт, и, более того, его адъютант был уверен, что тот сегодня будет уже в Гумбиннене.
К часу ночи Бертье кинулся составлять рапорт императору. Доложив ему прежде всего о действиях Нея, он информировал, что король Неаполитанский, который все еще остается в Вирбаллене с пехотой и кавалерией гвардии, отправляется в Шталлупёнен. Далее сообщил, что получил письма от Макдональда и Шварценберга и Мюрат приказал ему, Бертье, подтвердить им диспозиции, ранее определенные, а герцогу Тарентскому – чтобы он приблизился к Неману.
Что касается I, II, III, IV и IX корпусов, которые представляют собой не более чем эскорты орлов, король предполагал, как писал Бертье, определить этим вечером в Гумбиннене их движение к Висле: баварцев – в Плоцк, I корпус, вестфальцев и вюртембержцев – в Торн, IV и IX корпуса – в Мариенвердер, II и III корпуса – в Мариенбург. Бертье сообщил, что все силы гвардии (и Старой, и Молодой) сейчас насчитывают примерно 550 кавалеристов и 900 солдат; численность неаполитанской гвардии – немногим более 700 человек. Всю гвардию король думает разместить временно в Гумбиннене.
