На часах было около двенадцати ночи, всё поутихло. На кухне и в гостиной также сидели люди и вели полупьяные разговоры. Я пил их дешевое пиво и почему-то не хмелел. Появилась ещё одна девочка, очень-таки коренастая девочка, я вам скажу. Ростом метр восемьдесят, с широкими плечами, придурковатой прической и выпученными глазами. Баба переросток. На самом-то деле ей не было кажись и восемнадцати, как она оказалась в столь ёбнутом обществе в таком-то возрасте, я не знаю. Её широкое лицо выдавало неопытность и некоторую детскую инфантильность. Она, собственно, и была ребёнком. Красная клетчатая юбка в стиле американских школьниц на её жопе смотрелась крайне бестолково. Сейчас бы сесть в такси и уехать от сюда нахуй с какой-нибудь красоткой, предварительно заехав в магазин и купив бутылку виски или рома, а не это вот всё: сосед, Иисус, рыганина, уёбищная юбка, парень по кличке Уебан, и остальные. Крик прервал мои мечтания. В спальне в истерике с полуспущенными штанами разрывался Малыш. «Заебала, заебала, отъебись ты уже наконец!»– кричал он ехидно улыбающейся революционерке. Та смеясь, хватала его за руки, на что он ещё более эмоциональней реагировал. Опрометью вылетев в подъезд, всё также продолжая голосить, как прокаженный «Отъебись, отъебись», он нажал на кнопку вызова лифта, но не дождавшись бросился вниз по лестнице.

Подобные пьяные разборки мне доводилось наблюдать практически всякий раз, выпивая в компаниях по типу этой. «Хорошо, что за ножи не взялись?» – подумал я. Не успели все прийти в себя после истерики Малыша, как раздался теперь уже женский визг. «Убивают нахуй, его там убивают! Скорее помогите, прошу вас, прошу. Мальчики!» – вопила сквозь слёзы девка с короной (по совместительству сестра Малыша). На лестничной клетке и правда кого-то пиздили. На этот раз собрались уже все. Сосед с женой, (она была полунаркоманского вида) я с Яриком (тем двадцатилетним парнем), сестра Малыша, затем и другие жильцы дома тоже подтянулись. Сосед держал за шкирку малого, Ярик накидывался с кулаками на него, ну а я разнимал их всех, не давая соседу наносить удары. Сестра ухватила за волосы соседскую жену, начала пиздить её головой об железную дверь. Ор стоял при этом ужасающий. Эхо подъезда усиливало всё в несколько раз. Потом в бой пошли ключи, ними колола и била всех сестра, Алина достала свой газовый баллончик и распылила его так, что признаться все прилично подахуели. Один из жильцов, полуседой мужик, достал то ли арматуру, то ли кочергу, второй выбежал в халате, и увидев меня уебал не разбираясь в голову. Боли я никакой не почувствовал. Казалось, тогда вообще никто ничего не чувствовал, все колотили друг друга, тащили по полу, били об стены. Практически каждый был с ног до головы в крови, в побелке и говне. Жена, выхватив баллончик у Алины, попыталась брызнуть мне в лицо, но я вовремя закрыв глаза, заслонил лицо рукой. Соседу таки попали. Белки его налились, как у заколотого быка на корриде. Оттащив тогда мелкого, я облокотил его на себя. Потрепанное тело едва держалось на ногах. Он стал задыхаться, как при астматическом приступе. Бледность и удушливый кашель, признаюсь немного напугал. «Неужто кончится сейчас?» – мелькнула вдруг мысль. Предположения в первые секунды склонялись к возможной его аллергии на тот или иной компонент содержимого в баллоне. Пытаясь ухватить воздух ртом, он сипел сквозь слёзы, что-то примитивное вроде «Нечем дышать». Затем словно облаком пыли упали и на нас перцовые брызги, они ощущались каждым рецептором, каждой частичкой кожи. Зрение моё помутилось, лёгкие горели огнём. Очнувшись, я увидел, что все разбежались, остался лишь сосед и Ярик, обильно натирающий свои глазницы. На моё предложение вернуться обратно в квартиру, Ярик ответил отказом. Что ж, моё дело предложить.

Прищуриваясь, я кое как дошёл до квартиры, мимо меня на кухню проследовал Иисус. Голый, завернутый в одеяло, как ни в чём не бывало, он вышел отлить, и с таким же безмятежным, спокойным видом пошёл обратно в спальню. На фоне бегали люди заливали в себя все имеющиеся напитки: соки, пэпси, пиво. Кто начал умываться, чтобы хоть как-то, да унять перечное жжение. Чей-то голос с гостиной объявил, категорически не пить жидкость, и не контактировать с водой, так как эффект может только усилиться. Девочка переросток, (всё это время просидевшая в доме) ходила взад-вперед, плакала, топала как дура ногами и разговаривал с кем-то по телефону. Складывалось такое впечатление будто её сейчас тут резать собрались. Малолетняя дура! Я же вышел на балкон, скрутил самокрутку и вкусно закурил. Из-за влажности, дым нисколько не раздражал горло, и нисколько не горчил. Он был настолько мягким, что, наверное, никакие Мальборо с Кэмэлом не сравнились бы. Рядом со мной, облокотившись на подоконник высунув голову на улицу, жадно глотала воздух ртом девочка в короне. Она несла просто какую-то ахинею, о которой я сейчас даже и не вспомню. В подъезде уже стояли четверо полицейских, пытаясь усмирить ситуацию. Спустившись к ним, я увидел их похуистические лица, и озверевший оскал соседа доказывающего, что мы отпиздили его и его несчастную жену, мать четырёх детей. За мной выбежала Алина в своём вечернем, бархатном платье цвета спелой вишни, на оголенных её плечах лишь слегка был натянут пиджак. Достав телефон, она стала снимать происходящее на камеру, а именно тыкать камерой в ебло соседа и соседки – матери четырёх детей. «Мы напишем на вас заявление!» – кричала неустанно Алина – «Вы даёте своё согласие на съемку»– говорила она и всё равно снимала. Недолго повыёбываясь знаниями в юриспруденции, они спустились на улицу дабы для формальности составить протокол. Ясно было сразу, что никто ни в чём разбираться не будет, а с этой бумажкой полисменша, (которая была с ними) вытрет свою пизду после того, как помочится.

Я ушёл за вином, оставшимся возле раковины. В квартире стояло оживление, каждый делился своими впечатлениями, все только и делали, что обсуждали драку, показывая друг другу ушибы. Забыл сказать, в квартире к этому моменту появилось ещё человек пять, которые попросту сидели внутри и не принимали никакого участия во всей этой истории. Кто были эти люди? Кому я только не задавал сей вопрос, никто не знал. Глядя на них, мне захотелось просто спокойствия, поэтому с бутылкой вина я отправился в комнату, где в костюме льва сидела Соня и с кем-то разговаривала. Алина тем временем вернулась, подписав нахуй никому не нужные протоколы и прочую бюрократию, и стала убалтывать меня, чтобы я вызвал такси и мы отправились домой. На часах было уже четыре утра, ещё немного и будет ходить городской транспорт, а там и на метро можно будет добраться. Смысла ехать на такси, тратя при этом двести рублей, я не видел. Можно через пару часов доехать за четырнадцать… Объяснить такую простую математику Алине оказалось крайне сложно. Она скулила к тому же умоляла ещё дать ей немного денег, чтобы купить новый перцовый баллончик, так как тот забрал ебучий сосед. Срочность этой покупки аргументировалось тем, что ей трудно уснуть, чувствуя себя незащищенной, что вот уже на протяжении нескольких лет она каждую ночь кладёт его чуть ли не под подушку. Ещё она вспоминала свои панические атаки, но мне, если признаться, было глубоко похуй на все её психологические страхи и прочую хрень. В конечном итоге, видя, что я не ведусь на эти разводы, она сделала пару звонков одному из своих ёбарей и ушла по-английски, не попрощавшись. Мы с Соней остались в комнате одни. Я достал несколько подушек и умостив их поудобнее, прилег с ней на односпальную кровать. Помнится мне в голову тогда забрела одна мысль, которую я сразу же решил воплотит в действительность. Узнав, курит ли она айкос, и дождавшись положительного ответа, я отправился в гостиную и взяв все нужные приспособления протянул ей. «Возьми, и просто кури!» – сказал я почти приказным тоном. Специфический запах этой курительной дряни напоминал мне Ксению. Она всегда перед сном курила айкос и теперь заслышав его даже издали, меня всякий раз накрывала ностальгия. И вот мы лежим с Соней. Точнее я лежал, а она сидела и молча вдыхала в себя канцерогенные пары.