Из материалов уголовного дела следовало, что Геля села в его машину, не дождавшись Рэма. Гликман пригласил её в недавно открытый возле Южного парка собственный ресторан. Он уже давно звал её туда. Геля согласилась, хотя была не в настроении, прежде заехала домой переодеться. В ресторан они попали в половине седьмого или чуть позже.

В это время в районном отделе милиции, в кабинете капитана Григорьева, происходил следующий разговор:

– Товарищ капитан, я не понимаю, за что нас несколько часов продержали в камере? Мы ведь пострадавшие. На наш киоск напали какие-то отморозки, забрали всю выручку, учинили погром. Мы хотели только вернуть украденное, – говорил я с возмущением, но капитан, скользкий как угорь, вёл какую-то свою, непонятную игру.

– Так у вас бизнес? – обрадовался, словно совершил великое открытие.

– Ну разумеется.

– Значит у вас есть лицензия, с документами, конечно, все в порядке, с налоговой тип-топ?

– А при чём тут это?

– Послушайте, вы что, маленькие, не понимаете?

– Нет, не понимаю. Я хочу написать заявление о покушении на жизнь и здоровье моей жены…

– Погодите, погодите, – прервал капитан и достал из ящика стола бумагу. – Вы хотите по закону? Мы можем всё устроить по закону. Вот у меня в руках заявление от гражданина Виктора Панаева.

– От кого?

– От Виктора Владимировича Панаева. Заявление о нанесении ему гражданином Рэмом Андреевичем Полевым тяжких телесных повреждений, а именно: сотрясение мозга, перелом челюсти, ушиб селезёнки и т. д. и т. п. На то имеется соответствующее медицинское заключение… Ну так что, господа-товарищи? Или начинаем разбор полёта строго по закону, или ставим на этом жирную точку и едете домой? И впредь ведёте себя благоразумно.

Нечего объяснять, какой вариант мы выбрали.

– Интересно, что капитан имел в виду, когда советовал вести себя «благоразумно»? – спросил Рэм, когда, покинув здание милиции, мы направились к автобусной остановке.

– А то, что они тут все одной верёвочкой повязаны.

Мы дошли до конца улицы, пугая редких прохожих своим потрёпанным видом, а за углом нас уже ждали – на двух машинах, человек восемь, среди них знакомый бритоголовый и ещё пара физиономий, крепко засевших в памяти. Теперь они были вооружены битами и пистолетами, а у одного на груди висел укороченный калаш.

– Ну наконец-то, ребятки! Наконец-то! А то мы вас заждались. Здорово!

Из-за спины бритоголового вышел Виктор Панаев, или, как теперь его все звали, Шрам, невысокий, поджарый, скуластый, с сигаретой, прилипшей к губе.

– Ну что, покалякаем?

Нас посадили в разные машины. Два крепких амбала зажали меня с двух сторон. Когда я попытался выведать у них, куда мы едем, то услышал в ответ:

– Сиди смирно и не дёргайся.

Если нас не порешили на месте, значит, мы были нужны. Но каковы менты, каковы! – думал я. Их явно прикормили бандиты, и наша участь выглядела незавидной.

Машины долго кружили по городу, я понимал, что между Рэмом и Шрамом идёт серьёзный разговор, в котором решается наша судьба. Зачем-то мы понадобились Панаеву и было обидно, что от меня уже ничего не зависело.

Но вот машины побежали по проспекту, никуда не сворачивая, через акведук к большой дорожной развилке: поворот направо – к Северному мосту, налево – к Южному парку. Я мысленно молился: только не в парк. Если завезут в лес, значит к обоюдному согласию переговорщики не пришли.

Машины повернули налево и вскоре затормозили возле нового, недавно открывшегося ресторана. Я ещё не знал, что он принадлежал Гликману.

Нас отпустили в туалет привести себя в порядок. Когда остались вдвоём, Рэм вкратце обрисовал ситуацию:

– Вербуют нас, Валерка, вербуют. Уж больно понравилось Панаеву, как я оприходовал его братков. Я пока отвечал уклончиво – ни да, ни нет. Понимаю, если откажусь – кранты.

– А зачем в ресторан?

– Хочет обмыть предстоящую сделку. А может, просто пыль в глаза пускает – какой он, мол, крутой.

– Что делать-то?

– Понятия не имею.

– Никаких идей?

– Нет.

Позже я узнал, что Шрам давно нацеливался на ресторан Гликмана, считая, что он расположен на его территории. Несколько раз наведывался к ресторатору в гости, принуждая отстёгивать процент с прибыли на законных, как он полагал, основаниях. Но у Гликмана была своя «крыша» – Захаров, афганец, сколотивший группу таких же как он бывший военных. Между Захаровым и Шрамом давно шли сложные переговоры насчёт спорного района Южного парка и прилегающих к нему частных владений. Решить, что кому принадлежит, тихо-мирно не получалось, но и развязывать войну ни одна из сторон не решалась. Все понимали, что победа достанется высокой ценой. Вопрос с парком и рестораном оставался в подвешенном состоянии.

Люди Шрама сдвинули столы, сели. Двоих выставили дежурить на автостоянке около ресторана.

– Вот, Валерыч, – сказал Шрам, пока разливали водку, – если бы послушал меня сразу, не было бы неприятностей. А ведь я предлагал, как нормальному пацану со своего района, выгодную сделку. По-приятельски, так сказать.

«Ну уж приятелями мы никогда не были», – подумал я, глуповато улыбаясь и пожимая плечами.

Выпили. Шрам закусил селёдочкой с луком, крякнул от удовольствия и, откинувшись на спинку стула, спросил:

– Ну, тебе твой друг всё рассказал о моём предложении?

– В общих чертах.

– Ну и что думаешь?

– Думаю, у Рэма своя голова на плечах. Он спортсмен, классный боксёр. Наверное, такие вам нужны. А вот я чем могу быть полезен?

– Не бойся, найдём занятие и для тебя. Ты парень неглупый, без дела сидеть не будешь, пригодишься.

– Значит, Витёк, ты задумал свои владения расширять, для того и людей набираешь?

К столику подошёл один из подручных Шрама и, наклонившись, тихо произнёс:

– Тут захаровские приехали. С чёрного хода заходят.

Панаев напрягся:

– Сколько их?

– С десяток будет. Что делаем?

Немного поразмыслив, Шрам ответил:

– Ничего не делаем. Сидим. Отдыхаем. Общаемся… Это Гликман зассал, вот и вызвал охрану… А где, кстати, сам хозяин? Здесь, что ли?

– В соседнем зале с какой-то бабой сидит.

Все невольно перевели взгляд: справа от главного входа располагалось отдельное помещение, в котором была приоткрыта дверь.

– Так что ты спросил? – вернулся Шрам к прерванному разговору.

И в этот момент я увидел Гликмана и Гелю. Ресторатор слащаво улыбался, держа девушку за руку, и приближал к ней свой острый, шилообразный нос. Я почувствовал, как мою спину обдало холодом. Зная характер своего друга, без труда представил, что сейчас произойдёт.

Рэм сузил глаза и замер, как будто изготовился к броску. Несколько секунд он напряжённо глядел поверх голов сидящих напротив бандитов, а потом стал медленно подниматься.

– Ты куда? – спросил Шрам, но ответа не получил.

С мягкой, кошачьей грацией Рэм прошёл мимо сдвинутых стульев.

– Ты куда? – повторил вопрос Шрам, повышая голос и цепляясь за край столешницы.

Кто-то из братков встал на пути Рэму, но был нежно обхвачен за талию, приподнят над полом и, как деревянная кукла, перенесён в сторону. Следующего, который уже не церемонился и хватал за рукава, Рэм коротким тычком опрокинул навзничь. Затем Рэм побежал. В тот момент для него уже ничего не существовало, кроме Гели и Гликмана.

Всё сразу завертелось и запрыгало, как на ускоренной киноплёнке. Люди Захарова видели, как от столика Шрама кто-то неизвестный метнулся к хозяину ресторана и его знакомой – метнулся опасно, явно не с добрыми намерениями, и тотчас среагировали.

Я успел сообразить, что делать: отпихнув соседа, нырнул под стол. Вовремя! Грянули выстрелы, зазвенела посуда, завизжали официантки, треснуло оконное стекло и всей массой обрушилось на пол. Бойцы двух бандитских группировок сошлись в драке: ресторан гудел от беспорядочной пальбы, на белоснежных скатертях и новеньком блестящем кафеле заалели пятна крови.