Я думаю, Ренан недаром в скобочках обозначил транскрипцию hag как «хаг», ибо транскрипция эта – ложная, как наворачивают в плохой загадке всякой не относящейся к делу белиберды, «чтоб труднее отгадать». Этот hag на самом деле всему миру сегодня известный «хадж» – паломничество в Мекку, – к «постоянному религиозному центру». И нарочитость этого «хага» подтверждается следующей его же цитатой: «Особенно долго держалась среди жителей Паддан–Арама легенда о мифическом Орхаме, царе Ура, которого называли Aborham, Abraham, то есть Отец–Орхам с чертами, присущими Аврааму». Ибо уж кому же еще не знать, что «ор» – земля, а «ур» – свет, как не Ренану. И уж слог «хам» никак нельзя пропустить, чтобы не вспомнить Хама. Ведь в те времена слов было неизмеримо меньше, чем сегодня. И сочетание Хама и «земли» в одном имени я бы обязательно сопоставил. Вышло бы у меня нечто похожее на свет в земле Хама. Другими словами, нам морочат голову невероятной толщиной книги, собственно, ни о чем. Это выглядит для меня книгой Гиннеса или беспорядочным сборником анекдотов, но не научным исследованием.

Для меня важно только слово хадж, и почему он возник в тех краях? Ренан молчит, постараюсь ему помочь. Во–первых, выбросьте из головы «мало праздников», «пилигримство» и особенно «небольшое пространство земли». Это все, «чтоб труднее отгадать» и к делу не относится. Во–вторых, у кочевников, наоборот, больше праздников, чем у земледельцев по определению их труда и я даже не буду этого объяснять – скучно. В третьих, пилигримство – это церковная обязанность, а не веление души. Хотя с годами и веками оно к душе, так сказать, прилипает. В четвертых, кочевники не могут жить на небольшом пространстве, иначе они с голоду помрут. Ибо кочуют только там, где прокормиться на одном месте не могут. И по большому счету кочевники не гоняют свои стада, а лишь следуют за ними туда, куда они идут кушать свежую траву или мох ягель.

Перехожу к примерам. Северные олени делали свои круги по тундре еще до того, как люди догадались ходить за ними и убивать себе на прокорм. В казахстанских и монгольских степях – то же самое. Только там, естественно, не северные олени, а овцы и еще кое–какая степная живность. И эти стада ни в коем случае не сбивались в большие скопища стад, а каждое стадо ходило по своему кругу, пересекая круги соседних стад всего в двух точках. И тогда, когда соседнее стадо не находилось в точке пересечения, так было удобнее обоим стадам, не надо драться. К зиме стадо на круге своем шло к югу, к лету – к северу. И люди здесь не при чем. Они просто выучили эти круги, каждое племя–семья – круг «своего» стада. Именно тогда они и наименовали стада «своими», хотя сами стада об этом не знали. В Казахстане, например, такой круг составляет по продолжительности семь лет, чтоб вытоптанная трава на скудной почве и при скудном климате возобновлялась. Конечно, люди, узнав все это, старались при своем большом уме как–то упорядочить эти круги, их пересечения и так далее, но это было примерно так же, как мы регулируем движения планет своими межпланетными кораблями. Вот что такое кочевые стада.

Перехожу к кочевникам. Наука стадовода, хотя он никакой не стадовод, а просто преследователь стада, состоит в том, чтобы все запоминать и стараться оптимизировать. Поэтому, например, на этих кругах в удобном для себя месте, делали свои некрополи, чтоб не хоронить своих сородичей, где попало на круге. Благо покойника можно было просто привезти туда с любой точки круга. Были на круге и другие приметные и любимые места, например, для женитьбы или для массового забоя животных. И даже для поста, когда у животных опять же массово появляются детки. Вот на этих–то местах даже ставили столбы каменные, чтоб не ошибиться. Их нам Ренан уже описал. Семь лет – долгий срок, а по кругу ходили не с такой точностью как швейцарские часы, поэтому и наблюдался хадж, то есть ускорение в заданном направлении, если в нужный срок к столбу не попадали. Луна–то все–таки светила и была намного точнее швейцарских часов. В итоге у Ренана «общее всем семитическим наречиям без исключения», то есть хадж, присущ не только семитическим народам, но даже и чукчам, и казахам, и монголам.

Самое главное при этом, что хадж – веление души как таковой, переходящее в традицию, притом для каждого племени–стада – свой собственный, тут Ренан прав. При этом заметьте, ни одному в любом из племен дураку не придет в голову совершать какой–нибудь общий для всех племен хадж в какую–нибудь общую точку наподобие Мекки. Это просто невозможно физически, не говоря уже о сумасшествии. Недаром ни один мекканский хадж не обходится даже ныне, в век спутниковых телефонов, без массовой гибели людей и в Мекке, и на пути к ней. Конечно, никакой дурак бы в Мекку не ходил, если бы этот хадж лет пятьсот не вдалбливали в голову как «Отче наш». Ежедневно пять раз в день. Туда бы, конечно, ходили, но не иначе как по причине, по которой мы ходим в театр, кино и цирк. Но это же – большая разница, хотя бы потому, что в эти заведения ходят круглый год, не назначая себе строгую дату вроде дня суицида или женитьбы.

Окончательно: хадж в Мекку такой же идеологически принудительный «праздник» как пасха, особенно христианская, которая не следует никаким небесным явлениям как у евреев. Следовательно, этот праздник, в общем–то, никому не нужен кроме авторов идеологии. Бараны кстати тоже прыгают в пропасть за вожаком.

Я постепенно подкрадываюсь к своей цели. Постепенно потому, чтобы на фоне галиматьи выигрывала моя концепция. Ренан: «Египетский бог обитал в храме, в ковчеге. Израильтяне переняли этот опыт, устраивая ковчеги или скинии. В египетском ритуале «такая» (кавычки – мои) маленькая часовня всегда ставилась на носилки, имевшие форму лодки, которые священники несли на своих плечах во время довольно продолжительных странствований божества. Поселившись в стране гошен, израильтяне, без сомнения, устроили себе такой «ковчег». Покинув страну, они, вероятно, унесли с собой ковчег. Лодка, которая была необходимой принадлежностью скинии в Египте, исчезла в этом новом употреблении, осталось нечто вроде большого ящика, снабженного палками для ношения на руках».