Еще неизвестно, кто более нам приемлем? Хрущев со своей совершенно идиотской как внутренней, так и внешней политикой, исключая строительство «хрущоб» и критику «культа личности Сталина». Или расстрелянный «враг народа» Берия. И не надо нам вдалбливать, что Берия выпустил из тюрем только уголовников, уголовников в стране вообще почти не было, их всех перемололи в штрафных ротах еще во время войны. Берия выпустил – всех, и тем самым практически закрыл сталинские лагеря. И именно он выдвинул колхозную политику, которую «преемственно» начал выполнять Маленков. Ныне Маленкова даже нет в «брежневской» энциклопедии. Но именно он разрешил колхозным крестьянам держать столько скотины, сколько они в состоянии были прокормить. Это было столько же опасно для власти, как и непманы при Ленине, и Хрущев вместе с Маленковым «упразднил» и эту его затею. Народ для послушания должен быть нищим, тогда он будет юлить перед властью, и просить подачек, а не требовать того, что ему надлежит иметь по закону. Сам же закон, созданный для плебеев, усугубился политической властью, так называемым «телефонным правом», когда любой судья – лишь исполнитель «воли партии». И даже на ущербный закон ему – плевать.
Да, атомные и водородные бомбы гремели над и под своей страной и травили народ от Новой Земли до Семипалатинска, включая Урал и Сибирь. Да, на последние гроши «осваивали космос», отравляя все остальное, до Тихого океана. Но, машиностроение, особенно для того, что называлось «группой Б», то есть для повседневных нужд народа, по сравнению с западными образцами выглядело как найденное в первобытной пещере. Мало того, почти через 20 лет после окончания войны, когда весь Запад не только досыта наелся, но и задумался над проблемой «сбалансированного питания», наш народ остался без самого для него доступного по цене – хлеба. Империя вновь – в тупике, зато народ весь – в кулаке. У деревенского люда даже паспорта отобрали, чтоб не искал лучшей доли. А иностранцев в деревни перестали пускать, чтоб они не падали в обморок при виде пещерного житья «трудового крестьянства в стране победившего пролетариата».
И рабовладельческая элита вновь задумалась. В основном о Госплане. Насчет судебного равноправия она давно дала себе зарок, еще со времен Ленина – не сметь о нем даже думать. А Госплан в то время творил чудеса, наподобие Христовых. Только справится с недостатком лезвий для бритья, и они почти валяются в каждом магазине, но тупящиеся после одного взмаха рукой, как напрочь во всей стране исчезают мясорубки, женские колготки, мыло и детские пеленки. Только с этим справится, как снова исчезают лезвия и вдобавок к ним то, что исчезать на Руси ни при каких обстоятельствах не должно – водка. Ибо без водки народ становится трезвее и от этого – сообразительней, и не только сообразительней, но и требовательней. Весь «деревянный» спирт ушел на протирку танков и ракет, не рассчитал Госплан план по опилкам для водки. И танкисты, и ракетчики ходят день–деньской пьяные, а остальной народ стал шибко задумчивым. Не к добру.
И власти решили: пора менять «антибиотик», к прежнему «микробы» привыкли. О новых, радикальных «прививках» от скудоумия даже и не помышляли. После недолгого раздумья хрущевская элита выдала панацею: пусть регионы сами себе планируют выпуск расчесок, колготок и бутылочек с сосками для малышей, то есть все то, что потребляют их народ. А танки, ракеты и внешнюю политику, которая без армии – ноль, тогда плюс армия, – оставить за Политбюро. Это называлось «системой совнархозов». Совнархозы не совпадали с системой федерального деления страны, а напоминали примерно то, что создал нам ныне президент Путин – федеральные округа. Вот они–то и должны были планировать себе расчески и прочие «товары народного потребления». Причем совнархозы «нарезали» так, чтоб в каждом из них оказалась хотя бы одна спичечная фабрика и так далее, по другим народным потребностям. Но, не в этом дело.
Известно, что региональная власть ближе к народу, а кремлевской стены у них нет. Поэтому, в силу необходимости им достаточно быстро пришлось понастроить свинокомплексов и птицефабрик, «фабрик вареной колбасы по 2–90» и так далее. В результате мужские носки и «вафельные» полотенца повсеместно перестали быть проблемой №1. У Госплана же и Политбюро остались танки, ракеты и совершенно разутая — раздетая и голодная армия, не считая министерства иностранных дел. И дипломаты начали побираться за рубежами нашей Родины. Тут Политбюро очнулось и велело всем «региональным» колбасным фабрикам «отчислять» себе процент в «живом» весе. Те были безропотны, а Политбюро – наглым, поэтому стало кормить дармовой тушенкой не только войска, но и дармовой колбасой – столицу нашей Родины, город–герой Москву. Дабы москвичи не полезли брать кремлевскую стену, как при хане Батыи.
Региональные же власти, пресловутые совнархозы, обиделись, а обидевшись – объединились духом. КГБ быстренько доложил Кремлю о новой опасности, которая возникла не с той стороны, с которой ожидалась нашими вождями. Они–то ждали поползновений от народа, но он же был под наркотиком (отныне в каждом уважающем себя совнархозе был спиртозавод из дармовых опилок), который – тоже лекарство в разумных дозах, хотя и не антибиотик. Да и сам Кремль стал замечать, что региональная элита стала какой–то не такой, самостоятельной, что ли? В общем, она начала разевать рот не только по поводу «КПСС – ум, честь и совесть нашей эпохи». Она же чувствовала, что понравилась народу строительством колбасных фабрик.
В итоге в одночасье слетел с трона Хрущев вместе со своими совнархозами, обвиненный «в волюнтаризме». Еще бы! Еще чуть–чуть, и СССР развалился бы не при Горбачеве и Россия – при Ельцине («Берите суверенитета, – сколько хотите»), а еще при Хрущеве. Бог спас. Христианский, вместе с мусульманским. Отныне начали строить мечети, а не только приличные дома с крестами на крыше. Я имею еще в виду то, что именно тогда начал складываться сперва подпольный альянс между властью и церквами, вылившийся сегодня в то, что даже бывшие гэбэшники то и дело крестятся. Не говоря уже о бывших и действующих партийных секретарях.
