-Деда! Да я сейчас в нем! - улыбнулся Илья.

- Знаешь что, Илюша, а расскажи-ка мне все и с самого начала…

Илья рассказал. Рассказал все, без прикрас и утайки, рассказал даже о дурацких мыслях, которые посещали его голову.

-Вот и батюшкой я стал, исповедался ты мне, - то ли шутя, то ли на полном серьезе выдал Дед. – Одно тебе повторю. Даже если это сон, все будет так, как должно быть. Видать, что-то случилось, что Господь вас призывает что-то исправить, чтоб все продолжало идти так, как должно было произойти. Ты глянь… Светает уже! Всю ночь проговорили…

-Деда! Я же ушел и не сказал куда! Меня же ищут! Что я творю!?

-Успокойся… Я же тебе что говорил? Все будет так, как должно быть, но и от тебя зависит, как все дальше пойдет, от того, что ты дальше делать будешь, как дальше жить… Верит Он в тебя, что все правильно сделаешь…

-Тогда мне пора, деда, надо возвращаться… Мне еще на Рейхстаге расписываться…

-Тогда, с Богом, Илюша… А то я Его уже и позабыл, а вот ты мне о Нем напомнил… А я ждать тебя буду, береги себя, нет у меня кроме тебя больше никого.

Когда Илья подбегал к комендатуре (он всю дорогу от Деда до поселка бежал – торопился), то заметил, несмотря на раннее утро странную суету.

-Явился не запылился? – встретил Илью лейтенант Белов. – «Кашу» заварил и смылся?

-Какую «кашу»? – не понял Илья.

-Какую «кашу»? Еще спрашиваешь? Издеваешься что ли? Городок гудит, что на допросе ты мальчишку забил насмерть и сбежал. Бывшие партизаны обещали найти и … Сам понимаешь.

-Вот тебе и крестик… - задумчиво выдал Илья.

-Какой еще крестик? – не понял Белов. – Значит так, чтоб партизаны самосуд не учинили, сдавай оружие и давай под арест.

-Как под арест? – опешил Илья.

-Просто, под арест.

Илья лежал на кровати и смотрел в потолок, когда дверь его комнаты, которая стала его камерой, открылась. В комнату вошли в сопровождении лейтенанта Белова несколько мужчин, среди которых Илья узнал командира и комиссара партизанского отряда, в который его привел Егор. Илья встал с кровати, напротив встали партизаны и смотрели на мальчишку с неприкрытым презрением и злостью.

-Молчишь? – начал командир партизанского отряда. –Ты еще жив только потому, что тебя здесь спрятали. Увидел бы на улице, не пожалел бы пули…

-Почему? За что ты так его? У него же все лицо стало синее… Что ты от него требовал сказать? - это уже комиссар отряда не сдержался. – Если бы я его не попросил прийти сюда, он был бы жив! Если бы я знал…

Все, в том числе и лейтенант Белов, ждали оправданий или истерики от Ильи, но парнишка не зря получил офицерское звание, да и боевой опыт сказался – сперва думать. А потом действовать.

-А почему вы считаете, что я бил Егора? Я же его звал не допрашивать, а помочь мне… Кто пустил слух, что я его бил?

Лейтенант Белов восхитился ответом Ильи. Вместо оправдание – атака, атака по ключевой точке. Тот, кто пустил слух о гибели парнишки переврал события намеренно, а не случайно. А ведь он об этом сперва и не подумал, ведь все казалось просто, умер мальчик, не выдержало сердце, когда увидел одного из своих палачей.

-А кто еще? – удивился комиссар. – Он же только в твой кабинет зашел, а оттуда его уже вынесли!

-Кто вам это сказал? – повторил вопрос Ильи лейтенант Белов.

-Да какая разница! Сказали, и теперь не удастся скрыть, что он убил мальчишку, все местечко шумит! - начал один из партизан.

-Вы сами себя слышите? Разве кто-то скрывал, что Егор умер в комендатуре? Делал из этого тайну? Требовали молчать? Вы фельдшера спрашивали о причине смерти? – продолжал настаивать Белов. -Спрашивали?

-Нет… -ответил партизан.

-Так спросите! Она же у вас в партизанском отряде была. Или она вам врать будет?

-Не будет, - согласился командир отряда. – Зовите Любочку!

Через несколько минут в комнату вошла фельдшер.

-Люба! – комиссар не стал рассусоливать. – Скажи, от чего умер вчера мальчик в комендатурской комнате для допросов?

-Николай Викторович, так сказать сложно, но или инсульт, или сердце не выдержало. А, возможно, и то и другое одновременно. Сильнейшее потрясение и остановка сердца.

-А почему у Егора лицо было посиневшим, а местами почерневшим?

-Поэтому и посинело, что инсульт и сердечная недостаточность. – пояснила фельдшер.

-Так его младший лейтенант не бил? Не допрашивал? – не верил старый партизан.

-Да вы что, меня не знаете? Да я бы первой за Егорку ему бы все лицо раскровавила! Другого он допрашивал, Егорка ему по мордасам надавал… Да вот… сердечко не выдержало. Да ну вас… Одна радость, бородатые, а ровно как дети! – фельдшер махнула рукой и вышла из комнатки.

Партизаны выглядели ошеломленными от открывшейся правды. Первым сделал шаг к Илье комиссар:

-Ты, это, Илья, не серчай, не подумавши мы это… И шлепнуть хотели, не подумавши…

-Лучше бы шлепнули, - вздохнул Илья.

-Да брось ты, я вот… - командир отряда стал копаться в своей офицерской сумке. – Вот… возьми, медаль твоя…

-Какая медаль? За что? – не понял Илюха.

-Как какая медаль? За Мишу Синевича… «Партизану… 1-ой степени»

Командир взял Илью за правую руки и вложил в нее медаль. Постоял, развернулся и пошел из комнаты, не говоря больше ни слова, не прощаясь. Вслед за ним потянулись остальные партизаны, так же молча. Только комиссар на пороге обернулся и еще раз попросил:

-Не держи на нас зла, не подумавши ляпнули… Прощай!

В комнатке остались Илья и Василий Белов. Илья стоял, держал на раскрытой ладони медаль «Партизану Отечественной войны» 1 степени, смотрел на нее почти не мигая, словно завороженный.

Из ступора его вывел Василий.

-Илья… Илюха!!!

-А… Че...

Илюха, ничего рассказать мне не хочешь? Ты во сколько воевать-то начал?

-Я-то? Вась, я с начала войны воюю, с июня 41-го…

-Да ладно! Врешь ведь?! Тебе ж сколько лет было?

-Тринадцать…

-Не может быть… Я конечно слышал, что тебе нет 18 лет, на 16 ты тянешь с натяжкой, хоть и крупный парень… - все равно не верил Василий.

-Вася, - уже пришел в норму Илюха. – Как говорил в 17 сонете Шекспир : «Гуляй, Вася!»

-Ах ты… - лейтенант обхватил своими могучими ручищами мальчишку, а Илюха даже не пытался вырываться из его захвата. Илью продолжало беспокоить то, как быстро слух, что в комендатуре убили мальчишку, распространился по городку.

-Белов! Стой! - серьезно сказал Илья. – А где арестованный полицай, что я вчера допрашивал?

-Как где? Вчера днем всех арестантов перевели в Барановичи, ты что, забыл? Ты же не делал в деле пометку, чтоб его оставили.

-А-а-а… почти зарычал Илья. – Там был полицай, который приказал казнить Егора. Ну… того мальчишку, у которого вчера, как увидел своего палача, сердце отказало. Надо срочно сообщить в Барановичи!

Лейтенант отпустил мальчишку.

-Так в чем дело? Сейчас позвоню!

-Звони срочно! Запомни, фамилия его сейчас – Дубко. Только вот может быть, что и фамилия не его… Мне срочно нужна машина!

-Илья, ты под арестом… Сперва спрошу у майора, потом будем решать с машиной.

-Хорошо, позвони майору…

Через несколько минут пришел хмурый лейтенант Белов.

-Только что сообщили, что по дороге, машина, что везла арестантов, сделала вынужденную остановку, пока ремонтировали, двое исчезли – сбежали. Один конвоир и один арестант…

-Дубко?

-Да, Дубко. Видать, что-то очень серьезное пообещал солдату…

-Вася, плевать, что он обещал или не обещал… Главное, что он сбежал, а Егорка умер ни за понюшку табака… За просто так… Моя вина, мне и исправлять… Да! Ты майору позвонил?

-Позвонил… Завтра нас с утра майор ждет в Барановичах.

- Вот такие пироги… -завершил постановку задачи майор Свиридов.

А задача была еще та! Нужно было раскрыть причину разгрома Барановичского подполья. То, как молниеносно были схвачены почти все подпольщики, говорило о том, что среди подпольщиков был предатель. В живых остались руководитель подполья Валерий Дмитриевич, хозяин одной из явок Иван Кравко и парнишка – связной Семен Загурский. Все они были в городе. Сегодня они должны были прийти в комендатуру к 15.00, чтоб помочь прояснить это запутанное дело. Только они не знают, что ты в курсе событий.