«Марк! Не обижайся и не требуй от меня слишком много. Не знаю. Босс заверил: сам всё поймёшь. Сам разложишь, где хорошие парни, сиречь исправимые грешники, а где кандидаты в зэ-га на пять сотен лет».

«Ясно, что ничего не ясно. Ладно. Прощаемся?»

«Бывай, Марк. Береги Андрюху. Ты удержал его в шаге от Великого Ничто. Может, свидимся. Пути Господни неисповедимы…»

«Ты с кем-то разговаривал? – спросил подопечный. – Вроде голос незнакомый».

«Да так, ангел один. При жизни был белорусом. Сейчас прилетел сказать, что слагает с себя полномочия нашего ангела-хранителя. Теперь ты один на один с демоном из преисподней. Хочешь, отправлю твою душу в ад и сам выполню задание?»

Парень струхнул и не нашёл что ответить. Но тут вмешался внешний фактор – отчаянно лающий лохматый беспородный пёс. Он подбежал и непрерывно брехал, уверенный в безнаказанности благодаря ограде. Скоро вышел и пузатый мужик в майке-алкоголичке.

– Ці шукаеш кагосьці?

– Нашёл уже. Тут дом моей бабти стоял.

– Вона як… Заходзь!

И мы с замолчавшим псом потрусили вслед за новым хозяином недвижимости.

Глава 2

«Нячысцікі»

В белорусской глубинке, как и в российской, незнакомого человека запросто пригласят в дом, коль есть повод. Иван, водитель трактора агрокомбината «Агра-Моталь», потащил Андрея за стол, накрытый в беседке позади дома. Он только с работы пришёл, жена его подготовилась, встречала.

Наложили на тарелку столько картошки и жареной свинины с луком, что началась пытка едой. Я не в претензии – они от души. Налили домашнего квасу. Иван сказал: по будням крепкого не наливает и не принимает. Даже сегодня – в пятницу. Жене обещал.

Андрюха чуть оттаял душой. Пусть нет больше хаты бабы Яди. Он всё равно здесь! Под гостеприимной крышей беседки. С полешуками. И сам управляет телом, сам поднимает глиняную кружку с квасом и льёт в утробу тёмную ароматную жидкость.

– Кажаш, на флоце служыў? – Иван немилосердно трасянил, мешая белорусские слова с русскими и особыми полесскими, коих больше нет ни в одном языке.

Пришлось Андрюхе рассказать про Север. Приукрасить, как водится. Приплести, что однажды американский самолёт стукнул их «тушку», сам ссыпался в океан, а повреждённая русская машина всё же дотянула на базу «на одном моторе и одном крыле», как в старой американской же песне, посвящённой бомбардировщику Б-17 «Летающая крепость».

Потом искали общих знакомых и родственников. Ну конечно! Иванова жена – многоюродная внучатая племянница бабы Яди Полещучки, андрюхиной бабушки.

Бабтю здесь помнили.

– Грех на вас, Андрей, что не приехали ни на похороны, ни на сорок дней, – увещевала она меня. – Ну, как смогли, так приехали. Помянем?

Помянули бабу Ядю. И отца Андрюхи. Правда – квасом. Хозяин сделал робкую попытку намекнуть, что по уважительному поводу можно сделать исключение, но его дражайшая половина проявила непреклонность.

Видно, были в прошлом проблемы с зелёным змием. И он, окаянный, сидит в засаде, готовый напасть. Например, выпрыгнуть из «валиски» (рюкзака), где припасены две бутылки коньяка.

Сельчане рассказали о местной незатейливой жизни. В общем-то, неплохой. Даже COVID не сильно повлиял. Болели мало, не больше, чем гриппом в прошлые годы. В магазин без маски нельзя было зайти, даже если маска закрывала один только подбородок. Волнения августа-сентября двадцатого года сюда почти не добрались. Бессменного Президента здесь не то чтобы нежно любили, но ничего против него не имели. Бело-красно-белый флаг повисел дня три над клубом и пропал куда-то. А что в Польшу теперь сложнее проехать – так мотольские и раньше не особо стремились. Вот брестские – да, для них Польша как свой приусадебный участок.

Подтянулись детки. Мишка, старший, сразу поделился новостью: русских туристов привезли. Завтра в болота отправятся.

– Ёлупнi! – усмехнулся Иван. – Чаго iм па дарожцы не хадзiць? А калi хто патоне?

– Ну, так пойду. Посмотрю на них, на экстремалов, – Андрей поднялся из-за стола (с трудом встал, признаться) и искренне поблагодарил хозяйку.

– Так куда вы? А ночевать где будете? – засуетилась она. – Оставайтесь! Места много.

Хорошая мысль. Но спать ещё рано.

– Благодарен и весьма. А пока разрешите честь знать. Да и картошечку со свининкой надо растрясти.

Ночевать мы с Андреем собирались в беседке, на свежем воздухе. Благо, прихватили химию против комарья. Здесь, в болотистых местах, говорят, не комары – маленькие летучие тигры. Точнее – тигрицы. Кусают, чтоб вы знали, женщины-комарихи, мужикам лень.

Пристроив вещи, Андрей достал один пузырь с коньяком, обернув его непрозрачным полиэтиленовым пакетом. Иван засёк бульканье и немедленно заявил о желании меня сопровождать. Не получилась. Благоверная пресекла инициативу на корню, напомнив о поливе огурцов в теплице.

Мы же, не обременённые женой, огурцами и обетом трезвости, отправились в центр агрогородка в компании с бутылкой. В отличие от ивановой жены, бутылка молчала и не возражала против распития.

У небольшой кафешки в самом центре посёлка в глаза бросилась тройка внедорожников с российскими номерами. «Крузак», «Паджеро» и старый «Гелендваген». Все из Московского региона. Хотелось экстрима? Так гоните на своих полноприводных к дальним хуторам по болотным дорогам, где и «шишига» застрянет. Не чертёнок Шишига из полесских легенд, а настоящий армейский грузовичок ГАЗ-66. Пока трактор найдёте да вытащите свой металлолом на сушу, вот и выходные пройдут.

Компания, как нетрудно догадаться, обнаружилась внутри кафешки. Шестеро городского вида, все в камуфляже, в берцах. На ремнях фляги, ножи. Руки в перчатках с отрезанными пальцами. Короче, крутые как поросячий хвостик. Рэмбо отдыхает.

Седьмым сидел мужчина без лихого милитаристского прикида. Примерно возраста Андрея или моложе. Лицо смуглое, наполовину скрытое бородой и усами, волосы длинные, охваченные вокруг головы шнурком. Рубаха льняная, грубая, с красной орнаментной вышивкой. Выглядела бы аутентично, типа народно-самопальное творчество, но точно такие же продавались на автовокзале как сувениры.

– Если услышите пение из болота, знайте: это не из забытого МР3-плеера, – вещал бородач. – Навка поёт. Завлекает. Шагнёте прямо на звук – по горло в трясину провалитесь.

– А она как баба годная? Если поймать да пощупать? – спросил самый массивный из «крутых», тоже бородатый, но с тщательно выбритой верхней губой. Его сотоварищи хохотнули и присосались к пиву. А он продолжал наседать на местного: – Стас! Не звизди. Твоё дело – показать путь к островам. И не отсвечивать лишнего. А то самого скормим лешему.

«Точно… Стасик! Жил через пару домов от бабти. Там теперь тоже белеет типовой коттедж. Парень как был дрыщём, таким и остался. Наверно, его аскетический вид а-ля пилигрим помогает снимать клиентосов и разводить их на бабки».

Доверяя Андрюхе, чуть лучше ориентирующемуся в полесских реалиях, я пока не вмешивался. Точь-в-точь, как наказал Юра: позволил событиям катиться своим чередом.

Он обошёл их длинный стол из грубых досок, типа под старину, и без приглашения опустился на стул.

– Станислав пустого не скажет.

Семь пар глаз вперились в нас.

– Ты ещё что за хрен с горы? – вопросил крупнокалиберный москвич.

– Подполковник Военно-космических сил Российской Федерации Андрей Иванович Полещук. Друг детства вашего Сусанина.

– Андрюха… Ты?! – он, наконец, тоже признал. – Как тебя сюда занесло? Сколько лет уже…

– Лет – много. Служил. Воевал. Получил ранение. Восстанавливаюсь, – об отставке пассажир, естественно, умолчал.

«Крутые» сдулись. Диванным воякам до настоящего боевого ветерана как до Китая раком. Главный мордоворот из приезжих предложил пива. Андрей вытащил коньяк. После пиваса его употреблять – западло, но москвичи не побрезговали. Собственно, на восемь глоток хватило-то всего на раз. Нам совсем не вставило с той капли.