Когда Уэст достиг подножия лестницы, из темноты послышался голос:

– Вы что-то ищете, господин Уэст?

– Да, Картрайт, – сказал Уэст. – Я ищу вас.

– Вы не должны быть чересчур обеспокоены тем, что сделала Рози, – продолжал Картрайт. – Не расстраивайтесь по этому поводу. Это должно было случиться с Белденом рано или поздно. Он едва ли был одним из нас, точнее говоря, никогда не был таким, как мы. Он притворялся, что заодно с нами, потому что это было для него единственным выходом, чтобы спасти свою жизнь. Но если подумать, жизнь – такая незначительная вещь. Разве вы так не считаете, господин Уэст?

Уэст замер у подножия лестницы. В комнате было слишком темно, чтобы что-нибудь разглядеть, но голос раздавался где-то недалеко от конца стола, находившегося рядом со светящейся картиной.

«Мне, вероятно, придется убить его, – подумал Уэст, – и я должен знать, где он находится. Потому что он должен умереть от первого выстрела, для второго не будет времени».

– У Рози не было разума, – сказал голос в темноте, – то есть не было собственного взгляда на вещи, чтобы высказать свою мысль. Но она была телепатом. Ее мозг собирал мысли и передавал их. И она могла повиноваться простым командам. Очень простым командам. А убийство человека – это так просто, господин Уэст.

Рози стояла здесь, около меня, и мне было известно каждое слово из вашей беседы с Белденом. Я не осуждал вас, Уэст, вы не имели никакого представления о том, что делали. Но я действительно считал виноватым Белдена и послал Рози убить его.

Только одну вещь я имею против вас, Уэст. Вы не должны были убивать Рози. Это было большой ошибкой, Уэст, очень большой ошибкой.

– Это не было ошибкой, – ответил Уэст. – Я сделал это намеренно.

– Ведите себя спокойно, господин Уэст, – сказал Картрайт. – Не делайте ничего, что могло бы заставить меня нажать на спусковой механизм. Потому что я наставил на вас оружие. Вы под прицелом, Уэст, и я никогда не промахиваюсь.

– Я дам вам фору, – сказал Уэст, – потому что могу добраться до вас прежде, чем вы выстрелите.

– Теперь, господин Уэст, – продолжал Картрайт, – давайте не будем нервничать. Несомненно, вы быстро втерлись к нам в доверие. Вы пытались пробиться к нам, и вы почти убедили нас в ваших словах, хотя в конечном счете мы все равно подставили бы вам подножку. И я восхищаюсь вашей силой воли. Может быть, мы сможем разрешить эту ситуацию так, что никто не будет убит.

– Начнем переговоры, – предложил Уэст.

– Это было слишком жестоко, так поступить с Рози, – сказал Картрайт, – и я действительно это вам не могу простить, Уэст, потому что можно было бы использовать Рози во благо. Но, в конце концов, работа начата на других планетах, и у нас все еще есть Стелла. Наши ученики хорошо подготовлены… некоторое время они могут обойтись без инструкций, и, возможно, к тому моменту, когда мы должны будем снова войти с ними в контакт, мы сможем найти другую, которая заменит нашу Рози.

– Хватит ходить вокруг да около, – заявил Уэст. – Говорите прямо, что вы имеете в виду.

– Хорошо, – отозвался Картрайт, – у нас ощущается острая нехватка рабочей силы. Белден мертв, и Дарлинг мертв, и если Робертсон пока еще не мертв, он очень скоро тоже покинет нас. Потому что, после того как он доставил Стеллу на Землю, он пытался сбежать. А этого, конечно, нельзя допустить. Он мог бы рассказать людям о нас, а мы не можем позволить никому сделать это, поскольку мы мертвы, вы же понимаете…

Он засмеялся, и звук смеха покатился сквозь темноту.

– Это был шедевр, Уэст, та трансляция. Я был «последним человеком, оставшимся в живых», и я рассказал им, что случилось. Я сообщил им, что континуум «пространство – время» разорван и вещи стали проникать сквозь него. И я издавал булькающие звуки… Я издавал булькающие звуки непосредственно перед тем, как умер.

– На самом деле вы, конечно, не умерли, – невинным тоном уточнил Уэст.

– Черт возьми, нет. Но они думают, что я умер. И они все еще прокручивают в голове эти крики, размышляя, как я должен был умереть.

«Мерзавец, – подумал Уэст. – Чистой воды мерзавец. Шутник, который высадил человека на необитаемый спутник, чтобы тот умер в одиночестве. Человек, который сжимал в кулаке оружие, когда хвалился тем, что сделал – обманул Землю».

– Понимаете, – продолжал Картрайт. – Я должен был заставить их считать, что это действительно произошло. Сообщение должно было быть настолько ужасающим, что правительство никогда не сделало бы эту информацию доступной общественности, настолько ужасающим, что они закрыли бы планету и запретили бы ее посещение.

– Вы намеревались остаться одни, – произнес Уэст.

– Правильно, Уэст. Мы должны были остаться одни.

– Ну что ж, – сказал Уэст. – Вы почти добились этого. В живых осталось только двое.

– Двое нас, – уточнил Картрайт, – и вы.

– Вы забыли, Картрайт, – заметил Уэст, – что собираетесь убить меня. У вас есть оружие, которое наставлено на меня, и вы готовы нажать на спуск.

– Не обязательно, – отозвался Картрайт. – Мы могли бы заключить сделку.

«Теперь он у меня в руках, – подумал Уэст. – Я точно знаю, где он находится. Я не вижу его, но уверен в его местонахождении. И через минуту наступит развязка. В живых останется кто-то один».

– Вы для нас бесполезны, – сказал Картрайт, – но, возможно, вы понадобитесь нам позже. Вы помните Лэнгдона?

– Того, который пропал, – уточнил Уэст.

Картрайт усмехнулся:

– Вот именно, Уэст. Но он не пропал. Мы отдали его. Видите ли, было… хм-хм… некое существо, которое могло использовать его в качестве домашнего животного, так что мы преподнесли ему подарок – Лэнгдона. – Он снова усмехнулся. – Лэнгдону не очень понравилась эта идея, но что нам оставалось делать?

– Картрайт, – ровным тоном произнес Уэст, – я собираюсь стрелять.

– Что… – выкрикнул Картрайт, но остальные слова были заглушены свистом его оружия.

Луч попал в стену над ступенью лестницы – там находилась голова Уэста всего долю секунды назад. Но он присел почти сразу, как начал говорить, и теперь его собственное оружие было крепко сжато у него в кулаке и устремлено вверх. Его большой палец нажал на активатор и затем скользнул вниз.

Кто-то медленно полз по полу с глухим шумом, и в тишине между этими глухими ударами Уэст услышал звук тяжелых вдохов.

– Черт побери, Уэст, – сказал Картрайт. – Черт тебя возьми…

– Это старая уловка, Картрайт, – заметил Уэст. – Занять человека разговором, перед тем как убить его. Усыпить его бдительность, фактически заманив его в засаду.

К пронзительному свисту, сопровождавшему мучительные вздохи, добавились звуки разрывающейся ткани, удары коленей и локтей об пол. Затем наступила тишина.

И мгновение спустя в каком-то дальнем углу раздался писк, какое-то существо пробежало, постукивая лапками, словно крыса. И снова тишина.

Бег крысиных лап все еще был слышен, но был и другой звук, слабый крик, как будто кто-то кричал где-то далеко… где-то за пределами здания, крик доносился откуда-то снаружи… снаружи.

Уэст лег на пол, прижимая дуло оружия к ковру.

«Снаружи… снаружи… снаружи…» – слова раздавались эхом в его голове.

«Снаружи чего?» – спросил он, но теперь ответ был ему известен. Он знал, где прежде видел изображение существа, которое спало на стуле, и того, другого, которое сидело на столбике балдахина. И ему был знаком звук этого чириканья, и писка, и топота бегущих лап.

«Снаружи… снаружи… снаружи… Конечно – по ту сторону этого мира».

Он поднял голову и посмотрел на картину, и дерево все еще светилось изнутри мягким светом, и из картины доносился звук, слабые шлепки, звук бегущих лап.

Уэст снова услышал крик: по дорожке на картине бежал человек, размахивая руками и крича.

Этим человеком был Невин.

Невин был внутри картины, бежал вниз по узкой полоске земли, и его тяжелые ноги поднимали небольшие облака пыли на покрытой мелкой галькой дорожке.