Бог Смерти не спешил. Медленно плыл в сторону некроманта. Тот в ужасе осыпал его заклинаниями. Но его ветвь оказалась бесполезна против того, кто положил ей начало. Фантом впитывал все чары, растворяя их в себе. Ауксиларий потерял веру в собственные силы. Его боевой дух был безнадёжно потерян. Труповод стал пятиться назад.

Неназываемый высился над ним, как гора. Некромант нерешительно выставил перед собой глефу и подался вперёд. Контратака представляла собой жалкое зрелище. Биомантий мог ранить мятежного Бога. Однако это не значит, что Прародитель бы дался ничтожному отступнику. Клинок ходил ходуном из стороны в сторону. Фантом легко уворачивался от оружия, попросту играя с ауксиларием.

В какой-то момент Грасту надоели кошки-мышки с некромантом. Одним резким движением Неназываемый вселился в труповода. Тот ничего и не понял в первый миг.

Ему показалось, будто образ Бога попросту исчез. Но потом он почувствовал: своим телом более он не владеет. Кровь его начала кипеть. Плоть рваться. Несусветная боль, которую мало кто из смертных мог себе вообразить.

Его подняло над землёй немного. Он только крикнул, как вдруг замолчал. Торс и конечности ломало, скручивало, выворачивало наизнанку. Прародитель издевался над ним, как хотел. Глаза некроманта вылезли из орбит. Челюсти безвольно стукались друг об друга. Зубы стачивались сами собой. Внутри ауксилария зрел губительный эфир.

Хлопок на миг оглушил всех собравшихся. Тело бедолаги разорвало на мелкие кусочки, обрызгав мостовую вокруг. На дорогу под тем местом, где Бог Смерти поднял его, образовалась лужа бурой крови. Сам Граст появился из ниоткуда и поплыл в сторону своего Киафа.

Когтистые лапы Неназываемого опустились на плечи Актея. Они смотрели на пикировавших виверн, готовясь нанести им сокрушительный удар. Через пугающую Смерть вдохнуть более совершенную Жизнь.

Селевк тем временем бился, как зверь. Зверь, загнанный в угол. Так оно и было, разве что этот тупик превентор занял по собственной воле. Его удар парировали. Он стиснул зубы и надавил на вражеский клинок, толкая врага вниз. Труповоды чуть ли не лбами тёрлись. Предатель воспользовался этим, ударив головой в нос бывшего товарища.

Тот посыпался, отшатываясь назад. Селевку не дали сделать и вдох. Перед лицом пронёсся молот. Кусок биомантия пустил трещины по мостовой с грохотом, чуть было не расплющив ногу смутьяна. Инстинкт самосохранения оказался сильнее воли.

Превентор отпрянул прочь.

Некромант зло посмотрел на него, поднимаясь в полный рост. Он обхватил боевой молот поудобнее и стал надвигаться на предателя. За его спиной поднимался труповод с саблей. С фланга Селевка обходил копейщик, выжидавший момент для решающего удара.

Превентор так или иначе знал, где кто находится. За кем-то следил глазами, за кем-то – ушами. Он скривил губы, прекрасно осознавая: бывшие братья по ветви сделают всё возможное, чтобы тот заплатил за своё предательство. Для Селевка их ненависть не значила ровным счётом ничего. Назад уже дороги нет. За лучшую долю он был готов бороться до последней капли собственной крови.

Миг – и некроманты сорвались, будто псы с цепи. Стоять на месте превентор тоже не стал, резко развернулся на сто восемьдесят градусов и бросился в сторону копейщика. Его трюк неслабо озадачил труповодов. Особенно того, что заходил сзади.

Изменник отставил меч-сколопендру за себя, всё приближаясь к своей цели. Копейщик замялся, опомнился, вставая в стойку, и произвёл бесхитростный выпад. Селевк метнул клинок ему навстречу, отставляя древко в сторону. Развернулся боком и протаранил некроманта плечом. Ноги того заплясали по мостовой. Он запнулся и рухнул навзничь, разбивая голову об острый выступ в брусчатке.

Смутьян тут же развернулся. В его лицо нёсся боевой молот. Он отпрянул назад и перешёл в контратаку. Сколопендра натолкнулась на древко, повторявшее скелет змеи. Превентор повёл меч вверх. Хелицеры из биомантия разомкнулись. Тварь вцепилась в шею молотобойца, раздирая ярёмную вену. Селевк тут же ушёл в сторону.

Бывший товарищ с молотом отходил медленно прочь от предателя. С шеи на живой доспех фонтаном стала выплёскиваться бурая кровь. Он прикрыл рану и зло посмотрел вслед наглецу. Пришлось потратить некоторую долю эфира, чтобы затянуть плоть. Выдохнув, молотобоец пошёл по следу предателя.

Разбежавшись, превентор подпрыгнул и обрушил клинок на меченосца. Тот чуть подогнул ноги, но сдержал удар, отталкивая предателя от себя. Между ними тут же завязалась дуэль. Меч и сабля наталкивались друг на друга с лязгом и скрежетом.

Сколопендра то расставляла свои лапы с хелицерами, то смыкала. Биомантий слегка кровоточил, истекая жёлтой мутной жижей. Но ни Селевк, ни его оппонент не обращали на это внимание, прекрасно зная: это в порядке вещей.

Наконец противники сцепились оружием, толкая один другого вперёд-назад в попытке пересилить. Получалось, увы, с переменным успехом.

Селевк, будто ошпаренный, не жалел сил, изматывая соперника, насколько мог. В нём горел небывалый огонь, питаемый надеждой. Тогда как угрызений совести он совсем не испытывал.

Это Ауксилия предала его, предала свою ветвь, пойдя на поводу у смертных базилевсов. Некроманты были должны защищать Прародителя. Ещё тогда. А не покориться, поджав хвосты. И быть может, одарённость принесла бы превентору тогда плоды куда слаще, чем оно есть поныне.

Его соперник отставил одну руку от сабли, держа ту одной единственной. Потянулся к Селевку, дабы вцепиться в шею и растворить её, отделяя от тела голову. Тот прекрасно знал этот трюк. Собрал в себе весь эфир воедино в сферу энергии. Расправил плечи, расплёскивая порчу от себя в стороны.

Меченосца отбросило чуть назад. Он кувыркнулся пару раз, нарабатывая увечья и распарывая биомантий при трении об мостовую. Ещё не упав, очухался и поднялся на ноги. Слегка шатался. И к своему неудовольствию обнаружил: Селевк уже рвался к нему.

Превентор с разбега вонзил в его брюхо меч. Уж теперь-то некромант не уйдёт от него. Смутьян тут же надавил на рукоять. Клинок разошёлся. Сколопендра засеменила по воздуху лапками, шипя. Хелицеры пришли в движение. Биомантий перемалывал внутренности труповода. Тот лишь гаркнул. Его качало из стороны в сторону.

Оппонент закричал бы, но меч Селевка не давал ему ни пошевелиться, ни издать произвольно даже звука. На месте раны образовывалась зияющая дыра. Плоть полутрупа примешивалась к кускам биомантия в однородном фарше. Этого было мало, и превентор стал вести клинок вверх, прикладывая усилие.

Кости, доспехи, плоть, органы – всё стало одним целым. Дойдя мечом до солнечного сплетения, Селевк выдернул его, крутанул над собой, срезая голову с плеч некроманта. Она подлетела чуть вверх и приземлилась неподалёку.

Труповод ещё был жив, ртом ловя воздух. Из раны брызнуло кровью. Безвольное тело рухнуло под ноги превентора. Он направил свою ладонь на отрезанную голову.

Послал туда сгусток порчи. Энергия покрыла череп и стала растворять его, превращая в дымящийся студень.

Ещё один готов.

Сзади доносились шаги. По лужам шлепал молотобоец, только-только нагоняя Селевка. Тому потребовалось лишь мгновение, чтобы сообразить, как ему избавиться от надоедливого громилы.

Изменник развернулся, сдавливая рукоять меча. Выбросил руку вперёд. Клинок тут же вытянулся, образуя своего рода хлыст. Сколопендра заверещала, задрыгала лапками, устремляясь к молотобойцу по дуге. Некромант предпринял напрасную попытку остановиться. Бешеная тварь настигла его. Хелицеры впились в ногу, дробя колено.

Превентор потянул молотобойца на себя. Тот потерял равновесие, обрушиваясь на мостовую. Биомантий стремительно тащил его к Селевку, не переставая терзать ногу. За молотобойцем по брусчатке тянулась дорожка из бурой крови.

Боевой молот был утрачен в суматохе по пути. Плоть рвалась, превращаясь в месиво. Кость потрескалась, ломаясь в щепки.

Ауксиларий с предателем встретились взглядами. Селевк разжал рукоять, и сколопендра приняла обычное состояние. Молотобоец беспомощно выставил перед собой руки. Непроизвольно, как если бы это защитило его от удара. С остервенением превентор тут же рубанул по ним, отсекая правую. Беспощадно. Труповод заверещал.