Она улыбнулась.

— Чувствуешь себя виноватой? — спросил я. Мы впервые коснулись в разговоре ее мужа.

— Конечно, — ответила она и, мне показалось, покраснела, словно устыдилась.

— Прежде всего, потому что он этого не заслуживает.

— Иногда происходящее в жизни сильнее нас.

— Это верно, но всегда есть момент в самом начале, когда можно остановиться. Чувство ответственности должно возникать до совершения действия, еще на стадии фантазий, мечтаний, желаний. Я же в первую очередь думала о том, чем мы занимаемся сейчас.

— Если так рассуждать, получается, что за все в ответе ты одна и никто больше ни в чем не виноват.

— Как ни странно, когда я здесь, то вроде бы это и не я вовсе. Я, но словно вне собственной жизни, в каком-то неопределенном, нереальном месте, — произнесла она с обезоруживающей улыбкой. — Это какая-то ужасная неразбериха.

Я подошел к ней и снова поцеловал.

— Отлучусь на минутку в ванную, — спрыгнула она со стола.

Я не мог понять, какие на самом деле у нее отношения с мужем. Она никогда не отзывалась о нем плохо, но, возможно, они как раз подошли к тому моменту, когда повседневные будни и быт уже похоронили страсть и любовь.

Я хорошо помнил, как это — быть в отношениях, находиться с человеком в ежедневном контакте, какие при этом возникают непонимания, недоразумения, натянутости, а порой даже неприязнь. Нам с моей бывшей хватило нескольких месяцев совместной жизни, чтобы мы окончательно надоели друг другу.

Она не выносила беспорядка, который я устраивал на кухне, когда готовил, сердилась на меня за то, что пачкаю слишком много ложек и сковородок.

Однажды мы поссорились после того, как я показал ей какой-то снимок в моем телефоне, и она взяла его у меня из рук, желая получше рассмотреть, а потом принялась перебирать другие снимки, Мне нечего было скрывать, но я счел ее действия нахальством.

Сейчас, спустя какое-то время, такой повод для ссоры кажется мелочью, но при совместном проживании он почему-то представлялся значительным.

Вернувшись в кухню, Сильвия спросила:

— Поменял музыку?

— Да, это «Never Play»^[7] Эмили энд зе Вудс.

— Прекрасный голос.

— Как насчет пасты альденте^[8]?

— Отлично.

Я слил воду, приправил пасту оливковым маслом и посыпал тертым пармезаном.

Мы так и поели: я — сидя за столом, она — на столешнице.

— Не бог весть какой обед, — заметил я.

— Обожаю пасту со сливочным маслом и луком, а кроме того, для меня поесть спокойно, не срываясь каждые десять секунд к сыну, это уже отдых.

Мы посмеялись.

Вот тут она и произнесла то, что я никак не ожидал услышать. Я доставал вторую бутылку пива и еще не закрыл холодильник, как вдруг она призналась:

— Помнишь нашу встречу в книжном магазине? Мне безумно понравилось, как ты смотрел на меня.

— А как я смотрел на тебя?

— Как никто не смотрел уже многие годы. Ты заставил меня ощутить себя другой женщиной, и эта женщина понравилась мне. Я почувствовала себя неотразимой.

Мне показалось, я понял, что она хотела сказать. В глазах людей, которых мы любим и которые говорят, что любят нас, мы иногда постепенно утрачиваем привлекательность. Когда живешь вместе с кем-то многие годы, то видишь этого человека, можно сказать, насквозь, замечаешь даже самые несимпатичные его стороны.

Когда же на тебя смотрит кто-то незнакомый, ты вполне можешь показаться себе совсем другим — таким, каким тебе хотелось бы быть. Случается, мы забываем про это, но встретив взгляд, который возвращает нам забытый образ, сразу же влюбляемся в этого человека.

Быть любимыми порой недостаточно, мы хотим чувствовать себя желанными.

— А ты какой видел свою бывшую? — спросила Сильвия, прервав мои размышления.

— Дело не столько в том, какой она виделась мне, сколько в том, что вдруг исчезла нежность. Мне больше не хотелось коснуться ее руки, приласкать, неожиданно поцеловать без всякого повода. Проявлять нежность стало труднее, чем заниматься любовью.

— Желание заниматься любовью иногда проходит, но может вернуться, а нежность очень редко возвращается, — заметила она.

Я почему-то всегда считал, что она не занимается любовью со своим мужем, но после этих слов уже не был в этом уверен.

— Как бы там ни было, я здесь не ради секса, — сочла нужным уточнить она.

— Это несколько задевает меня, — рассмеялся я.

— С тобой я снова испытала то, что уже и забыла, как бывает. Ты воспламенил во мне чувства, которые, мне казалось, я утратила навсегда.

Ее слова польстили мне и в то же время испугали. Если бы она влюбилась в меня, это погубило бы все.

Она надолго замолчала.

— В чем дело? — спросил я.

Такого выражения на ее лице я еще никогда не видел, она будто стеснялась продолжать.

— Вчера я думала об одном деле, но не знаю, нужно ли просить тебя об этом.

— Слушаю тебя.

— Через две недели я поеду в Мадрид с ночевкой. И днем буду занята там всего пару часов, а все остальное время свободна. Хочешь поехать со мной?

Я не ожидал такого. Отправиться в Мадрид вместе означало выйти за рамки наших встреч.

— А зачем тебе нужно ехать в Мадрид? — поинтересовался я, желая потянуть время, поскольку не был готов к ответу.

— Мы продали там квартиру, мне нужно подписать бумаги.

— А когда и какой это день недели?

— Среда. В четверг вечером уже будем дома.

— Нужно посмотреть мое расписание в офисе. Отвечу завтра.

— Так или иначе, это всего лишь идея, — произнесла она, заметив мою нерешительность.

— Если смогу, охотно поеду, — сразу же добавил я. Мне не хотелось, чтобы она подумала, будто я не хочу с ней ехать.

— Не беспокойся, сестра мужа согласилась составить мне компанию.

— Хочешь сказать, что нас будет трое? Мы с тобой и сестра твоего мужа?

Она улыбнулась:

— Я уже отказалась от ее помощи. Слишком трудно с ней…

— Такая невыносимая?

— Да нет, она необыкновенно добрая, великодушная.

— Тогда что же тут страшного?

— Доброта и великодушие тоже имеют свои пределы, и Сильвана далеко вышла за них.

Меня насмешило то, как она это сказала, но я понимал, что она имеет в виду, — слишком добрые люди нередко испытывают отчаянную потребность почувствовать себя любимыми.

— Добрых никто не любит, — с иронией произнес я.

Закончив есть, она поставила тарелку в раковину и пустила воду. Я подошел к ней и поцеловал в шею. Хотел ограничиться коротким поцелуем, но не смог оторваться, так притянул меня аромат ее кожи и волос.

— Не передумала везти меня в Мадрид? — шепотом спросил я.

Она не ответила.

Из крана лилась вода. Сильвия уронила тарелку и ухватилась за край раковины. Я вошел в нее, стоя сзади и крепко держа за бедра. Потом мне стало не хватать ее глаз. Я развернул ее лицом к себе, приподнял и понес к столу. Я видел, что она вся во власти блаженства. Она безумно возбуждала меня этим. Причем так бывало всегда — ее желание усиливало мое.

Мне следовало быть осторожнее, не рисковать, то есть не оставить никаких видимых следов — царапин или укусов. Она позволила уложить себя на стол, я расстегнул на ней рубашку, чтобы увидеть полностью обнаженной. Она закрыла глаза за мгновение до наивысшей точки наслаждения, после чего сразу же достиг оргазма и я.

Мы прильнули друг к другу. Ее глаза все еще были закрыты, словно ей не хотелось расставаться с пережитыми ощущениями.

В дверях я спросил ее:

— Когда придешь?

— Скоро.

Мы обменялись взглядами.

— Дай мне знать, что решишь по поводу Мадрида, — добавила она и стала спускаться по лестнице.

Придя в офис, я попросил у своей помощницы расписание на ближайшие недели. Намечалась всего пара важных совещаний, в остальное время я оказался свободен и мог бы съездить в Мадрид.

Но я взял телефон и отправил ей сообщение:

«Охотно поехал бы с тобой, но у меня будут важные клиенты. Очень жаль».