– Я не знаю, как оказался в лесу, и не помню ничего, что было до этого, – промямлил он наконец.

Брови старушки поднялись в удивлении, но она быстро справилась с эмоциями и вновь засияла добротой.

– Не стесняйся, – сказала она, глядя ему прямо в глаза.

– Что? В смысле, что вы имеете в виду? – Крис невинно отвёл глаза от корзинки с едой.

– Не стесняйся, – повторила старушка, немного усмехнувшись. – Я давно заметила, какими голодными глазами ты поглядываешь на мою корзинку с едой. – Она приглушенно хихикнула ещё раз. – Я не настолько голодна, чтобы не поделиться с милым мальчиком буханкой хлеба и свежим молоком.

Крис был смущён и вдруг вспомнились постоянные и любимые всеми родителями наставления – “Никогда не разговаривай и не бери ничего у незнакомцев.” Но голод был сильнее, и это никуда не деть. Да и не чувствовал он никакой опасности от этой милой старушки.

– Спасибо большое. Мне очень неловко, но я действительно уже давно не ел, – сказал он, краснея.

– Отломи себе половину хлеба, а молоко можешь выпить всё, если хочешь, – сказала Мира.

Крис поблагодарил её и робко подошёл к корзинке. Он отломил кусок хлеба и начал жадно есть, запивая вкусным молоком. Старушка сидела рядом и с умилением наблюдала за ним. Молоко оказалось невероятно вкусным, и оно вернуло мальчику силы. Доев свой кусок хлеба и допив молоко, он спросил:

– Как мне добраться до города?

Старушка показала на башни замка:

– Иди, ориентируясь на башни, и вскоре ты дойдёшь до города. Не заблудишься, это точно.

– Спасибо вам огромное за еду и за помощь, – искренне поблагодарил он. – Я тогда пойду уже, – сказал Крис и, пройдя мимо старушки, двинулся в сторону виднеющихся башен.

– Иди, иди, мальчик, благодарить Миру будешь потом, – ласково сказала старушка вслед, помахав своей сморщенной старческой рукой.

Крис услышал её слова и задумался, что бы они могли значить и нужно ли уточнить, но в итоге просто обернулся и молча с улыбкой помахал ей в ответ. Она улыбнулась и вновь помахала ему вслед.

Когда мальчик ушёл достаточно далеко, лицо старушки изменилось. Добродушная улыбка превратилась в злорадный оскал. Она пристально наблюдала за фигуркой удаляющегося мальчика, глаза блестели в предвкушении.

Крис уже вышел к просёлочной дороге, ведущей к городу, но, пройдя ещё шагов пять, он вдруг остановился, постоял на обочине немного и медленно осел на землю, почувствовав вдруг невероятную усталость и так же внезапно заснул.

Старушка, увидев это, вскочила на пень, на котором сидела, и, в порыве дикого восторга, наполненного черной радостью, начала приплясывать на пне, не сводя с мальчика глаз.

****

Крису приснилось, что они почему-то оказались в Лондоне. Маленький Крис, его папа и мама. Они стояли у входа в “Исторический сказочный музей Лондона”. Крис не знал, существовал ли такой музей на самом деле, но ему безумно хотелось туда попасть. Он тянул родителей внутрь, стоя между ними, но они почему-то долго не отвечали. Папа смотрел куда-то в небо, и на его лице застыло грустное, почти трагическое выражение, как будто что-то ужасное произошло. Мама же выглядела совершенно иначе. Её лицо напоминало лицо взрослого, который тайно нашкодил, сделав что-то очень детское, и в её глазах сверкало злорадство. Крис также заметил странную деталь – у мамы подрагивала нижняя губа, чего он раньше никогда не видел.

В конце концов, ему удалось затащить родителей в музей. Как там было классно! Мальчик с любопытством ходил по залам, разглядывая восковые фигуры. В одном из залов он наткнулся на сцену из сказки про трех поросят. Волк застыл в моменте, когда он дул в сторону поросят, его лицо перекосилось от ярости, и он выглядел угрожающе. Но в этой сцене были небольшие отличия от оригинальной сказки, которую Крис знал довольно подробно. Первое это, то что волк дул не на дверь, а на стену из камней. Да и вообще дома не было. И второе было странно, что двое поросят стояли по другую сторону стены, а третий вообще лежал на кровати и, наверное, спал, судя по позе. К тому же Крис подметил, что волк был не просто сказочный волк, а каким-то изменённым, более реалистичным человеко-подобным злобным существом. Но поросята, стоявшие напротив волка через стену, его не боялись. Более того, они обнялись и смотрели не на волка, а друг на друга. Крис изумился, заметив, что в их взглядах было нечто, что обычно показывают в “мыльных” сериалах – любовь. А также один из поросят, больше похожий на мальчика, имел странные чёрные глаза, будто их закрасили краской. Крис задумался: это кто-то пошутил или так задумано автором этой экспозиции?

Он продолжил своё путешествие по музею, встречая сцены из разных сказок, каждая из которых была слегка искажена, немного отличалась от оригинала. Но когда он вошёл в последний зал, его взгляд застыл на одном месте. В этом зале не было ни единой ошибки или странности – всё выглядело совершенно так же, как и должно выглядеть в сказке.

В центре стояла огромная кровать под королевским балдахином. Крис сразу понял – такие кровати могли быть только у королей. На этой кровати лежала девочка, одетая в милое розовое платье. Она выглядела как настоящая принцесса. Её лицо выражало полное спокойствие, а глаза были закрыты. Мальчик тут же догадался: это Спящая красавица. Только она была такой маленькой! “Она ведь моего возраста”, – подумал Крис.

И вдруг он почувствовал, как чьи-то руки легли ему на плечи. Вздрогнув, он обернулся – это были его родители. Папа, всё с тем же мечтательным взглядом, но уже глядя в потолок, сказал:

– Пойдём, сынок. Ты уже всё посмотрел, и здесь тебе нечего делать.

Но Крис не мог оторвать взгляда от сцены перед ним. Ему даже на мгновение показалось, что девочка дышит – спокойно, ровно, как обычный человек, спящий глубоким сном. “Этого не может быть”, – подумал он, но сомнение засело внутри.

Внезапно восковая фигура принцессы поднялась и села на королевской кровати. Крис остолбенел. Девочка открыла глаза, посмотрела прямо на него и сказала тонким, звонким голоском:

– Поцелуй Африку. Разбуди меня! Я устала спать.

Крис моргнул, не понимая смысла её слов. Он хотел двинуться, но ноги будто приросли к полу.

– Поцелуй меня, мальчик с чёрными глазами, – повторила она.

Крис застыл, его разум метался, не зная, что делать.

Мальчик чувствовал, что должен подчиниться. Это было почти как голос внутри него – тихий и уверенный, не требующий слов. Её глаза манили его вперёд, как магниты. В них не было ни тени зла, которую он привык видеть в фильмах ужасов, где ожившие мертвецы или статуи притягательно и завораживающе гипнотизируют своих жертв. Эти глаза сияли добротой, спокойствием. И всё же за этой добротой пряталось что-то ещё – просьба, мольба, как будто она просила его о помощи, о том, чтобы он её разбудил.

Скованное напряжение разлилось по телу Криса, но ноги двигались вперёд, словно не подчиняясь его воле, а чьей-то другой. Время замедлилось. Пространство вокруг словно заволокло густым туманом, и единственное, что было реальным – это кровать и девочка на ней. Он шёл к ней, как во сне, с каждым шагом ощущая, как мир вокруг него теряет чёткость, словно весь остальной мир исчезал, оставляя только эту сцену. Он почти подошёл к ней, к самой кровати, когда вдруг кто-то схватил его за плечо. Хватка была неожиданно сильной и грубой. В ужасе Крис обернулся.

Человек, державший его, был отец, но в то же время и не его отец. Лицо, искажённое гримасой ненависти, было знакомым, но таким чужим, что мальчику стало страшно. В обычной жизни его отец всегда был добрым и спокойным, но сейчас эта доброта словно испарилась, оставив только гнев. Черты его лица будто перетекали в маску ярости. Казалось, что каждое его движение насыщено злобой, и это делало его совершенно неузнаваемым. Его глаза горели жёстким, безжалостным огнём, и в них не осталось ничего человеческого.

В следующий момент Крис заметил какое-то движение краем глаза и увидел свою мать. Но её он тоже не узнал. Её лицо исказилось до неузнаваемости – её обычная улыбка исчезла, сменившись злобным оскалом. Нижняя губа часто-часто подергивалась, как у собаки, которая хочет напасть на кого-то. Ещё она хихикала коротким, жестоким смехом, потирая руки, будто готовилась к чему-то жуткому. Вся её фигура как будто сжалась, как если бы её тело начало стареть прямо на глазах. Она стала похожа на старуху, сморщенную и злую, с глазами, полными ненависти. Те смешки, что вырывались из её горла, были исполнены злорадства, и каждое её движение казалось пропитанным злобой, словно она питалась страхом Криса. Она закричала человеку-папе, который держал Криса: