– Что я? – Ианитка сорвала длинную ковылину и крутила её в пальцах.

– Ну, ты же приехала. Почему сама не отправилась… мир спасать?

– Ага, и кто же будет для меня держать тут время? У меня, знаешь, тоже дела есть… и семья! – с каким-то ожесточением добавила Мила.

– Ой… да, извини! – смутилась девочка.

Впрочем, та быстро смягчилась:

– Ну и потом, ты теперь одна из нас. Михаил считает, что лишняя практика начинающей ианитке не повредит.

Стало вдруг очень лестно. Оказывается, кто-то считает её «своей», даже несмотря на то, что магии Аня с собой на Перекрёсток не принесла. Разве что возможность поболтать через зеркало с другим миром.

Остов длинного одноэтажного сооружения из бетона слепо глядел на Строжны пустыми окнами. Дойдя до него, Мила запрыгнула на один из отвалившихся от строения блоков.

– Хорошо тут… – Она облокотилась на оставшуюся стену и прикрыла глаза.

– Мила, – немного робея, начала Аня, – а ты тоже побывала в… другом мире?

– А чего, не похоже? – лениво запрокинув голову, ответила гостья.

– Похоже. – Аня по привычке почувствовала себя глупо. – Просто мне трудно в это поверить, когда речь идёт о других. А ты была в мире Твилингаров?

– Где? А… не-е-ет. Мой мир был о роботах. И о людях, приручивших время.

Казалось, ианитка грезила наяву, вспоминая что-то приятное.

– Вида? – с надеждой спросила Аня.

Мила недоумённо посмотрела на неё, а потом, видимо уяснив сказанное, рассмеялась:

– Не гадай! Всё равно не угадаешь. Но, может быть, однажды ты окажешься и там. Тогда обязательно передавай привет Галену.

– Я, наверное, не запомню, – пробормотала Аня.

– Ты его не пропустишь, это я гарантирую. – Мила вдруг встрепенулась, взглянув на заросли кустов поблизости. – А давай малины поедим?

Не очень-то Ане хотелось малины, которой у бабушки росло просто завались. А тут ещё лезть за ней в колючие кусты… Но Мила, не дожидаясь ответа, спрыгнула со своего бетонного насеста и решительно двинулась в самые заросли. Пришлось пойти следом.

Аня ещё что-то спрашивала, лишь бы заполнить паузы, Мила односложно отвечала, набивая рот спелой ягодой. Через какое-то время солнечный круг покатился к горизонту, и девушка кивнула:

– Пошли! Пора, наверное.

У дома тёти Веры, как и прежде, стоял байк. Хозяйка дома на минуту показалась в окне, и Мила приветливо махнула ей рукой: мол, всё хорошо, пришла за своим добром. К Аниному удивлению, бабушкина подруга даже не вышла на порог проводить гостью, но думать об этом было скучно, и девочка повернулась к ианитке.

Оказалось, что к седлу мотоцикла приторочен запасной шлем.

– Надевай! – бросила Мила, всучив Ане потёртый тяжёлый шар морковного цвета с прорезью и застёжкой.

Сама она привычным движением надела на голову чёрный блестящий шлем, сразу став похожа на крутого гонщика. Напяливать морковное безобразие не хотелось, но альтернативы были ещё менее приятными. Тяжесть перекочевала на голову, сильно ограничив обзор. Кое-как справившись с застёжкой, Аня примостилась за Милой.

– Держись за меня, – предупредила ианитка, убирая подножку и заводя байк.

Рыкнув пару раз, он сорвался с места так, что в лицо, несмотря на шлем, ударила тугая холодная струя воздуха. Мгновенный испуг сменился весельем от быстрой езды. Как полгода назад, во время безумной ночной скачки на олене, Аня вжималась в Сашкину спину, так и теперь – в спину Милы.

Строжны проводили их прощальным отблеском закатного солнца в окнах деревянных домишек. Нестись по ухабам просёлочной дороги оказалось сомнительным удовольствием, поэтому скоро Мила начала огибать колдобины и ямы, закладывая опасные виражи. По крайней мере, опасными они казались Ане, до нынешнего лета ни разу не ездившей на мотоциклах. При каждом манёвре сердце подпрыгивало к горлу и хотелось визжать.

Наверное, поэтому она пропустила момент, когда испуг перерос в знакомый липкий страх. Аня заметила, что Мила тоже оглянулась, опасно вильнула и поехала немного медленнее. Кажется, это было ошибкой. За стволами деревьев замелькал в наступающих сумерках лисий силуэт с бледно светящимися глазами. Похоже, Тоффин, если это был он, их преследовал.

– Мила, быстрее! – как могла громко крикнула девочка.

Сталкиваться с двуликой лисой сейчас не хотелось.

– Что это?! – пришёл еле слышный ответ, но газу ианитка прибавила.

– Потом! Быстрее!

Прошиб холодный пот, сердце забилось с удвоенной силой. Байк Милы будто взлетел, и время остановилось, слившись в ледяной встречный ветер, вой мотора и рябь тёмных деревьев на обочине.

Когда впереди замелькали нечастые огни явно искусственного происхождения, страх вдруг отпустил своих жертв, словно уполз обратно в сумеречный лес.

Подняв целый фонтан мелких камешков из-под колёс, Мила остановила мотоцикл на окраине деревеньки. Привычным движением поставила его на подножку и сняла с головы шлем. На бледном лице, обрамлённом растрёпанным каре, из-под сведённых бровей горели тёмные глаза:

– Что это была за тварь?!

– Это… она из мира Твилингаров. Ну, откуда я пришла тогда… когда в первый раз с вами встретилась.

– Бред какой-то! Она разумная?

– Не знаю, – честно выдохнула Аня, забыв обидеться на «бред». В конце концов, предположение Тофы – только предположение, и даже если это действительно Тоффин, кто знает, остался ли он в своём уме, превратившись в лису.

– Ладно, потом будем разбираться. Всё равно я время задержу. Видишь крайний дом? – ианитка кивнул на небольшое строение с красной черепицей и раскидистой яблоней во дворе.

– Угу.

– Заходи. Нас там уже ждут. А я пока байк поставлю.

– А… – Возражения так и не оформились в слова.

Идти одной было боязно, но Миле, похоже, не хотелось уточнять, что значит этот непонятный звук.

Пришлось подчиниться. Вечерний ветер принёс дым костра откуда-то издалека, травы у обочины и тёмные кроны деревьев тихо шептались в сумерках. Понадеявшись, что во дворе хотя бы нет злой собаки, Аня толкнула слабо скрипнувшую калитку. Никакой живности при домике не оказалось. Зато в уютно светящемся окошке мелькнул чей-то силуэт.

Кутаясь в шаль, на высокое крыльцо вышла женщина лет пятидесяти, сухощавая и низкорослая, с седым пучком на затылке. Поправив аккуратные очки, она с тревогой покачала головой:

– Охохонюшки! Ты ж совсем ребёнок. Ну чем они там думают, а?! – Потом добавила, заметив Анину нерешительность: – Да ты заходи, чаем напою. А где чёрненькая… как там её?

– Мила? Она мотоцикл ставит…

Словно в ответ с улицы донеслось порыкивание мотора.

– А, ну я дверь тогда открытой оставлю. Пойдём-пойдём. Меня Наталья Ивановна зовут.

– Аня, – улыбнулась девочка.

Женщина внушала доверие, будто распространяя вокруг себя ощущение уюта и тепла. Так же как и большая, чисто прибранная комната с тёмным лакированным столом, покрытым цветастой скатертью. Посередине стояла миска с яблоками.

– А я тут при Ороше в библиотеке сельской работаю. Ну и… дверь в Виду охраняю.

– Вы Привратник? – глупо спросила Аня, садясь на шаткий деревянный стул, куда указала хозяйка.

– Привратница, да. А вот зачем тебе всё это? Приключений, наверное, хочется, славы? Да ты бери яблочко, а я сейчас печенье с конфетами достану да чайник согрею.

Аня от яблока отказалась, замявшись с ответом.

А ведь и правда – зачем? Выходило, что и впрямь за славой и приключениями. Признаваться в этом не хотелось, и она ляпнула:

– Ну, я вроде как одноклассника спасти… он в другом мире застрял, а мама думает, что он умер… ну, его мама.

От внимательного взгляда Натальи Ивановны бросило в жар. Стыдно-то как – запинается, как двоечник у доски! И неудобно. И… чего она смотрит-то?

– Ох, детка, – наконец вздохнула Привратница, – вернуть кого-то вопреки сути мира может быть очень опасным желанием. Не стоит оно того. Как бы ни хотелось.

Вспомнив Сашкину маму, Аня усомнилась в правильности этих слов, но возразить ничего не успела.