– Мам, это Славик, – Катюша подводит ко мне мальчика, чуть постарше ее.

Моя дочь, где бы не находилась сразу заводит друзей. Вот и сейчас в детском игровом центре она мигом нашла себе друга и привела познакомить.

– Привет, – улыбаюсь я, – как дела?

– Хорошо, – серьезно отвечает он.

Смотрит на меня внимательно умными глазками.

– За мной сейчас папа приедет, – говорит он и убегает, – пока.

– Мам, а почему наш папа никогда за нами не приезжает? – куксится дочь.

– Зайка, наш папа много работает, ему некогда, – пытаюсь объяснить я.

– А вот Славикин папа всегда с ним играет, игрушки дарит, а летом на море возил. И в зоопарк с ним ходил, и на футбол…

У меня сжимается сердце от упреков моей малышки, но что я могу поделать?! Вадик и правда много работает, старается заработать на новую квартиру, потому что наша малогабаритка нам уже тесна. Но ведь и дочь растет, ей сейчас просто необходимо внимание обоих родителей.

– Мам, а Славик сказал, что папа ему не родной, что это значит? – спрашивает Катя.

– Это значит, что он появился позже, когда Славик уже родился, сначала были мама и Славик, а потом папа к ним пришел, – пытаюсь объяснить я доступно.

– А наш папа нам родной? – не отстает почемучка.

– Конечно, – киваю я, – сначала мы с папой встретились, а потом ты появилась.

– Понятно, – кивает она серьезно, и делает вывод, – значит неродной папа лучше родного? Он играет, игрушки дарит, любит.

– Нет, доча, все папы хорошие, просто наш много работает, чтобы у нас была новая большая квартира, чтобы у тебя была просторная комната. Ты же хочешь?

Катюшка задумывается.

– Хочу комнату, но к папе я хочу больше. Мам, давай папе скажем, что я поживу еще в своей старой комнате, а он пусть будет как будто неродной.

– Хорошо, доча, – я целую малышку в кудрявую макушку, – беги, еще поиграй, и пойдем домой, ждать папу.

Мне так больно слышать это. Как объяснить ребенку, что дело не в родстве а в человеке? Вадим всегда был трудоголиком, для него работа на первом месте. Когда-то, в далеком прошлом, когда мы встречались, он был самым заботливым, самым внимательным, самым добрым. Но с рождением дочери он взял на себя всю ответственность за семью. Сейчас вот ударился в идею покупки новой квартиры и экономит буквально на всем.

– Я хочу, чтобы вы ни в чем не нуждались, – говорит он на все мои претензии.

И мы не нуждались, в роскоши не жили, но и не голодали. Жили как все, купили в ипотеку небольшую двушку в спальном районе, машину подержанную. Когда Катя пошла в садик, я вышла на работу воспитателем в тот же детский сад. Хотела помочь мужу, надеялась что теперь мы сможем немного больше времени проводить вместе. Но наш папа кажется бросился работать с удвоенной силой, приговаривая, что цель уже близка. И еще больше начал нас ограничивать в средствах.

Он сколотил небольшую ремонтную бригаду, оформил ИП и теперь бегает как заведенный по заказам. На мои робкие замечания, что можно было бы и бригадира нанять, следует бурное возмущение и долгие объяснения почему он сам должен контролировать весь процесс.

Но сегодня же я серьезно поговорю с мужем. Что же это за жизнь такая, когда ребенок мечтает чтобы у нее появился неродной папа, который баловал бы ее и покупал подарки.

Я задумчиво наблюдаю за Катюшкой и Славиком, в какой то момент, дети разделяются и Слава бежит к высокой брюнетке, наверное к маме.

“Красивая” – с легкой завистью отмечаю я про себя, – “ухоженная”.

Ежусь, смотрю на свои поношенные джинсы и старенькие кроссовки. Да и в парикмахерскую бы сходить, концы волос посеклись.

Я тяжело вздыхаю.

Мне не меньше мужа хочется в новую просторную квартиру, но и одежку новую тоже хочется, вот и мечусь постоянно между экономией и своими хотелками.

Муж не то чтобы жадничает, но всегда с таким видом дает мне деньги, что мне становится стыдно. Получается, он пашет в поте лица, а я транжирю.

Какое-то движение привлекает мое внимание, смотрю как к брюнетке подходит высокий, широкоплечий мужчина. Славик бросается к нему и он подхватывает его на руки. Кружит. Смеется.

“Ну надо же как на Вадика моего похож” – успеваю удивиться я, но тут он поворачивается и я вижу его в профиль.

Судорожно выдыхаю, словно меня под дых ударили. Сомнений нет. Это Вадим собственной персоной! Что он здесь делает? Глупо предполагать, что он приехал встретить нас и перепутал. Еще утром он стонал что у него жутко важный объект за городом и ему придется вкалывать допоздна. Вижу я теперь, какой это объект!

Муж тем временем обнимает брюнетку и целует в губы. Это явно не просто знакомая, о которой я почему-то даже не догадывалась. Да и мальчик его хорошо знает, смеется, обнимает его за шею.

Мои кулаки сжимаются, я делаю шаг в направлении к предателю и его пассии.

– Мама! – в чувство приводит голосок дочери.

Катя не должна это увидеть! Ни в коем случае, не так, не сейчас! Я хватаю ее на ручки и кружу, отворачиваю от безобразной картины.

– А пойдем в кафе-мороженое и закажем себе самое вкусное?! – говорю я стараясь изо всех сил, чтобы мой голос не дрожал.

– А денежки у нас есть?

Дочь хмурит бровки, добавляя еще больше боли моему и так взывающему о пощаде сердцу. Мы так часто говорим ей, что нужно экономить, что она уже как взрослая беспокоиться о деньгах.

– Конечно есть, – улыбаюсь я, – и вообще, мы теперь всегда будем есть самое вкусное мороженное! Обещаю тебе!

– Мам, ты плачешь? – Катюшка касается пальчиком моего лица, я сама не замечаю как по щекам катятся слезы.

– Это от счастья, доча, что ты у меня есть, – говорю я.

Я быстро отвожу дочь подальше и мы едем в детское кафе, где подают самое вкусное мороженое.

Дочь с аппетитом уминает малиновый пломбир, а у меня кусок в горло не лезет. Мое фисташковое грустно тает в креманке. Мысли крутятся как сумасшедшие. Как? Почему? И самое главное – что теперь делать?

Ну, допустим, “как” и “почему” риторические вопросы и задавать их смысла нет, как и “за что”. А вот “что делать”, самый что ни на есть насущный. Первая моя реакция устроить разнос благоверному, настоящий такой, с битьем посуды, бросить ему в рожу обручальное кольцо и свалить в закат. Но…

Я смотрю на белокурую головку дочери. Если бы я была одна, то конечно, уже бы собирала вещи и колотила в квартире все что не приколочено. Только куда я с ребенком пойду? Да и почему я должна уходить? Он себе нашел новую любовь пусть и уходит!

Так больно от этих мыслей, только вчера мы строили планы, мечтали о новой, большой квартире, а сегодня я уже думаю о разводе. Как мало времени нужно, чтобы разбилась вся жизнь и все полетело в тартарары. Как легко перечеркнуть счастье и любовь связью на стороне. И не просто случайной связью по пьяне, а полноценной другой семьей, где чужой мальчик называет его папой.

– Мам, а почему ты не кушаешь? – доча удивленно смотрит на меня.

– Да я уже наелась, дочь, – улыбаюсь я.

Если бы кто знал, как мне сейчас тяжело сохранять спокойствие, улыбаться, и казаться веселой. Хочется разрыдаться, устроить скандал, уйти в депрессию и пожалеть себя от души. Как я благодарна Катюшке, что, сама того не зная, не дает мне погрузится эту черную пучину отчаяния.

Я ответственна за свою кроху, я должна сейчас запихать свои чувства подальше и действовать в ее интересах. Мне срочно нужен совет, сама я сейчас могу дров наломать.

– Наелась? – спрашиваю я Катю.

– Да! – счастливая мордашка испачкана мороженым, – мам, гляди!

Я смотрю на витрину где выставлены нереально красивые куклы. Глаза Катюшки загораются, но тут же потухают.