Я машинально смотрю в окно, на низко плывущие над деревней серые тучи. Тучи тянутся тяжело, цепляются за верхушки деревьев и высокую трубу совхозной котельной.

— Да, — соглашаюсь я. — Зима скоро.

Телефон трезвонит так резко и неожиданно, что я вздрагиваю. Снимаю трубку:

— Олег Александрович?

— Андрей Иванович Синицын? — спрашивает в ответ бодрый мужской голос. — Это Макаров из Ленинградского зоопарка. У вас, и в самом деле, есть лиса? Откуда вы ее взяли?

— Я работаю егерем, — объясняю я. — У лисы искалечена лапа, она летом попала в петлю, которую поставили браконьеры. А теперь стала ходить в деревню, охотиться на кур. Здесь я ее и поймал.

— Ловили капканом? — уточняет Макаров. — Лиса ранена?

— Нет. Сделал специальную ловушку с приманкой. Знаете, сибирские охотники используют такие.

— И что вы собираетесь делать с лисицей?

— Мы хотели поселить ее в живом уголке нашей школы. Но лиса ничего не ест, и мы не знаем, какие условия ей нужны.

— Воду пьет? — спрашивает Макаров.

— Да, — говорю я. — Каждое утро даю ей свежую воду.

— Скажу вам откровенно, Андрей Иванович, — помолчав, говорит Макаров. — Вряд ли лиса у вас выживет. Да и возни с ее содержанием много. Не лучший зверь для живого уголка. Говорите, ничего не ест? Это может быть вызвано разными причинами, даже болезнью. По-хорошему, надо, чтобы зверя посмотрел специалист.

Макаров снова делает паузу, а потом предлагает:

— Может быть, отдадите ее нам, в зоопарк? Нам как раз нужна лиса.

Я не верю своим ушам.

— Конечно, — торопливо говорю я. — Конечно, отдадим. А когда?

Зоопарк — это совсем другое дело. Там у лисы будут подходящие условия содержания, специальный рацион. Ее осмотрит ветеринар.

— Я попробую выбить у директора машину, — говорит Макаров. — Но точный срок назвать не могу.

— У меня есть машина, — говорю я. — Я сам привезу лису, хоть сегодня. Только надо, чтобы меня кто-нибудь встретил.

— Сегодня? — удивляется Макаров. — А сколько времени вам нужно?

Я смотрю на часы, которые висят на стене сельсовета. Десять утра.

— Четыре-пять часов. Я не очень далеко.

— Пять часов — это недалеко? — неожиданно смеется Макаров. — Конечно, приезжайте. Я сам вас встречу.

Он называет точный адрес и объясняет мне, к каким воротам подъехать.

— Скажете на воротах, что вы к Макарову, привезли лису. Я предупрежу.

— Понял, — отвечаю я, записывая на бумажке его указания.

— Тогда я вас жду, Андрей Иванович, — говорит Макаров и вешает трубку.

— Ну, что? — спрашивает меня Федор Игнатьевич.

— Ленинградский зоопарк хочет забрать лису, — говорю я. — Повезу прямо сейчас.

— Вот, и хорошо, — светлеет лицом председатель.

И тут телефон звонит снова. Федор Игнатьевич снимает трубку и протягивает ее мне.

— Тебя, Андрей Иванович.

Я слышу голос Кати.

— Андрей, как здорово, что я тебя застала! Забежала на минутку в общежитие и решила позвонить. Даже не смогла дождаться вечера. Как будто что-то толкнуло. У тебя все хорошо?

Я слышу в голосе Кати нежную заботу, и в груди становится тепло.

— Все еще лучше, — улыбаясь до ушей, говорю я. — Через несколько часов я буду в Ленинграде, представляешь? Ленинградский зоопарк хочет приютить нашу лису, и я ее привезу. Встретимся?

— Конечно, — радуется Катя. — Я буду ждать тебя возле зоопарка.

Мы весело болтаем еще несколько минут, потом я кладу трубку.

А внутри крепнет ощущение, что все идет правильно и хорошо.

* * *

Конечно, Сережка едет со мной. Разве может брат пропустить такое приключение — поездку в Ленинград вместе с лисой? Алексей Дмитриевич даже отпускает его с уроков. Я только рад — вдвоем в дороге веселее.

Мы грузим ящик с лисой в машину. В фанере заранее просверлены дырки, чтобы в ящик мог попадать свежий воздух.

— Хорошей дороги, — говорит Алексей Дмитриевич, пожимая мне руку.

Через полчаса мы выворачиваем на шоссе, которое ведет в Ленинград. Едем, никуда не торопясь. Не та машина «ЛуАЗ», чтобы спешить. Это автомобиль для бездорожья, шоссе ему непривычно.

Сережка разворачивает сверток с бутербродами, которые мы предусмотрительно взяли с собой. Не искать же столовую в Ленинграде!

— Хочешь? — спрашивает брат, протягивая мне бутерброд с желтым подсохшим сыром.

— Конечно, — улыбаюсь я.

Мы дружно жуем бутерброды. Шоссе почти пустое — красота! Далеко впереди идет грузовик — я даже не могу разобрать, что у него в кузове. Он катит, и мы катим вслед за ним, не догоняя и не отставая.

Сережка открывает термос. Я сбавляю скорость, чтобы машина шла плавно. Брат предусмотрительно наливает только половину стаканчика, чтобы чай не расплескался.

Я делаю глоток чая — он горячий, крепкий и сладкий. То, что надо в дороге!

Лиса в ящике сидит тихо, не тявкает и не скребется. Не понимает, куда ее везут так долго.

— Ей ведь будет лучше в зоопарке? — спрашивает Сережка.

— Конечно, — уверенно отвечаю я.

И добавляю:

— В лесу зимой она не выживет.

* * *

Еще через два часа мы въезжаем в Ленинград. Тут и там торчат строительные краны — окраины огромного города быстро застраиваются новыми домами в пять и девять этажей. Каждый год возникают новые районы — со своими магазинами и поликлиниками.

Сережка восхищенно крутит головой:

— Сколько домов! А сколько людей здесь живет?

Я пожимаю плечами — не знаю точно.

— Миллиона четыре, наверное.

— Четыре миллиона человек! — ужасается Сережка. — И все в одном городе?

Зоопарк находится в историческом центре — в двух шагах от Петропавловской крепости. Мы долго едем по набережной, вдоль холодно-серой широкой Невы. Когда сворачиваем на мост Свободы, Сережка восторженно кричит:

— Смотри, «Аврора»!

Легендарный крейсер пришвартован у набережной возле Нахимовского морского училища. Сережка умоляюще смотрит на меня:

— Остановимся?

Я бы остановился. Но на спуске с моста стоит строгий регулировщик, и я не хочу с ним объясняться.

— Потом, Сережа, — говорю я брату. — Съездим еще в Ленинград, погуляем.

Здесь, в центре Ленинграда дома стоят вплотную друг к другу. За сплошными стенами прячутся знаменитые дворы-колодцы, а в них ведут темные полукруглые арки. Это совсем другая архитектура, она родом из прошлого, а то и позапрошлого века.

Возле боковых ворот зоопарка нас дожидается Катя. Она в теплом сером пальто с барашковым воротником. Ворот поднят — с Невы дует пронзительный холодный ветер. Увидев мою машину, Катя радостно машет руками.

— Не замерзла? — спрашиваю я, вылезая из машины.

Катя на мгновение прижимается холодной щекой к моему лицу.

— Нет, — весело говорит она. — Я только что подошла.

Видит Сережку и приветливо кивает ему:

— Здравствуй, Сережа!

Створки ворот стянуты толстой цепью, на которой висит большой замок. Я стучу в обитую железом дверь небольшой будки. Вахтер долго не открывает, и я уже представляю себе недружелюбного, ворчливого дедушку, которому придется долго объяснять, откуда и зачем мы приехали.

Но когда дверь открывается, я вижу молодого, улыбчивого парня в вязаном свитере и резиновых сапогах.

— Вы к Макарову? — спрашивает он. — Лису привезли? Сейчас!

Не дожидаясь моего ответа, он поворачивается и исчезает. Я стою на пороге и слышу, как он набирает номер, крутя диск телефона, а потом радостно говорит:

— Петр Николаевич, вам лису привезли! Впускаю!

Он выходит из будки с другой стороны громыхая цепью снимает замок и налегает плечом на створку. Створка тяжелая, и поддается туго.

— Помоги, — по-свойски говорит мне парень.

Вдвоем мы распахиваем ворота.

— Проезжай, — кивает парень. — Знаешь, куда ехать?