— Нет, Андрей Иванович, и не проси! А без курицы-то никак? Может, какую другую приманку в твою клетку положить? У меня вот картошка осталась от ужина, и колбасы немножко есть.

— Колбаса не подойдет, — смеюсь я. — Ничего, Татьяна Семеновна, я что-нибудь придумаю.

А сам внимательно осматриваю двор соседки, ища удобное место для засады. Вижу дверцу, ведущую на чердак и приставленную к ней длинную деревянную лестницу.

Если залезть на чердак, я буду отлично видеть оттуда весь двор.

— Можно я у вас на чердаке засяду? — спрашиваю я. — Покараулю лису, чтобы не сбежала.

— Сиди хоть всю ночь, — смеется соседка.

Я пробую ногой нижнюю перекладину лестницы — вроде крепкая. Влезаю на чердак и заглядываю в дверцу. На чердаке темно и пахнет мышами и сухой травой.

— Что у вас здесь? — спрашиваю я сверху?

— Разве я помню? — удивляется соседка. — Я туда уже лет двадцать не заглядывала.

Я протягиваю руку и нащупываю в темноте крепкую балку, к которой снизу подшит потолок. Ходить по нему явно не стоит — легко провалиться. Но на мое счастье поверх балок небрежно брошены крепкие сухие доски.

Я кладу ружье на доски, потом залезаю на чердак сам. Здесь немного теплее, чем на улице — нет холодного ветра. И можно сидеть на балке.

Весь двор виден сверху, как на ладони — отлично! Если лиса придет, я ее не проморгаю.

Оставив ружье на чердаке, я спускаюсь. Лестница прогибается и потрескивает, но держит.

— Лиса, скорее всего, придет ночью, — говорю я соседке, которая наблюдает за моими гимнастическими упражнениями. — Вы когда ложитесь спать?

— Да и сейчас и лягу, — отвечает Татьяна Семеновна. — Что мне ночью-то сидеть, электричество жечь?

— Тогда спокойной ночи, Татьяна Семеновна, — улыбаюсь я. — Утром покажу вам лису.

Соседка уходит в дом. Я слышу, как она закрывает дверь, накидывая крючок на проушину.

А я иду к председателю — Федор Игнатьевич обещал одолжить мне курицу.

В окнах председательского дома горит свет. Я прислушиваюсь и слышу тихое бормотание диктора — видно, Федор Игнатьевич с супругой смотрят телевизор.

Поднявшись на крыльцо, стучу в дверь и через несколько секунд слышу шаги.

— А, это ты, Андрей Иванович? — кивает председатель, открыв дверь.

И воровато оглядывается через плечо.

— Кто там, Федя? — спрашивает из дома Мария Антоновна.

— Это ко мне, по делу, — отвечает Федор Игнатьевич.

Сует ноги в старые валенки, выходит ко мне на крыльцо и плотно закрывает за собой дверь.

— Удачно ты зашел, Андрей Иванович, — шепчет он. — Маша моя только кур покормила, сейчас ноги парит — ей Трифон травки прописал от боли в ногах. Идем, только тихо!

Я иду вслед за Федором Игнатьевичем к курятнику.

— Если можно, мне белую курицу, — прошу я. — Ее в темноте лучше видно.

— Попробую, — ворчит Федор Игнатьевич. — Подожди здесь.

Открыв узкую дверь, он скрывается в курятнике. Я слышу, как встревоженные куры испуганно квохчут. Что-то падает с громким стуком, Федор Игнатьевич приглушенно ругается.

Наконец, он показывается в дверях. Подмышкой у председателя зажата белая курица. Захлопнув ногой дверь курятника, он протягивает мне курицу.

— Только до утра верни. Может, и не хватится Мария Антоновна. А то и мне влетит, и тебе.

Я прячу курицу под куртку. Чувствую, как испуганно колотится птичье сердце. Но курица не бьется и не вырывается.

— Федор Игнатьевич, — вспоминаю я. — У тебя мягкой проволочки не найдется? Медной, или алюминиевой?

— Есть, — кивает председатель. — Сейчас, подожди.

Он выносит из сарая полуметровый кусок алюминиевой проволоки.

— Столько хватит?

— Хватит, — говорю я. — Спасибо, Федор Игнатьевич. Утром принесу курицу.

— Ты лису-то не упусти, — говорит председатель. — Я не смогу для тебя каждый вечер кур у жены воровать.

— А может, Мария Антоновна согласится продать мне одну курицу? — спрашиваю я.

Ведь лиса совершенно не обязательно придет сегодня ночью.

Федор Игнатьевич, испуганно оглядываясь, подталкивает меня в спину.

— Иди, Андрей Иванович, иди! Утром поговорим.

Я возвращаюсь на двор к соседке. Вхожу, стараясь не хлопать калиткой. Уже стемнело, но двор залит лунным светом. Ловушка посреди двора смотрится какой-то странной, чужеродной конструкцией.

Я открываю верхнюю дверцу. Крепко держа курицу двумя руками, сажаю ее в клетку. Курица испуганно кудахчет и хлопает крыльями.

Я закрываю дверцу и крепко приматываю ее алюминиевой проволокой. Дергаю, чтобы убедиться, что дверца не откроется.

Отлично!

— Тише, тише — негромко говорю я курице.

Курица словно понимает меня — замолкает и устраивается в углу клетки, спрятав голову под крыло.

А я проверяю боковую дверцу. Она не скрипит и не заедает, я хорошо ее смазал.

Оставляю дверцу открытой и беру ореховое удилище, к которому привязана бутылочка с растопленным салом. Вытаскиваю из бутылки пробку. Держа удилище в вытянутых руках, делаю каплями сала пахучую дорожку от ловушки к дырке в заборе. Эта дорожка приведет лису прямо к приманке. А палка нужна для того, чтобы запах моих следов не насторожил лисицу.

Когда имеешь дело с таким чутким зверем, лучше переборщить с осторожностью.

Ну, вот все и готово.

Я не очень верю, что лисица придет сегодня ночью. Но гоню от себя эти мысли. Если не придет — завтра я решу, что делать дальше.

А пока я в последний раз окидываю взглядом установленную ловушку. Все в порядке. Приманка на месте, ловушка готова и ждет лисицу. В доме у Татьяны Семеновны тихо, свет не горит. Соседка легла спать.

Да и вся Черемуховка уснула. Над деревней висит тишина, только горят кое-где редкие фонари.

Стараясь не скрипеть лестницей, я залезаю на чердак и удобно устраиваюсь на балке. Нащупываю в темноте ружье. Достаю из кармана патроны, заряжаю ружье.

Ловушку отлично видно сверху. Видно и белую курицу, которая спокойно дремлет сверху.

Я вскидываю ружье и прицеливаюсь, проверяя — не помешает ли что-нибудь выстрелить.

Ремень ружья цепляется за торчащий из балки гвоздь. Тогда я отстегиваю ремень, сворачиваю его и убираю в карман.

Снова пробую прицелиться, и на этот раз мне ничто не мешает.

Вот, и замечательно!

Я кладу ружье справа от себя — так, чтобы схватить его одним движением.

Потом поднимаю воротник куртки, усаживаюсь поудобнее и жду.

Глава 31

В черном небе светит большая луна. Она молочно-белая, круглая, и похожа на дырку в другой мир. Лунные горы и моря образуют очертания большого лица — как будто великан с той стороны смотрит через лунную дырку на спящую в мокрой темноте Черемуховку.

Дома и сараи в лунном свете отбрасывают длинные черные тени, которые меняют их очертания.

Тень от ловушки — дырчатая, а сама ловушка похожа на иноплатнетный корабль странной формы, который зачем-то приземлился во дворе у моей соседки.

Внутри корабля, засунув голову под крыло, дремлет белая курица — его единственный пассажир.

За моей спиной на чердаке еле слышно возится деловитая мышь. Она начала шуршать, как только я затих. И чего ей не спится? Наверное, обустраивает себе теплое, уютное гнездо на долгую зиму.

Осенний воздух леденит пальцы, бесцеремонно лезет холодной пятерней за воротник теплой куртки, заставляет ежиться. Я сжимаю и разжимаю кулаки, чтобы руки не замерзли окончательно.

Луна висит низко над лесом. Скоро она закатится за деревья, и тогда я не смогу увидеть лису.

Я не очень-то верю, что она сегодня придет. Но терпеливо сижу, впав в странное оцепенение — словно пригревшаяся курица.

Проходят минуты и часы. Я думаю о том, как хорошо было бы стряхнуть дремоту. Встать, походить по чердаку и хорошенько размяться.

И вдруг вижу во дворе какое-то движение.