Так что я побрёл пешком, наслаждаясь свободой и наличием потрёпанного паспорта на имя Нгома в кармане.
Так как я был одет в смесь одежды степняка и кустовского стиляги (будучи негром, я оделся очень ярко), то меня не замечали даже когда мимо проходили знакомые. А я наслаждался городом и возможностью быть свободным, как вольный ветер.
Обувь слегка натёрла мне ноги, так что я прихрамывал, пока брёл через толпу людей, никем не узнанный и никому не нужный.
Лишь когда я зашёл в китайский квартал, старик, торговавший цветами, узнал меня и кивнул, поймал какого-то мелкого остроглазого пацана из своих, что-то ему прошептал и тот побежал.
Глава китайских триад местного разлива встречал меня на улице возле своего извечного кафе. Подозреваю, что он настолько с заведением сроднился, что оно и принадлежит ему же, хотя управляет кто-то из его родни.
— Нин хао! Чуть не сказал, барев дзез!
— Нин хао, — Танлу-Же многозначительно покачал головой, как Конфуций, от которого сбежал ученик, а потом вернулся назад, не найдя просветления в скитаниях.
Мы пожали друг другу руки.
— Мы вчера всех на уши подняли, искали Вас, Аркад Ий. Всё моё посольство переживало, что Вас похитили Хомяковы.
Понимающе кивнул.
— Простите, не мог предупредить, — я зверски почесался.
— Расскажете, что случилось? Это точно не Хомяковы?
— Они не могли, я же был вылитый африканец. Не узнала бы родная мать. Это плюсы маскировки, но есть и лёгкие минусы.
— Какие? — с понимающей насмешкой спросил китаец.
— А у Вас, помнится, была банька. Как насчёт попарить посла одного каганата, там и расскажу?
— Ну, такому высокому гостю и банщик нужен под стать.
— Например, другой посол. Знаете кого-нибудь такого уровня? — спросил я Танлу-Же.
— Что-нибудь подберём. Я только своим дам отбой, скажу, что Вы нашлись, чтобы они перестали трясти цыган и попрошаек на предмет, кто что видел. Тайлера успокою, а то он от волнения уже выпил.
— Чтобы он немедленно выпил от радости?
— Тайлер у нас такой, — согласился Танлу-Же, — человек эмоциональный, чувственный, немножко художник.
— Это да. Я и сам в селе пытался рисовать, и он рисовал.
— Писал. Так кажется, правильно?
— Мне кажется, у него лучше получается, — не стал спорить я. — Стиль только разный, у меня графика, а у него пьяный художник перед холстом.
Глава 11
Нелинейное мышление
— Добрый день, никак не мог до Вас дозвониться, — удивительно мягко и обволакивающе поздоровался со мной мобилет.
— С кем имею честь? — с трудом скрывая небольшое раздражение, вежливо спросил я.
— Гриф. Фридрих Гриф.
В первую секунду не сообразил. Ах да, это же самый-самый лендлорд, а заодно председатель совета и министр финансов.
— Наверное, звоните, чтобы узнать, как там смена моей фамилии? — с небольшой долей сарказма вкрадчиво спросил я.
— Вопрос этот, конечно, интересный, но крайне надуманный. Если Вы вдохновитесь императором, то станете Филином, если Кротовским, то Филиновским. На мой неискушённый взгляд, всего два варианта.
— Тогда, если вопрос не по фамилии, то у Вас, наверное, есть дочка на выданье?
— Всякое возможно. Но тут хотелось бы сначала выкопать корень проблемы.
Он замолчал, давая мне возможность что-то сказать, но в этот момент я вышагивал за Танлу-Же, хотел есть, пить, помыться и всё меньше переживал о боевиках Вьюрковского, отчего чувствовал себя, что называется, выше этого. И поэтому я молчал.
Наконец, не дождавшись моей реакции, он сам нарушил тишину:
— Я способен помочь Вам в Вашей достаточно серьёзной проблеме с непослушными слугами и претендентами на наследство.
— Ожидаемо, — односложно ответил я, всё ещё давая ему возможность полностью вести этот разговор как танец, причем такой, где партнёр по танцу присел на скамью с выражением «давай сам вывози».
Гриф отчётливо разочаровано вздохнул:
— Вы заинтересованы, Аркадий Ефимович в поддержке при решении некоторых проблем со стороны Ваших, как Вы недавно выразились, коллег?
— С одной стороны да, а с другой я понимаю, что в нашем мире ничего не бывает бесплатно.
— Верно.
— И давайте я угадаю, с меня или бабло…
— Фу, как грубо! Разве могут министра финансов заинтересовать деньги?
— Могут, ещё и как! Либо династический брак, либо территориальные уступки. Причём если вернуться к первому, то сумма будет приличная, ведь армия — это не пирожок, который можно купить в магазине.
— Какая у нас таланливая молодежь пошла, Вы меня прямо очень радуете, Аркадий Ефимович.
— Ну, Фридрих, что сказать? Могло такое случиться, что Вы не первый и не единственный мне такое предложили?
— А кто ещё? Это, наверное, сучинный поляк. Курва. Вы же знаете, что это он задержал Ваших конкурентов Хомяковых. А потом сам же и выпустил, то есть, по сути, он создал Вам проблемы, а теперь пытается продать их решение. Нет, Аркадий, мы с Вами русские люди, мы должны помогать друг другу. Я Вас прошу, не верьте этому пшеку!
В голове эхом прозвучал грассирующий голос продавца подержанных автомобилей из одного культового фильма моего прошлого мира.
— Уважаемый Фридрих, я Вас услышал. Давайте остановимся на чём…
— На чём?
— В-первых, я тронут Вашей заботой и уверен, что это в любом случае послужит фундаментом нашей крепкой дружбы.
— Рад такое услышать, — расплывчато дипломатично ответил граф.
— Во-вторых, Ваши слова по поводу поляков я осознал и теперь всё тщательно обдумаю, в любом случае не буду бежать, сломя голову, ведь именно так можно наделать множество ошибок, в том числе непоправимых.
— И это я рад слышать. Обещайте, что не станете действовать, не посоветовавшись со мной?
— Обещаю, Фридрих. Ну и, в-третьих, сейчас мне неотложно надо совершить медицинские процедуры, перевязка после той внезапной заварушки, когда трагически и безвременно погиб дядюшка Амвросий.
— Любопытно было бы узнать детали той истории.
— Когда-нибудь расскажу.
— До связи. Звоните мне в любое время, Аркадий.
— Был рад Вас услышать.
…
Большие бочки с горячей водой позволяли отмокать, хотя в этом и усматривалось влияние чайной церемонии, то есть китайцы и тут пытались что-то заварить. Пусть в текущей ситуации это было достаточно опосредованно, ведь в данном случае это был человек, который «настаивался» в лечебных травках.
В бочке сидел я, в соседней Танлу-Же, у которого, пока он раздевался, я усмотрел несколько геометрических татуировок весьма таинственного назначения.
…
После того, как Танлу-Же выслушал в кратком изложении рассказ о моей экскурсии по местному каземату, мы перешли к проблеме контроля над землями, где китаец любезно, хотя и без излишнего упорства, предложил услуги общины.
Я потёр себе основание затылка и выпил горячего зелёного чая.
— Итак, если отбросить самоубийственные порывы китайской общины полечь в жаркой сече за землю Филинова…
— Кстати, Вы определились с фамилией? — достаточно осторожно спросил Танлу-Же.
— Пока нет. Ничего не нравится, но времени на «подумать» больше нет, надо уже что-то записать и сношайся оно конём.
— Выбор фамилии — это процесс, который выпадает не на каждое поколение.
— Это да.
— На китайском очень красивое звучание.
Танлу-Же произнёс распевно, как мне показалось, целых три коротких слова, которые было невозможно адекватно конвертировать в русские буквы.
— Да, внушает. Гм. Так вот, все логичные пути решения проблемы с наёмниками упираются в военное противодействие.
— Всё верно, военными против военных.
— Меня смущает, что именно к этому их готовили годами. Да, они набраны из какого попало «материала», но тренировка и время, на неё потраченное, штука упрямая. К тому же где произойдёт сражение? На их земле и по их правилам. И что ещё больше меня смущает, так это то, что я не военный.
