Полина

Идёшь на работу – ещё темно, выходишь – уже темно. И чем я отличаюсь от заточённой в башню средневековой принцессы?! Разве только тем, что принц на белом коне за мной не примчится.

И не надо.

Хватило мне принцев!

Я пошла вдоль дороги к остановке. Офисный центр остался позади, мой рабочий день и всё к нему прилагающееся тоже.

Только я подумала об этом, рядом остановилась чёрная машина. Я притормозила на секунду. Дверь со стороны водителя открылась.

– Отпусти меня! – вскрикнула я. – Отстань!

Пяти секунд не прошло, как я оказалась в машине. Дверца заблокировалась тут же, и я оказалась в плену.

– Дай сюда.

Сумка слетела с моих колен.

– Ты что делаешь?! Я…

Хотела вырвать её, но Егор отбросил мою руку.

– Сиди спокойно! – прорычал он.

– Ещё чего! Верни мне сумку и открой машину! Нам разговаривать больше не о чем!

Он в наглую принялся шарить в моих вещах. Из кармашка вывалилась прокладка и упала на пол. Егор посмотрел на неё, губы искривились.

Меня захлестнуло гневом, и я снова попыталась отобрать у него сумку и снова безуспешно. Вытащив паспорт, он сам швырнул её мне.

– Какого чёрта?! – посмотрел гневно.

– Ты меня спрашиваешь?! Тебе не кажется, что это мне…

– Какого чёрта ты не сменила фамилию?! Ты с пеной у рта орала, что мы разводимся и ничего общего со мной ты иметь не желаешь, так почему ты всё ещё Симонова?!

– А тебе что, жалко?! Да ты… – меня охватило смятение. – Ты ещё хуже, чем я думала! Господи, какая мелочность! Как я тебя только три года терпела?!

– А я тебя как три года терпел?!

– Ты меня терпел?! – я чуть не захлебнулась возмущением. – Ты меня терпел?! – переспросила, чётко отделяя каждое слово и, запрокинув голову, истерично засмеялась.

Смех прекратился резко, ярость буквально кипела в крови.

– Я перед тобой как только ни плясала! Хочешь, Егор, то, хочешь сё! А ты… Да ты сволочь неблагодарная! Ты ничего хорошего не ценишь!

– Под хорошим ты себя имеешь в виду?!

– Да хотя бы! Ты хоть раз спросил, чего я хочу?!

– Да я тебя…

– Тебе до всех дело есть – до друзей, до мамочки твоей, до баб!

– До каких, к хренам, баб?!

– Сам знаешь, до каких! Фамилия тебе нужна твоя?! Тебе припёрло так?! Жалко что ли, что она у меня в паспорте?!

– Не жалко, – ответил он резко и швырнул паспорт мне на колени вслед за сумкой. – Теперь и я не хочу, чтобы нас с тобой хоть что-то связывало. Тем более, моя фамилия.

– Да забери ты свою дурацкую фамилию! Она мне не нравилась никогда! Завтра же заявление подам!

Я дёрнула ручку, забыв, что дверь заблокирована. Посмотрела на бывшего мужа зло. Он открыл машину, и я вылетела на улицу, давясь воздухом. Бросилась вперёд, ничего не видя и не слыша.

Фамилия ему нужна?! Мерзавец! Козлина! Да пусть подавится своей фамилией!

Досадно было до слёз. Они подступили к глазам, уголки стало жечь, но я сдержалась, не дала им волю. Благо, зазвонил телефон. Посмотрела – Надька. Ну а кто это ещё мог быть.

– Ты где есть? – спросила подруга, как только я взяла трубку.

Я шмыгнула носом.

– Ты что, Поль?

– Да так… Потом расскажу. Я еду. Буду через полчаса. Задержалась на работе. Этот козел на меня дел навалил под самый вечер столько, что не разгребёшься.

– А, понятно.

– Да что тебе понятно?! – бессильно воскликнула я. – Он специально, Надь! Вечер, а он…

– Не психуй. Я жду тебя, – прервала мою истерику подруга. – И Совиньон тоже ждёт. Приедешь, расскажешь по порядку.

***

У Надьки я просидела до глубокой ночи. Сегодня Надьке исполнилось двадцать девять. Отмечать в глобальном плане она не хотела, откладывать до выходных тоже. В общем, всё сложилось, если можно так сказать.

Ключ вставляться в замок не хотел. Я нахмурилась и сосредоточилась.

– Блин! – процедила, промахнувшись в третий раз.

С четвёртого я всё-таки попала в скважину и, отперев дверь, ввалилась в прихожую. В квартире горел свет, с кухни доносился шорох.

Сердце бухнулось в пятки от страха, и я мгновенно протрезвела. Вопреки здравому разуму прошла в кухню и…

– Ты что тут делаешь?! – рявкнула в негодовании.

За столом сидел Егор, перед ним стояла сковородка с остатком моих котлет, которые он сожрал!

– Ты что тут делаешь, Симонов?!

– У меня в квартире ремонт.

Он отломил кусок хлеба и собрал подливу. Сунул хлеб в рот и осмотрел меня с головы до ног. Всё, что на нём было – трусы!

Я окончательно протрезвела, от ярости меня буквально трясло.

– И зачем мне это знать?! Что у тебя в квартире, меня не волнует! Какого хрена ты мой табурет своим задом протираешь?! Я тебя не звала!

– Я буду жить у тебя.

Я воздухом поперхнулась.

– Что?! – неверяще переспросила я, усмехнувшись. – Жить ты у меня будешь?! Ты не охренел?! Это моя квартира, и ты мне здесь нафиг не сдался!

– Это и моя квартира, давай начнём с этого, – ответил он с непрошибаемым видом. – Я тебе её при разводе отдал.

– Я за неё ипотеку плачу! Забыл?! Мы всё решили!

Он поднялся, и мне сразу стало казаться, что кухня стала меньше вдвое. Он как будто весь воздух вытеснил, всё пространство занял.

– Я заплачу половину за месяц, – сказал Егор и прошёл мимо меня.

Я развернулась и воткнулась взглядом в его спину. Невольно посмотрела ниже. Щёки вспыхнули одновременно со злостью. Я бросилась вслед за бывшим мужем и, догнав, схватила за руку. Рванула и отдёрнула кисть.

– Уматывай, Симонов! – вскрикнула я. – Прямо сейчас! Найди себе другое место для отсидки! Мне плевать, что там у тебя: ремонт, погром или потоп! Решай это сам!

– Я уже всё решил, – ответил он и, ещё раз смерив меня взглядом, ушёл в комнату.

Полина

Утро наступило слишком быстро. Больше всего на свете хотелось выкинуть надрывающуюся умную колонку в окно, накрыться подушкой и прогулять работу. Но…

Кое-как отодрав себя от постели, я поплелась в туалет. Дёрнула ручку, но дверь оказалась закрыта. Я постучала.

– Ты там долго сидеть собираешься?!

– Как пойдёт, – донеслось с той стороны.

– И как у тебя пойдёт?! Может, тебе вазилинчику, чтобы шло лучше?!

– Кто первый встал, того и сапоги.

Я выругалась и пошла в ванную. В зеркало лучше было не смотреться, но пришлось. Лохматая, сонная, ещё и прыщик выскочил около виска.

– Зашибись, – сказала я своему отражению.

Не такая уж и удачная была идея встретиться посреди недели. А всё Надька виновата со своими «почти тридцать». Большая прям разница – её двадцать девять и мои двадцать шесть. У неё, по крайней мере, нет за спиной неудачного брака и бывшего мужа утром в туалете тоже нет.

***

После душа стало значительно легче. Я снова дёрнула ручку туалета и снова он оказался заперт.

– Выходи, Егор! Ты тут не один! Сколько там можно сидеть?!

– Сколько нужно, столько и можно.

– У тебя диарея, что ли?! Или хронический запор, что тебе столько нужно?! – заорала я, бесясь всё больше. – Думаешь, не знаю, что ты там делаешь?! Хватит в телефоне ковыряться!

– Если знаешь, в чём дело? – он откровенно усмехался.

Я заколотила в дверь, но это не помогло. Стукнула, что было сил, и зашипела от боли.

– Ты что такая нервная?

– Иди к чёрту! – прошипела я, готовая вмазать ему чем-нибудь тяжёлым.

Только дошла до комнаты, услышала, как бывший муж отпер замок. На губах его была ухмылка, в руках телефон.

– Скотина, – процедила я.

– А ты истеричка.

– Да катись ты лесом в баню!

Я стояла в лёгком халате, а он в безупречном костюме и бессовестно белой рубашке. Прям супермен, ни дать, ни взять! Аж скулы сводило от его безупречной мужественности! Сытая наглая рожа! Сожрал сковородку котлет посреди ночи и ничего! Даже изжога не замучила! И это он меня, козлина, три года терпел!