Как же я вижу реальность? Об этом я пишу в своей последней книге о реальности: «Реальность как я ее вижу» (2021).

4. В какую же реальность я верю? Я верю, что существует Третья симфония Бетховена и «На холмах Грузии лежит ночная мгла». Я верю, что они существуют помимо моего бессознательного. Что меня не было, а они были. А в то, что существует «Майн Кампф», ты веришь? Если верить, то в Бога, а не в дьявола. Что бы там ни говорил Витгенштейн своему другу Морису Друри, что «Майн Кампф» – это дельный (businesslike) текст. Вообще все, что от дьявола, не существует, это не реальность. Зло супрасегментно, как говорила моя покойная теща академик Т. М. Николаева. Но так можно зайти далеко. Можно сказать, что и концлагерей не существовало, так как они были порождениями дьявола. И сталинских репрессий тоже не было? Получается, что для тебя реальность – это то, что зафиксировано семиотически, но идет от доброго, а все остальное это не реальность. Концлагеря существовали, потому что от них сохранились свидетельства, культурная память. Но о Гитлере тоже сохранилась культурная память. Вот даже в Википедии есть статья «Гитлер». Что, нечем крыть?

<…>

5. Но как может быть реальность предметом веры или полагания? Как можно не верить, что сейчас 4 июня 2020 года и я сижу у себя дома за компьютером и пытаюсь писать книгу «Реальность как я ее вижу»? Разве это может быть предметом веры? Разве можно в этом сомневаться? Дело не в этом! А дело в том, что это неважно. А что важно? Витгенштейн бы сказал, что наиболее важно то, что нельзя выразить словами. А что нельзя выразить словами? Ну раз это нельзя выразить словами, то нечего об этом и говорить. Но я говорил о чем-то более важном, чем то, какое сегодня число и чем я занимаюсь. Я не знаю, как выразить свое отношение к обыденной реальности. Пожалуй, так: я ее не принимаю. Как Иван Карамазов. Почему я ее не принимаю? Потому что она ко мне не добра? Нет, я не верю, что вещи и факты существуют сами по себе, помимо моего бессознательного? А как же «На холмах Грузии лежит ночная мгла»? А это не вещь и не факт, это наше культурное достояние, часть нашего коллективного бессознательного. Я не могу не верить в «На холмах Грузии лежит ночная мгла». Я просто знаю, что это есть. Что значит «просто знаю»? Ну просто знаю, и все! Тут никакие аргументы неприложимы. И даже семиотика здесь ни при чем. Я могу сомневаться в том, что существовал Пушкин. Ведь доказали же, что пьесы Шекспира, подписанные его именем, написал кто-то другой, но кто именно, так и не установлено. Но пьеса «Гамлет» точно есть! И в том смысле привилегированное место занимает «Слово о полку Игореве». Именно потому, что неизвестно, кто и когда его написал. Очень хороший пример. В существовании этого текста сомневаться не приходится. Но если я сомневаюсь в своем существовании, то откуда же тогда берется «Слово о полку Игореве», если ты говоришь, что вещи и факты существуют только применительно к моему бессознательному. Нет, они существуют применительно к коллективному бессознательному. Извини, но это мистика. Мистика – не мистика, но коллективное бессознательное для меня тоже нечто несомненное. Коллективное бессознательное несомненно, а Юнг сомнителен. Значит, в Самость ты веришь, а в Иисуса Христа не веришь? Кто-то сказал: «Как я могу не верить в Христа, если Он меня спас». (Кьеркегор. – В. Р.) От чего же Он меня спас? От смерти. Значит, ты не веришь и в смерть? Да, я не верю в смерть. А как же Витгенштейн умер от рака простаты? Это совсем другое дело. Это мир феноменов. Витгенштейн мог умереть от чего угодно, а «Логико-философскому трактату» от этого ничего не сделается. Но это же тривиальная мысль – культурное бессмертие. Я умру, но от меня останутся тексты, которые я написал. «Так весь я не умру, душа в заветной лире мой прах переживет и тленья убежит». Так это душа. Надо еще понять, что такое душа. То, что подразумевал Сократ в «Федоне», или то, что подразумевал Родни Коллин в книге «Теория вечной жизни»? Я понимаю душу как «На холмах Грузии лежит ночная мгла». Это часть неуничтожимой коллективной души. Это реальность, которую я принимаю.

6. Я принимаю не ту реальность, «которая дана нам в ощущениях», а ту, которая дана нам как коллективное бессознательное. «Быть может, прежде губ, уже родился шепот». Вопрос в том, как «На холмах Грузии лежит ночная мгла» может быть элементом коллективного бессознательного, если его написал конкретный человек по имени А. С. Пушкин? Нет, вопрос так не стоит. Он в другом, как, в какой ипостаси стихотворение «На холмах Грузии…» стало элементом коллективного бессознательного? Он что, всегда был, как мифы и как архаические рисунки в пещерах? Но бессознательному безразлично понятие времени, оно просто к нему неприменимо. Сократ был учеником Иисуса Христа. Вопрос о времени вообще не стоял, если бы не было двух противоположных направлений времени – энтропийного и информационного. Элементы коллективного бессознательного движутся в информативном времени. Ну, либо они движутся в информативном времени, либо в бессознательном вообще нет времени, как считал и Фрейд. Проблема же индивидуального бессознательного запутана. Как может существовать мое бессознательное, если я сам себе отказываю в существовании в определенном смысле. В каком же смысле? А в том, что я человек, движущийся в энтропийном направлении времени. Я подвержен разрушению. Меня не будет. Но если меня не будет, а «На холмах Грузии…» останется, то получается слишком просто: все семиотическое информационно и, стало быть, бессмертно, а все телесное подвержено распаду. Но ты же не веришь в смерть! Я не верю в смерть как событие жизни (Витгенштейн). Можно жить против жизни, и тогда смерть не страшна, ее просто не будет. Надо жить в направлении накопления информации. Независимо от внешнего мира. Что значит «независимо от внешнего мира»? Ведь ты же ешь, пьешь, читаешь лекции в университете, пишешь книги. И почему ты думаешь, что тот факт, что ты пишешь книги – это жизнь против жизни, а еда и питье – это жизнь по жизни. Ведь еда и питье – это тоже информационные процессы. Нельзя жить против жизни и при этом не есть и не пить.

7. Вот что пишет об истериках в книге «О характерах людей» мой учитель Марк Евгеньевич Бурно:

Вообще сильная вытеснительная защита практически исключает глубинность-сложность мысли, переживания и, значит, серьезную способность критически относиться к себе. Этой вытеснительной зависимостью мыслей, взглядов от существенно поправляющих, изменяющих в противоположные стороны мышление чувств демонстративный человек может быть и глуп, и тоже по-своему счастлив, защищен.

Так, ухаживая за больным мужем, недовольная таким «гнусным» занятием, истеричка поминутно упрекает, оскорбляет этого беспомощного человека, жалуясь вслух на свою «горькую» судьбу сиделки, а через несколько дней на его могиле, с чистым сердцем, благополучно вытеснив прежние упреки мужу, причитает-рыдает так, будто готова была бы еще целый век терпеливо за ним ухаживать. Сама же она от инфантильной своей бестревожности не боится никаких страшных болезней: все могут ими заболеть, но только не она; все умрут, но только не она. Сангвиничке, тоже склонной к вытеснительной эмоциональной защите, изначальная тревожность все же не дает так надежно-искусно вытеснять из сознания неугодное, травмирующее.

Позирование (демонстративность) есть стремление выставляться, привлекать к себе внимание неприкрыто-внешними, порою даже крикливыми средствами. Позирование (демонстративность) сказывается не только в особых, позирующих телодвижениях, но и в вызывающем (властно выставляющем себя) поведении, в слишком яркой одежде или, например, в чересчур короткой юбке при очень толстых ногах, которые как раз нужно бы прятать.