Не дожидаясь наших ответов, Якомару снова направил солдата с мегафоном вперед. Я все еще не понимала слова, но его тон стал еще кровожаднее. Вряд ли там было простое послание прекратить огонь и поговорить. Он мог озвучивать некий ультиматум.

Древоточцы затруднялись ответить в неожиданной ситуации. Но слова спровоцировали некоторых солдат. Одинокая стрела полетела к солдату с мегафоном.

В этот раз мы с Сатору не смогли действовать синхронно. Мы оба попытались остановить стрелу. Пространство пошло рябью, сверкнул свет, появилась радуга. Это означало, что силы столкнулись. От этого могли возникнуть разрушения. Мы тут же остановились. Стрела пропала со светом.

Мы перегнули с защитой от одной стрелы, но Древоточцы могли посчитать это намеренной демонстрацией силы.

— Боги! Они выстрелили, зная, что вы среди нас. Это богохульство! Прошу, обрушьте на них божественное наказание.

— Но это лишь одна стрела. Может, это было случайно, — я не спешила слушаться Якомару.

— И одной стрелы достаточно! Направить лук на бога — серьезное преступление, за которое истребляют всю колонию… И мы в тупике. Если они нас не послушают, мы не сможем найти ваших друзей.

— Хорошо, понимаю, — Сатору первым принял решение.

— Не спеши, — сказала я Сатору.

Сквонк спас Мамору. Уничтожить его колонию было бы плохим способом отплатить за помощь.

— Знаю, — Сатору повернулся к крепости и активировал проклятую силу.

Сосна у пещеры треснула и упала.

Солдат за ней застыл.

С гулом камень треснул, словно от удара большим кулаком. Осколки полетели в воздух. Еще удар… и еще. Камень вокруг прорезей обрушился, открыв большую дыру.

— Хватит! Прекратите! — закричала я.

Я озиралась, сверху звучали высокие вопли. Хоть напоминало крик солдата с мегафоном, эти звучали жалобно.

Солдат с мегафоном ответил резко. На пороге пещеры появилось два бакэ-недзуми. На них была броня, так что это были офицеры высокого ранга. У одного был плащ. Позже я узнала, что он был регентом колонии Древоточца, Квичи. Другие бакэ-недзуми опустили веревку до земли.

Я взглянула на Якомару, а он застыл со странным выражением. Будто гнев смешали с неуправляемой радостью.

Нет смысла подробно описывать встречу Якомару и Квичи. Якомару относился к нему, как к проигравшему. Я не понимала их разговор, но Якомару что-то требовал. Какими бы беспочвенными ни были требования, Квичи не мог отказать.

Сатору перебил их и смог спросить про Марию и Мамору. По приказу Квичи к нам привели Сквонка.

Он скривился, но все же прошел к нам.

— Сквонк, ты нас помнишь?

— Ки-ки-ки… да, боги.

— Куда ушли Мария и Мамору? — Сатору сразу перешел к главному.

— Не знаю, боги.

— Не знаешь? Тебя не было с ними?

— Был. Но они ушли дальше.

Я закрыла глаза, отчаяние заполнило мое сердце.

— Дальше? Куда?

— Не знаю.

— Ты хотя бы знаешь направление?

— Не знаю. Б-боги. Но у меня есть псьмо.

Сквонк вытащил из лохмотьев конверт и протянул мне. Я быстро открыла его. Письмо внутри было написано Марией.

Любимой Саки.

Когда ты прочтешь это письмо, мы с Мамору будем уже очень далеко.

Я не думала, что придется писать такое прощальное письмо своей дорогой подруге и любви. Мне очень-очень жаль.

Прошу, не ищи нас.

Мне грустно писать это. Помню, как мы злились, когда Мамору оставил нам такую записку. Но мне не хватает слов, чтобы сказать иначе.

Я очень рада, что ты переживаешь за нас. И я тебя понимаю. На твоем месте я бы тоже переживала. Но другого выхода нет.

Мы не можем больше жить в Камису-66. Город этого не позволит. Будь это только я, ладно, но Мамору уже заклеймили как непригодного. Это не позволит ему вернуться. Разве к нам не относятся как к вещам, от которых можно избавиться, если в них нашли дефект, а не как к людям? Горшки, когда их достают из печи, осматривают, и те, на которых есть трещины, разбивают. Если нас ждет только уничтожение, то мы лучше убежим, надеясь отыскать другое будущее.

Честно говоря, я хотела пойти с тобой. Это правда. Но ты не такая, как мы. Я уже тебе говорила, что ты — невероятно сильная. Не физически, не в силе воли или духа. Тебя легко довести до слез, легко сбить твой запал. Это в тебе мне тоже нравилось. Но, какими бы ни были трудности, даже если тебя поглощает горе, ты всегда восстанавливаешься. Тебя так легко не сломить.

Уверена, ты сможешь жить и стать важным членом общества.

У Мамору не так. И если я выпущу его из виду, он долго не проживет. Прошу, пойми.

Когда я покинула город, я поняла одно.

Города извращены.

Разве не так? Могут ли города, где детей убивают ради сохранения мира и порядка, считаться нормальным обществом? По словам ложного миноширо, наша история полна кровопролития. Но вряд ли нынешнее общество намного лучше, чем темное прошлое. И я вижу теперь, что так исказило города.

Сильный страх взрослых перед всеми детьми.

Может, так всегда было. Ясное дело, что сложно принять то, как следующее поколение рушит все, что ты пытался построить, особенно, если это твои дети.

Но то, как взрослые Камису-66 смотрят на своих детей, отличается. Они словно глядят на ряд яиц, с тревогой ожидают, вылупится ли оттуда ангел, или — с шансом один на миллион — демон.

Основываясь на интуиции и страхе, они разбивают сотни из тысяч яиц и выбрасывают. Я не хочу быть одной из них.

Когда я решила, что должна покинуть дом, где родилась и выросла, я ощутила печаль и одиночество. Но, когда я подумала, как все остальные ощутили бы это, я замешкалась. Если бы меня убрали из города, мои родители были бы раздавлены сначала, но забыли бы обо мне со временем. Как твои родители сделали с твоей сестрой.

Я верю, что наши отношения другие. Если бы от меня решили избавиться, ты бы не бросила меня умирать. Если бы ты была в опасности, мы с Сатору все сделали бы для тебя.

У нас был другой друг. Тот, чье имя нам даже не разрешили помнить. Он, Х, тоже пришел бы на помощь, да?

Потому я должна помочь Мамору.

Но очень больно быть вдали от тебя и Сатору.

К счастью, у нас есть проклятая сила, мощное орудие, которое поможет нам выжить даже в глуши. За это я благодарна городу и академии.

Отныне мы с Мамору будем создавать новую жизнь вместе.

И у меня есть просьба. Если город спросит о нас, скажи, что мы умерли. Мы хотим убежать подальше от жителей города, но, если они о нас забудут, нам будет проще спать по ночам.

Надеюсь всем сердцем, что наступит день, когда мы снова встретимся.

С любовью, Мария

Мои слезы текли еще долго после того, как я прочла письмо.

Внутри конверта был рисунок Мамору, где мы с Марией улыбались.

Сатору взял письмо и принялся читать его. Он обвил рукой мои плечи. Я пыталась подавить всхлипы, но слезы не прекращались. Ощущение, что я никогда больше не увижу Марию, стало реальностью.

После того, как домик был разрушен, из зацепок остался только Сквонк. Потому мы приказали найти колонию Древоточца. Хоть мы не доверяли Якомару, ситуация была опасной, и мы нуждались в любой помощи.

Но нас использовали. Хитрые бакэ-недзуми легко обманули пару отчаянных детей.

Ктыри, в честь которых названа колония, жестоко ловят и высасывают внутренности других насекомых. Их название в иероглифах 塩屋 произошло от белого конца тела самца мухи. Другой вид с такими же характеристиками называется большой мухой-птицеловкой*. Об этом виде нет записей в древних энциклопедиях, значит, они появились только в последнее тысячелетие. Но их и сейчас видят редко, кроме небольшой зоны вне Священного барьера. По сравнению с ктырями, они большие, до восемнадцати сантиметров в длину, тонкие тела напоминают стрекоз, и на них много спиралей для лучшего обмена кислородом. Из-за этого мы звали их тысячеглазыми стрекозами в детстве.