Правой рукой тянусь к стволу пистолета, левой обхватываю руку стрелка и дергаю в свою сторону. Подныриваю под руку, делаю шаг вперед, теперь пистолет у меня в руке. Еще шаг, поворачиваюсь, перехватываю пистолет. Продолжаю кружиться, пока я не оказываюсь за ним, и вуаля, проще простого! Теперь я стою за спиной злоумышленника, его собственный пистолет приставлен к его шее. Затем я замираю и оцениваю ситуацию.
Парень, которого мне удалось только что обезоружить, застыл как статуя, и благодаря каблукам я могу видеть через его плечо четверых других мужчин, которые смотрят в нашу сторону с открытыми ртами и потрясенными лицами. Быстрый осмотр показывает, что трое из четверых вооружены пистолетами, а четвертый держится за бок, будто ему больно. Мертвецы напирают на внешнее ограждение, привлеченные, в частности, стоном, который издает кто-то в нескольких футах от того места, где стоят остальные, поэтому я вытаскиваю пистолет с глушителем из левой кобуры, одним плавным движением прицеливаюсь на руку парня передо мной и стреляю. Стон умолк мгновенно, но забор все еще сотрясается, когда все больше и больше мертвецов напирают на него. Они знают, что мы здесь, так что сейчас нет смысла молчать. Выстрел с глушителем на самом деле не такой тихий, как в фильмах, просто он не такой громкий, как обычно. Я поворачиваю ствол в сторону группы из четырех человек, крепко прижимая пистолет к его шее.
— Бросьте оружие. Сейчас же, — приказываю я тихим, но твердым голосом.
Все, как один, смотрят на парня, которого я использую как щит. Что интересно, похоже, я поймала лидера этой группы. Он медленно кивает головой, а его вытянутые руки опускаются, призывая их подчиниться. Двое из них делают это сразу же и бросают оружие туда, куда я указываю, — в нескольких футах перед ними. Третий парень бросает на меня свирепый взгляд голубых, как лед, глаз, и мне требуется минута, чтобы получше его рассмотреть. Святые угодники, он просто неотразим, как злой плохой мальчик. Густые черные волосы спадают ему на плечи, обрамляя подбородок, которым можно порезать хлеб. Давно дремлющие части меня начинают просыпаться и обращать на это внимание, но, алло? Не время и не место, черт возьми, поэтому я повторяюсь.
— Последний шанс, брось оружие. — мой тон ровный, в нем нет даже намека на гнев, когда он пытается испепелить меня взглядом. Я уже думаю, что мне придется прострелить ему ногу или что-то в этом роде, когда их главарь подает голос.
— Дэв! Брось, черт возьми, чувак!
Дэв чертыхается, но в конце концов опускает оружие и бросает его к остальным пушкам в траве.
Я поднимаюсь на носочки, чтобы приблизиться к уху их главаря, и шепчу: «Спасибо».
Он поворачивает голову к моему лицу, даже не беспокоясь о приставленном к его шее пистолете, и открывает рот, чтобы что-то сказать, но останавливается и делает глубокий вдох, втягивая воздух через нос. В сгущающихся сумерках его взгляд пробегает по каждой черточке моего лица, и на его губах появляется легкая усмешка.
— Во-первых, ты чертовски потрясающе пахнешь. Во-вторых, ты тоже можешь опустить оружие. Мы не причиним тебе вреда.
Я уверена, что во мне говорит алкоголь, или, может быть, это из-за сексуальных зеленых глаз, обрамленных густыми темными ресницами, которые полны интереса, но мой ответ звучит более кокетливо, чем того требует ситуация.
— Хм, я предпочитаю предохраняться на первом свидании. Может быть, в следующий раз.
Легкая усмешка на его губах становится шире, заставляя меня встряхнуть головой, чтобы отогнать мысль о поцелуе.
«Зомби, Келси. Странные люди с оружием! Сосредоточься!» Я мысленно делаю себе выговор.
— Сколько мертвецов последовало за вами к моему забору? — спрашиваю я вслух, и из моего голоса исчезают все следы флирта.
Он морщится и выглядит извиняющимся.
— Целая орда. Сотни, может быть, даже больше. Мы бежали несколько дней, стараясь не попадаться им на глаза. Прости.
В нескольких футах позади меня другой нытик врезается в забор и начинает звать своих друзей, поэтому я отступаю назад и поворачиваюсь достаточно, чтобы еще раз выстрелить через забор на высоте головы, заставив его замолчать.
— Блядь, блядь, блядь! — я поворачиваюсь к лидеру парней и замечаю, что он смотрит через ворота на внутреннем заборе, но, к счастью, растущая там кукуруза почти полностью закрывает ему вид на джекпот, на который они только что наткнулись. Я кладу руку ему на спину и чувствую, как под моим прикосновением напрягаются все мышцы, и подталкиваю его к друзьям.
— Хорошо, иди к своим друзьям и присаживайтесь. Мне нужно, чтобы вы все вели себя тихо, я разберусь с ними, пока они не перелезли через ограждение. Как только все закончится, мы сможем поговорить.
Я вижу, как он кивает, и, когда он направляется к остальным, то быстро закрываю ворота, чтобы не привлекать ещё больше внимания к моему дому. Как только он отходит в сторону и садится, остальные отчетливо видят меня в угасающем свете, и выражение их лиц меняется на недоверчивое. Уверена, они не видели женщину так же давно, как я не видела мужчин, но их реакция на меня немного преувеличена. Я тянусь за телефоном, и тут до меня доходит, что я стою здесь, обвешанная оружием, в гребаном блестящем вечернем платье без бретелек и сапогах на высоком каблуке. Первые живые люди, которых я увидела или с которыми поговорила за четыреста тринадцать дней, и они подумают, что я чертова психопатка. Ладно, возможно, я чуточку чокнутая на данный момент, но мы могли бы прийти к этому факту постепенно. К черту мою жизнь.
— Я-я была на… девичнике, так что… — я неопределенно киваю на свой наряд, а затем просто пожимаю плечами. Черт возьми, что есть, то есть. После этого я в основном игнорирую их, слишком смущенная, чтобы видеть осуждение на их лицах, когда приступаю к работе, открываю приложения и делаю первый звонок.
Я слышу, как Дэв, голубоглазый красавчик с ледяными глазами, бормочет: «Кому, черт возьми, она звонит и как…». Но я бросаю на него свирепый взгляд и поднимаю палец в знак «подожди», обрывая его. Через два такта из леса по ту сторону забора доносится песня «Who Let The Dogs Out?». Мертвецам требуется всего несколько секунд, чтобы отцепить свои костлявые когти от ограждения и начать отходить. Я поднимаю взгляд и вижу ухмылки на трех из пяти лиц, смотрящих на меня, пока я еще несколько раз быстро нажимаю на свой телефон. Переключаю приложения в режим безопасности и вижу, что на карте линии ограждения все выделено зеленым цветом, поэтому перехожу на следующий уровень и отправляю вызов.
«Somebody call 911, shorty fire burning on the dance floor». Это слышно, но дальше, чем звучала первая песня. Я продолжаю, пока следующая песня не становится едва слышным шепотом, и, наконец, врубаю последний такт, чтобы мертвецы продолжали отступать в том же духе. Я нажимаю на кнопку и откладываю телефон в сторону, смотрю вверх и просто жду, пока первый фейерверк взмоет в небо и взорвется. Следующие два выстрела я делаю с интервалом в пять минут для лучшего охвата, и как только звучит последний, то поднимаю мужчин на ноги, прикладываю палец к губам в знак предупреждения, чтобы они молчали, и жестом приказываю им двигаться по дорожке между заборами подальше от того места, где сложено оружие, и в направлении противоположном тому, откуда пришла орда зомби. Я хмурюсь, когда вижу, как двое из них помогают третьему подняться на ноги и почти несут его на руках. Мне приходится держаться на безопасном расстоянии от остальных, направив пистолет в голову главаря, пока мы идем сзади. Мы идем вместе, пока не доходим до угла. Я машу им, чтобы они проходили, но кладу руку на широкую спину главаря, заставляя его замереть на месте, в то время как остальные продолжают продвигаться. Я подхожу ближе и снова поднимаюсь на носочки, чтобы прошептать:
— Ваш друг ранен. Его укусили?
Он снова поворачивает голову, так что наши лица оказываются совсем близко друг к другу, и пользуется возможностью, чтобы еще раз окинуть меня взглядом, отчего я прикусываю нижнюю губу. Когда его глаза переходят прямо к моему рту, то у меня мурашки бегут по коже.
