— Я принесла их раньше и поставила в холодильник. Думала, они подойдут к тако, но забыла, извините.
Грейсон берет бутылку, которую она протягивает ему, но затем перехватывает ее пальцы и целует их, заставляя ее покраснеть.
— Думаю, нам нужен закон, запрещающий извиняться за что бы то ни было. Ты всегда извиняешься за то, что даришь нам все самое лучшее, Келлс.
Она убирает руку и садится на свое место, но я вижу, как она потирает пальцы в тех местах, где он их поцеловал, и подергивает губами. Келси смотрит, как мы пьем наше первое за два года холодное пиво, с легкой довольной улыбкой на лице, пока потягивает свое.
— Я так рада, что хоть кто-то здесь может это выпить, — говорит она нам. — Осталось несколько ящиков, срок их годности подходит к концу, и они начинают портиться.
Дэв отставляет полупустую бутылку и склоняет голову набок.
— Ну, об этом тебе не стоит беспокоиться, принцесса, мы вчетвером быстро справимся с тем, что осталось. Я же говорил, что мы будем действовать в полную силу.
Она смеется и закатывает глаза, глядя на него. Она восстанавливает равновесие, когда Дэв подкалывает ее, и я вынужден согласиться с его мнением о том, что она должна сохранять равновесие, когда он навязывает ей свое отношение.
— Тебе все же придется быть осторожнее, — говорит он ей, заставляя ее вопросительно приподнять бровь. — Если будешь продолжать в том же духе, кормить нас, приносить нам пиво после того, как целый день была на ногах, мне придется придумать тебе новое прозвище.
Она отпивает пива и одаривает его ухмылкой.
— Например, какое? Мне вроде как нравится «Принцесса», оно подходит. Я принцесса, а ты чудовище.
Это вызывает у него смешок.
— Так и есть. Мне нужно подумать об этом, но в конце концов я найду то, что считаю подходящим. А пока, думаю, следует заплатить за твои сегодняшние усилия. — она начинает качать головой, но он наклоняется и кладет ее босые ноги себе на колени. — Что скажете, парни? Разве обычная плата за то, что женщина работает весь день, а потом заботится о своих мужчинах, не заключается в массаже ног?
Чертов Дэв! Я только что говорил, что нам нужно притормозить.
ДЭвин
Ее чертовы глаза снова становятся большими, распахнутыми и чертовски сексуальными, когда она пытается убрать ноги с моих колен, но я держу крепко, и когда нажимаю большими пальцами на ее нежные изгибы, ее голова откидывается назад, глаза закрываются, и восхитительный стон срывается с ее приоткрытых губ. Мои челюсти сжимаются, и я понимаю, что каждый член за этим столом только что стал твердым, как камень, включая мой собственный. Я провожу пальцами по ее ступням и мучаю себя, прислушиваясь к каждому тихому стону удовольствия, который она издает. Отрываю взгляд от ее восторженного лица и перевожу его на остальных, стараясь не рассмеяться, видя, как они покраснели. Линк так крепко сжимает свою бутылку с пивом, что я удивляюсь, как она еще не разбилась. Когда он, наконец, отрывает взгляд от ее лица и встречается со мной глазами, я бросаю на него взгляд, который говорит ему, чтобы он начинал говорить, иначе мы все кончим в штаны. Он кивает, дернув головой, но ему приходится дважды прочистить горло, прежде чем наконец заговорить.
— Я был пожарным. Имею в виду, до этого.
Я смотрю на него с недоумением, что за чушь он несёт, но ее глаза распахиваются, и она удивленно смотрит на него, так что похоже, его болтовня работает. Я ослабляю давление на ее ступни и просто поглаживаю их, пока она улыбается ему.
— О, вау! Я всегда с большим уважением относилась к тем, кто оказывает первую помощь. Полностью понимаю, что ты лидер. — она слегка хмурится. — Ты был на смене, когда все началось?
Линк отрывает этикетку от своего пива и смотрит вниз, вспоминая тот день.
— Я был. Я… мы потеряли много хороших людей в тот день. Те из нас, кому удалось вернуться в участок, продержались там два дня. К тому времени стало совершенно очевидно, что мы мало что сможем сделать, и шеф позвонил в полицию. Нас отправили домой, к нашим семьям. — он обводит взглядом сидящих за столом и останавливается на Грейсоне. — Первым я нашел Грея.
Грейсон кивает и поднимает бутылку.
— Я застрял в офисной башне на работе вместе с несколькими людьми. С ума сойти, как быстро все произошло. Мы были в относительной безопасности, но уже израсходовали большую часть того небольшого количества еды, что у нас было. Я знал, что отключение электричества и отсутствие водопровода — это только вопрос времени. Я как раз настраивал себя на то, чтобы сбежать, когда лифт звякнул и из него вышел гребаный капитан Америка в полном пожарном снаряжении и с огромным окровавленным топором на плече. Он расчистил нам дорогу, и мы вернулись в наши дома, чтобы посмотреть, выжили ли эти двое.
Келси выжидающе смотрит на Оливера, чтобы он продолжил рассказ, но он просто отодвигает тарелку, которую приготовил для нее, и ждет. Она бросает на него раздраженный взгляд, но берет тако и откусывает кусочек, поэтому он откидывается назад и продолжает. Этот чертов парень одержим идеей откормить ее.
— Я был инженером и работал на стройплощадке, когда на телефоны людей начали приходить первые сообщения. Я собрал вещи и поехал домой, а затем подождал, пока приедут остальные. Линк и Грей вернулись домой на третий день, а Дэвина мы нашли на четвертый.
Келси смотрит на каждого из нас по очереди.
— Вы все жили вместе? — когда Оливер кивает, она спрашивает: — А как же ваши семьи?
— Это наша семья. Мы все справились с этим вместе, — просто заявляет Оливер, и я киваю в знак одобрения.
Ей не нужны печальные, вызывающие жалость подробности нашего детства или приемных семей. Мы создали свою собственную семью, и это все, что имеет значение. Она переводит взгляд на меня, и я напрягаюсь.
— Чем ты занимался до всего этого?
— Читал много книг. Искажал многие умы, — говорю я ей, не желая возвращаться к тому дню и ко дням, которые последовали за тем, как мои братья забрали меня из школы. Она морщит лоб, когда я не отвечаю, и откусывает кусочек чипса, но пропускает это мимо ушей, вместо этого напрашиваясь на еще более неприятный ответ.
— Где ты был, когда это началось?
— В аду.
Она вынимает чипсину изо рта, и я вижу, как на ее лице появляются грусть и жалость, но прежде чем она успевает что-либо сказать, мы все слышим серию глухих ударов из среднего фургона. Она поворачивает голову в ту сторону с выражением удивления на лице, и я вижу, как в ней зарождается надежда, что Гэвин достаточно оправился, чтобы встать, но я не верю в сказки. Она выдергивает ноги из-под моих рук и вскакивает, но делает всего два шага к фургону, прежде чем я обхватываю ее за талию, притягивая к себе и разворачивая.
Я встречаюсь взглядом с Линком через ее плечо.
— Разберись с этим.
Он коротко кивает мне и шагает к фургону, крепко сжимая в руке нож, а я двигаю Келси в противоположном направлении. Она вырывается из моих рук, пытаясь опуститься на землю, но я не обращаю на нее внимания и просто продолжаю двигаться.
— Дэвин, Дэв! Опусти меня! Перестань быть задницей… — она замолкает, когда Линк открывает дверь, и мы оба слышим характерный стон, который издают только что восставшие мертвецы.
Она обмякает в моих руках, и я чувствую, что она начинает дрожать, поэтому опускаю ее на пол, чтобы повернуть лицом к себе, а затем снова поднимаю и прижимаю ее голову к своей груди, чтобы она не увидела, что сейчас произойдет, через мое плечо. Келси прижимается ко мне, и когда я чувствую первые горячие слезы сквозь рубашку, я несу ее в ее дом на колесах, а потом в комнату. Разворачиваю нас и сажусь на ее кровать, приподнимая ее ноги, чтобы она могла обхватить меня. Келси не всхлипывает и не истерит. Она просто прижимает меня к себе и тихо льет слезы.
Я не могу удержаться от того, чтобы не поднять руку и не погладить ее по спине, а рукой, которая обхватывает ее бедра, не прижать ее еще крепче. Ее голова поворачивается и приподнимается настолько, что она прижимается к моей шее, и я чувствую ее горячее дыхание, когда она прерывисто вздыхает.